Максим Злотников

Нужно говорить о репрессиях не только сталинских, но и ленинских, с самого 1918 года и до конца советской власти. Андроповские репрессии — эти страшные «психушки», превращение нормальных людей в сумасшедших — это же тоже ужасно. Нельзя забывать и Новочеркасский расстрел 1962 года, и многое другое.

Но мне бы очень не хотелось, чтобы в этой ситуации мы говорили только об американском усыновлении. Потому что проблема этих детей – абсолютно наша, российская, а никакая не американская.

Государство, если оно разумно, обязано выделять деньги на науку, хотя бы в силу обеспечения сохранности и безопасности государства как такового. Конечно, при этом нужна серьёзная экспертиза, но нельзя как это произошло в нашей стране превратить профессиональное экспертное сообщество в некую кучку назначенных экспертов из министерства образования и науки и приближённых к ним учреждений.

Все-все грехи, пороки и страсти человеческие в мире существуют давно, они описаны, но нам они преподаются в разных оболочках, будь то Интернет, или что иное. Грех просто выходит на новую плоскость, представляется в новом контексте. Задача христианина – суметь увидеть этот грех еще до погружения в него.

Для меня социальная сеть — это в первую очередь место общения со знакомыми, а также удобный способ получения информации о том, что интересует: новости православной жизни, православного книгоиздания и так далее. Поэтому в настройках у себя на стене оставил только ту информацию, которая мне интересна.

К немецким позициям он добежал, когда там уже вовсю шла рукопашная. Скрежет, стоны, крики, русский мат. Ворвавшихся в первую немецкую траншею было много. Не отыскав себе противника, он что есть мочи огрел саперной лопатой сцепившегося со штрафником толстого немца. Тот осел, а Яков, не мешкая, засадил ему в спину нож по самую рукоять. И тут же сам получил мощный удар, свалился на дно траншеи и увлек за собой фрица, густо смердящего одеколоном…

Розовощекие детишки в солдатских шинелях и бравые Георгиевские кавалеры. Бодрые раненые в госпиталях и сестры милосердия, одаривающие крашенками пострадавших за Веру, Царя и Отечество воинов. Все это — пасхальные открытки времен Первой мировой войны.

В нашем обычном городском храме в первое воскресенье поста обычно причащается около тысячи человек. Исповедовать такое количество людей у священников не хватает ни времени, ни сил. Когда в очереди на исповедь к одному священнику стоит триста человек, то даже если каждому уделить только по минуте, это займет пять часов.