«Беднеем, но медленно». Эксперты об относительной, абсолютной и субъективной бедности в России
Президент Владимир Путин пообещал в обращении к Федеральному собранию особое внимание уделить вопросу повышения реальных доходов населения. С 2014 года они упали почти на 12%.
Эксперты — о том, что такое бедность в России и реально ли ее победить.
Снижение бедности будет чисто статистическим
Наталья Зубаревич, профессор кафедры экономической и социальной географии России географического факультета МГУ
Наталья Зубаревич
Есть широкий комплекс научных исследований, который разделяет бедность по критериям ее измерения. Первое — это критерий абсолютной бедности, когда государство устанавливает так называемую черту бедности. В России это прожиточный минимум. Все, кто ниже этой черты — бедные. Черта бедности разная для разных регионов, но суть ее в том, что в этой черте половина — еда, а в этой еде половина — хлеб, картошка, овощи, макароны. Это очень низкий критерий. По нему в России почти 13% населения являются бедными. Это история манипулируемая, потому что можно опустить прожиточный минимум и бедных у вас станет меньше.
Второй критерий — относительная бедность, он устанавливается в развитых странах. Они честно говорят, что бедность победить опусканием прожиточного минимума нельзя. Согласно этому подходу бедными являются те, чьи доходы составляют 50-60% от медианы (средней доходного распределения населения — прим.ред.). То есть половина населения имеет доходы выше, половина ниже, и бедность вечная — это те люди, которым их доходы не позволяют жить таким образом, как живет основная масса населения страны, поэтому им помогает государство.
Третий критерий — субъективная бедность, то, как люди сами себя ощущают, и здесь все очень по-разному. В малых городах и в селе люди чаще говорят: «Мы как все, мы средне, мы не бедные». Потому что вокруг все такие. В крупных городах люди видят большие различия, и большая часть относительно средней по стране причисляют себя к бедным, потому что другие живут лучше. Субъективный критерий бедности — довольно сложная история.
Что мы имеем в России: по объективным данным, основанным на критерии прожиточного минимума или черты бедности, до кризиса 11% считались бедными, в кризис - 13,5%, сейчас чуть меньше 13%.
Как только мы переходим в относительную бедность, тех, у кого 50-60% от медианы, уровень бедности подползает к 30%. Что касается субъективной оценки бедности, есть очень интересное исследование Росстата, который поквартально измеряет оценки почти 50 тысяч домашних хозяйств в целом по стране.
По итогам второго квартала 2019 года 1% сказали, что им не хватает даже на еду, 14% сказали, что на еду как-то хватает, а на одежду, обувь и ЖКУ уже точно не хватает, итого 15%. Это близко к нищете. 49% сказали, что на еду, одежду, обувь и ЖКУ хватает, но если сломалась стиральная машина или холодильник — это уже проблема, денег на покупку взять негде.
Государство сказало, что нужно уполовинить уровень бедности. Это можно сделать двумя способами — снизить или не наращивать черту бедности, то есть прожиточный минимум, и это статистика; или второй способ — больше давать реально бедным домашним хозяйствам, потому что в Российской Федерации система социальной защиты не заточена на помощь бедным, она заточена на помощь заслуженным, в основном пожилым. Но чтобы переформатировать систему социальной защиты именно на помощь бедным, нужно, во-первых, уметь считать доходы населения, потому что люди у нас простые, справочки приносят, что у них доходов нет, а реально чем они живут — большой вопрос; а во-вторых, сказать обществу, что мы больше пожилых и заслуженных не поддерживаем, мы концентрируемся на помощи бедным. Но что скажут в ответ пожилые и заслуженные?
Для того чтобы бороться с бедностью, надо работать на экономический рост и меньше денег тратить на геополитику.
Это практически невозможно при той власти, которую мы имеем. В том политико-экономическом дизайне, в котором мы живем, улучшение тренда снижения бедности, скорее всего, будет чисто статистическим.
