В околоцерковных кругах уже много лет остро ненавидят куклу-худышку Барби. Спрашивается: а в кого играть русским православным девочкам? В поповну-пышку?
Протоиерей Константин Камышанов
В нашей церковной культуре нет канона ни на детские игрушки, ни на беллетристику, ни на кинематограф, ни на архитектуру с живописью. И вопрос о том, какое проявление светской культуры является каноничным, остается открытым.
В Церкви существуют несколько полюсов взглядов почти на все проблемы Церкви. Так, например, с самых первых лет существования Церкви ставился вопрос о том, нужно ли крестить младенцев или подождать разумного вступления в ряды христиан взрослого человека. Так и со светской культурой. Преподобный Феофан Затворник был яростным противником всего того, что создали или написали не монахи или клирики. Вся светская литература была им отвергаема как душегубительная.
В самом деле, взять, например, сказки. Какие-то ведьмы, Бабы-Яги, злобные гуси-лебеди, гоняющиеся за детьми, и прочая чертовщина, которая сидит на ветвях или ходит по цепи кругом дуба. Но опыт детства без сказок в СССР уже проходили. Сталин запретил своей дочери читать и даже показывать сказки. Конечно, в том, что она выросла духовно травмированным человеком, виноваты не только сказки. Сказки – это часть гуманитарного комплекса, и их отсутствие тут сыграло свою негативную роль.
Но что-то говорит о том, что сжигание детских сказок или романов русских классиков может обернуться в лучшем случае православным шариатом, а в худшем – теократической диктатурой, которая будет похлеще власти СССР и ГУЛАГа. Свобода – это не только дар Божий. Она также дар Церкви.
У человека, ходящего перед Богом, обязательно должен быть свободный выбор. Иначе люди превратятся в оловянных солдатиков, которыми будут двигать архимандриты и епископы.
Начиная с палеолита археологи находят детские игрушки. Глиняные фигурки имитируют реальных персонажей с поправкой на мастерство гончара и на мифологию. То есть в игрушку кроме тренировочной функции всегда вкладывался элемент идеального восприятия пространства. Девочки всегда играли не просто в куклы, а в идеал.
Самая древняя кукла
Вот тут и наступает водораздел имиджа куклы. Он состоит в вопросе, какой идеал вкладывается в куклу. В околоправославных кругах уверены в том, что Барби – это маленькая икона общества постмодерна. Им кажется, что в этом образе женщины-подростка заключена не идея материнства, а культ гедонизма. В ее образе читается не образ матери, а образ подружки по развлечениям.
Я помню, в советское время были большие мяукающие куклы Наташи с огромными, хлопающими ресницами. Чем они лучше Барби? Ничем. Такая вот пухленькая целлулоидная советская Барби. Если посмотреть на тряпичные дореволюционные куклы, то и тут мы увидим, что в православной Российской империи куклы были куклами, а не предметом православного агитпропа.
Хорошо, давайте сделаем куклу верующей многодетной матери. Или кукольный набор семьи приходского священника. Куколка батюшки с набором подрясников и маленьким кадилом. Матушка с нотами и свечками на продажу, поповна и девять ее братьев. А что? Во многих монастырях продаются пупсики монахинь, схимников, ульев, ангелов и прочей скульптурной галантереи. Покупают. Правда, взрослые в них не играют, но ставят в серванты. Но надо разъяснить и включить агитпроп, и пупсы обретут вторую жизнь. Может быть, создать еще один кукольный набор «Монастырь». Сами понимаете – это абсурд.
Тем не менее, возникла тема противопоставления Девы Марии и Барби. Идеал святости против идеала потребления.
Было бы замечательно, если бы нашелся такой человек, который смог силой своего таланта транслировать идеал маленькой девочки Марии в куклу. Он бы достиг того, чего не смог достичь ни один человек ни в одной из христианских стран.
Но в глубине души мне кажется, что такая «находка» была бы пошлой и кощунственной. Да и само состояние нашего церковного игрового искусства таково, что лучшие фильмы о вере сегодня создают вне церковной ограды. Тот театральный сироп, которым нас «балуют» православные театры и киностудии, настолько слаб и бездарен, что, кажется, лучше бы его не было вовсе.
Эти документальные фильмы, в которых дикторы вещают загробным басом, кажется, созданы только для того, чтобы убедить зрителя в том, что у нас все плохо и все не слава Богу. Ну, может быть, за исключением московского театра «Глас». С ужасом можно представить, что будет, если вдруг Софрино откроет еще один цех по производству православных кукол.
