Вета Рыскина

Знаю семью, где уже много лет отталкивают саму мысль о том, что у сына аутизм. Отнесли кучу денег проходимцам, которые лечили ребенка от «нарушения обмена веществ», возили его за границу, а состояние все хуже. Водить ребенка на занятия в ЦЛП родители не пожелали: почему-то слово «аутизм» было для них непереносимо, к тому же их смутило, что занятия бесплатные (это было 10 лет назад).

У меня нет знания Библии, святых, святоотеческой литературы и внутрицерковной жизни. У меня нет возможности ходить в церковь, не могу отойти от ребенка, да и муж бы не одобрил. Но у меня есть несколько дней и ночей, когда Бог держал меня на ладони, после чего разговоры о Его существовании стали неважны для меня.

Когда мы молимся о здоровье близкого человека, тем более о выздоровлении ребенка, как же хочется надеяться на тот ответ Бога, которого мы жаждем всем сердцем, – чудесное исцеление. Но ясно, что ответ может быть и другим

Верю всем сердцем, что этот порабощенный жестокой болезнью ребенок будет самым счастливым. Тот, от лица которого встречные в смущении отводят глаза, – самым красивым! Те, кто был здесь ограничен в умственных способностях и развитии, будет наделен сполна разумом и пониманием, в гораздо большей степени, чем взирающие на них ныне свысока.

Случай достаточно типичный. Общаясь со многими родителями, я заметила, что почти все они горячо любят своих детей, но лишь немногие из них умеют отстоять право своих детей на уважение и восхищение.

Ваш ребёнок глубокий инвалид. Ваш ребёнок – глубокий инвалид (а в голове моей звучало: ваше время истекло, ваше время истекло), не обрекайте себя на муки, сдавайте в инвалидный дом, заживете полной жизнью. КАК ВСЕ.