Клирик Спасского собора города Минусинска Красноярского края. Автор поэтических сборников «Зеркальце», «Приношение», «Переписчик», «Лазарева весна», член жюри литературной премии «Дебют» и лауреат премии Андрея Белого.
Когда в Великую Субботу в храме Гроба Господня началось схождение Благодатного огня, парень, стоящий вместе с родителями, поделал несколько фото своим айфоном, потом видимо заскучал — и стал на этом же айфоне играть в какую-то игру…
Мы свято ждем, что вера православная должна нам приносить уверенность в завтрашнем дне, здоровье, благополучие, успех, решение всех проблем. Мы так многого ждем от Церкви – и вдруг, к своей досаде, обнаруживаем, что Церковь Христова – это что-то совсем другое, что она далека от идолов успеха и победительности, что она идет на верную смерть и на крест…
С первых строк жития нам впрямую говорится: тот, кто его пишет, открывает великую тайну, поднимает покров. И сам робеет, и испытывает такой же трепет, говоря современным молодежным языком — пребывает на такой же «измене», как тот, кто распахивает дверь в спальню молодоженов, кто сдергивает покрывало с трепетной тайны…
Вообще, молитва – дело простое: это разговор человека с Богом, ребенка – с небесным Отцом: попросить ли чего-то, поблагодарить, пожаловаться, рассказать о себе, услышать ответ… Верующий человек не общаться с Богом не может.
А разреши-ка мирянину самому определять себе меру поста — и самое страшное даже не то, что он начнет в пост есть сосиски с пивом, нет. А страшно, что он и далее начнет проявлять активность и самостоятельность и в иных церковных вопросах… То есть мирянин станет — свободным.
Будьте такими, как сказал Христос — и станете блаженны… Но кто блажен? Плачущие, кроткие, униженные… Те, кого в современном мире считают лузерами, лохами, неудачниками...
Выходит наш ригористичный батюшка на амвон перед исповедью и говорит: «А знаете ли вы, братия и сестры, что таинства исповеди и причастия вовсе не взаимообусловлены? И что исповедь — вовсе не пропуск ко причастию, как мы навыкли считать?» Ого, внутренне возликовали и возопили мы! Неужели мы стали свидетелями чуда?!…
Стояние на коленях, звон колокольчика, тихие, ясные, без голосовых эффектов, возгласы диакона, священник, воздымающий крестообразно свечу и кадило: «Свет Христов просвещает всех….», тот свет, что во тьме светит — свет хмурой, студеной спросонья, великопостной весны, он вплывает в окна, и тьма убранного в черное храма действительно не объемлет, но лишь подчеркивает его…