Порочна сама идея конвертировать святые образы в комиксы. Оставьте святость в покое – подальше от прилавков и детских ящиков с игрушками. Святость не транслируется в пупсиков.
Можно своим детям запретить все, что кажется свойством мира, имея в виду жития праведников, которые с младенчества уклонялись от детских игр, искали уединения, упражнялись с младых ногтей в постничестве и молитве. Но дар Божий – это дар. Он не дрессируется запретами. Нельзя выдрессировать из ребенка святого. Святость – это этап и высокая ступень в личном диалоге свободного человека и Бога.
Святость в миру есть праведность. Мир у нас такой, каким его нам благословил Бог. В нем есть то, что уже освоено христианами. А есть то, что освоить только предстоит и включить в пространство праведности. Такими вещами являются современные реалии и достижения цивилизации. Мир осваивают праведные матери, дети, шоферы и прочие честные труженики, для которых этот мир – добрая Божия нива.
Дары цивилизации – как обоюдоострый нож. Электричество может убить, а может помочь осветить храм или согреть дом. Так и со всем остальным. Интернет и телевидение могут нести проповеди Патриарха, а могут наполнять наш дом мутной водой ужасных сериалов про бандитов или девушек, у которых все не слава Богу.
Так и с куклами. Они могут быть вредны, если родители не воспитывают детей в духе любви к Богу. И полезны, если родители мудры в меру. Их не запретишь. Даже если всех девочек упечь по монастырям, то все равно они найдут эту Барби и начнут играть в нее тайком от надзирателя. Или сделают Барби из пакли и соломы.
К сожалению, у нас как-то не прозвучала святость, рождаемая в семье. А ведь Христос сотворил первое свое чудо именно в семье. Более того, мирской человек может быть счастлив и свят только в семье. Но вот святых семейных у нас в святцах практически нет. Все монахи, епископы и князья. Совсем мало приходских священников. И кроме легендарных Петра и Февронии из семейных вспомнить некого. Нет реального примера для трансляции святости в семье. Поэтому нет понимания того, какой должна быть правильная игрушка как производная праведного быта.
Особняком стоит святость последней царствующей семьи. Тут и любимые девочками белые принцессы, и маленький братик. И интерьеры, в которых протекала их жизнь. Осталась даже их фамильная посуда. Но делать из них пупсов из книги в стиле манга – духовная бестактность.
К сожалению, не сохранились игрушки, в которые, быть может, в раннем детстве играла Божия Матерь. Но сохранились куклы принцесс Романовых. Можно было бы сделать реплики этих игрушек. Но нет уверенности в том, что и эти игрушки не сочтутся нашими пуританами не вполне духовно полезными. Наверняка там тоже были прекрасные и тонкие принцессы, которых, может быть, звали Николя, может быть, Жази или даже Барби.
Это предполагаемая модель игрушки царевен
И потом, кто этот загадочный человек, который затеял эту тему с православными игрушками? Неужели ему некуда больше направить свою апостатическую энергию, поэтому он мутит православный мир? Какие-то выдуманные виртуальные проблемы, созданные для искусственного заполнения православных медиа.
Игрушки были, есть и будут. Главная цель их – помочь ребенку адаптироваться к реальной жизни. Мальчики играют в танки. И с этим необязательно бороться, ведь рано или поздно они пойдут служить в армию и будут там реально стрелять. И в них тоже будут стрелять.
Рано или поздно девочка решит, что монастырь ей не по плечу, и она станет простой любящей женой и матерью, простым учителем или врачом. Так зачем лезть туда, где мы не можем предложить разумную альтернативу? Кесарю – кесарево. Богу – Богово. И не стоит смешивать два в одно, печатая на деньгах лики святых угодников, а на иконах изображать славных полководцев и президентов. Не стоит сращивать игрушку и икону. Это дурной вкус и отдает кощунством.
Дети – это не клон взрослого человека. Они не могут быть такими серьезными, как взрослые. Они играют и живут какой-то странной для взрослых полумифической жизнью в пространстве идеала. Быть может, им еще слышатся голоса смеющихся ангелов и виден лучше чем нам УЛЫБАЮЩИЙСЯ лик Спасителя, взявшего младенца Игнатия Богоносца на ручки.
Им проще напрямую обратиться к Богородице или к живому Боженьке, чем к кукле. Нельзя вторгаться в этот мир с полицейским надзором и политзанятиями. Подрастут и сами во всем разберутся. Главное – научить их любить. Не кукол, а людей.