Кандидат филологических наук, выпускница филологического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова, старший преподаватель филологического факультета ПСТГУ. Публицист, критик.
Вбежала в храм и упала на колени. И вдруг слезы полились – а до этого их не было: как услышала о Валере, так словно что-то замерло внутри. А теперь вот прорвалось… Стоит она на коленях, плачет – а ее кто-то за плечо дергает, приговаривает: «Нельзя, двунадесятый праздник, встань, нельзя…»
В девять вечера пришла смс-ка от духовника: «Помолитесь о упокоении новопреставленного Михаила. Двадцать лет, заживо сгорел. И о его родителях, Вере и Николае* – сгорел у них на глазах».
Я все-таки решилась добавить к обсуждению и свою реплику. Итог того давнего своего недоумения, сформулированного довольно резко, очень задевшего Таню (за что хочется сегодня попросить у нее прощения), а среди читателей получившего, как водится, и поддержку, и ответное осуждение в форме столь же резких комментариев...
Это был период моего воцерковления. Святые отцы запоем, и – бездумно, без меры – копирование их подвигов, вызывающее грустную иронию духовника на исповеди: «Опять в пустынножители подалась?»
Ее письмо было ровным, спокойным и теплым. Про то, что стихотворение показалось ей пронзительным и беззащитно-искренним. И про то, что через полторы недели после того, как она его прочитала, погиб Ладя.
Несколько лет назад один мой православный знакомый, ревностный журналист-катехизатор, предложил мне сделать совместный проект – описать с православной точки зрения смерти знаменитых людей. Видя мою заинтересованность, он показал уже накопленный материал – рассказы очевидцев о том, как умирали различные «первые лица» - культуры, искусства, истории…
Если бы нужно было подобрать одно слово для определения характера Алексея Константиновича Толстого, это не составило бы особого труда. Верность – вот та добродетель, которая руководила его поступками. Верность и в жизни, и в творчестве тому, что он однажды полюбил, верность тому, что он считал истиной.
