Анна Данилова

Что касается собственного стиля, мне трудно оценить его объективно, я к себе отношусь придирчиво и критично. И соглашаюсь с теми, кто говорит иногда: «Нет, не могу слушать проповеди этого Артёмия! Сплошная манерность!..»

О чем рассказывал священник Иоанн Танвеер - единственный православный священник-пакистанец - на встрече в Москве.

При Андропове мне запретили крестный ход на Пасху! Я сказал: Господин генерал, вы занимайтесь пробками, а я буду заниматься крестным ходом. У меня были дружеские, а не политические отношения с послами Запада: США, Люксембурга, Нидерландов. Я их вызвал, они со мной прошли крестный ход. И так и состоялся у нас крестный ход на Пасху, несмотря на запрет.

К дискуссии о том, почему руководство РПЦ многими перестает восприниматься как духовный авторитет и почему самими членами Церкви все чаще поднимается тема не воцерковления, а «расцерковления» людей, были приглашены протоиереи Алексий Уминский и Андрей Юревич, Владимир Легойда, председатель СИНФО и другие.

Здравствуйте, меня зовут Катя, и я перестала ходить в Церковь. Я не встретила за несколько лет ни одного священника, который бы меня слышал, и с которым бы я могла искренне поговорить по душам.

«Мужчина, постойте, а что у вас в пакете?» - это остановили на входе Владимира Романовича Легойду и попросили предъявить содержимое полупрозрачного плоского пакетика с несколькими листами, очевидно, бумаги внутри. Зато нас с тремя кофрами с фотоаппаратами (так получилось) пропустили, кажется, намного быстрее.

Встретив во мне не слишком усердного студента, Никита Ильич Толстой повторял время от времени: «Тёмочка, учитесь! Духовной академии нужны образованные филологи!». Я тогда понять не мог – о какой академии он говорит?

У нас все настолько хорошо, что нам даже Христу сказать-то нечего. Все у нас есть, храмы открыты, добрые дела мы делаем, молитвенные правила читаем, посты соблюдаем. Ну чего еще нам надо, если мы все уже сделали?