Российская бедность распространена среди работающего населения
Евгений Гонтмахер, экономист, член Комитета гражданских инициатив
Евгений Гонтмахер
Черта бедности была введена летом 1991 года указом Горбачева, она называлась минимальным потребительским бюджетом. Через несколько месяцев начались реформы 1992 года, уровень жизни резко упал и оказалось, что ниже этой черты бедности в России живет ⅔ населения. Тогда решили разрабатывать вторую черту — прожиточный минимум, который по нормам и по стоимости в два раза меньше минимального потребительского бюджета. Он назывался прожиточный физиологический — в скобках — минимум, потом слово «физиологический» убрали. По факту этот прожиточный минимум существует до сих пор, а минимальный потребительский бюджет, который по указу Ельцина был оставлен, постепенно перестали считать, потому что если по нему считать, то бедность в два раза больше того, что показывает прожиточный минимум. Этот подход к бедности — измерение абсолютной бедности — единственный, который у нас в России используется официально. В мире практически все от него отказались, только США продолжают считать по этой методике.
Все остальные страны используют относительную черту бедности. Это более справедливо, потому что позволяет не увеличивать социальную дифференциацию. В чем еще недостаток абсолютного подхода — у нас, как правило, продукты первой необходимости дорожают быстрее, чем все остальное. Инфляция для тех людей, кто живет по этой корзине, выше, чем в среднем та, которая официально заявляется. Если по итогам года инфляция была 3%, то по этой корзине она была около 5%.
В Европе сейчас стали использовать еще один подход — метод так называемых лишений. Есть некая модель потребления, которая признается нормальной в каждом обществе. В европейских странах, допустим, потребление мяса какое-то количество раз в неделю считается нормой. Если вы мясо едите раз в неделю, при том что у вас достаточно денег на хлеб, молоко, овощи, считается, что вы уже в чем-то лишены. Или, например, если вы не можете пользоваться качественным медицинским обслуживанием. Классический пример — стоматология, она вся в России платная, и для большинства поход к стоматологу — это целое дело, поэтому состояние зубов у нашего населения плохое. С европейской точки зрения это уже лишение. Год назад было исследование ВЦИОМа о том, что у нас чуть ли не 60% семей испытывали сложности со сбором ребенка в школу. В Европе такой факт считается признаком бедности. Или, допустим, вы не можете купить себе компьютер.
То есть лишение доступа к общественно признанной услуге или предмету — тоже подход к бедности. У нас его не используют.
Понятно, в 90-е население России было беднее, в 2000-е годы жить стали богаче. По официальным данным, с 2000 по 2008 год у нас реальные доходы в среднем увеличились на 2,3%, пенсии, зарплаты увеличились более чем в два раза. Начиная с 2009 года и до сих пор, если говорить в целом, положение населения стало хуже. Не радикально, как это было в 90-е, но в реальных доходах с 2014 года мы потеряли 10-12%. В прошлом году статистика показала небольшое увеличение реальных доходов, это еще не тренд, надо подождать несколько лет. Рост в районе 1-1,5% для многих ничего не значит. Это может быть за счет разных групп населения. Известно же, что чем богаче у нас люди, тем быстрее у них растут доходы — экономический кризис, а число миллиардеров увеличивается.
Беднеем, но медленно. В прошлом году произошел обвал здравоохранения, в конце года Голикова сказала, что у нас упало качество и доступность медицинской помощи. Это вклад в бедность, потому что один из признаков бедности — отсутствие доступа к качественному здравоохранению, собственно министр здравоохранения это признала.
Причина нашей, в общем-то, массовой бедности в России в низких зарплатах. Российская бедность отличается от бедности во многих других странах тем, что распространена среди работающего населения.
В европейских странах бедные — это одинокие пенсионеры, бездомные, мигранты, но работающий человек, как правило, не является бедным. Там достаточно высокий уровень зарплат, а высокий он, потому что другой тип экономики. У нас экономика отсталая, нефтегазовая, высокую зарплату вы получаете, только если работаете в Газпроме, Роснефти и подобных госкорпорациях, малый бизнес загибается, обрабатывающая промышленность в значительной части тоже, в бюджетной сфере зарплаты недостаточные.
Если мы построим современную экономику, если появятся хорошие рабочие места, высокая производительность, творческий труд, высокотехнологичная продукция, которая имеет высокую добавленную стоимость, то тогда будут высокие зарплаты и налоги с этих зарплат будут выше. А не меняя экономику, просто добавив людям пособия, что тоже, конечно, хорошо, радикально не решить проблему бедности в России.