Интервью с насельником Новоспасского монастыря иеромонахом Павлом (Гелястановым)
Иеромонах Павел (Гелястинов)
Мы часто жалуемся на жизнь: как же меня раздражает общественный транспорт… и куда бегут эти люди?.. дожди уже просто достали… почему жара стоит такая невыносимая?.. и чего от меня все хотят?.. как я устал от крика, шума и суеты… Долго можно перечислять жалобы, мечтать об уединении и о том, как хорошо там, где нас нет, а в общем — топтаться на месте и делать вид, что ищешь выход. Но стоит очутиться на краю земли, как все вдруг становится с ног на голову, и на мир уже смотришь по-новому.
На такую мысль натолкнула меня встреча с иеромонахом Павлом (Гелястановым), которой 15 месяцев нес послушание в Антарктиде. Не знаю, правильно ли называть Антарктиду краем круглой земли, но вот краем глобуса или карты назвать, наверное, можно. А с другой стороны — земли-то в Антарктиде почти не видно — лед, снег, вода, камни…
И среди всей этой слепящей чистоты — пингвины, тюлени, полярные крачки, другие птицы. А еще — постояльцы-полярники, которых, конечно же, меньше, чем хозяев с пропиской, да и живут они в снежном царстве в среднем год: приезжают из разных стран для выполнения той или иной работы, а затем возвращаются на родину. Поэтому Антарктиду, открытую в 1820 году русскими мореходами Беллинсгаузеном и Лазаревым, называют свободной страной: без политики, экономики, гражданства, социальных разделений…
Каким же образом оказался там насельник Новоспасского монастыря Москвы иеромонах Павел? Ответ на этот вопрос я попытался получить не среди льдов, а в Минске, в нашем монастыре, куда батюшка приехал «оттаивать» после продолжительной зимовки.
Отец Павел, расскажите, как вы попали в Антарктиду?
По представлению наместника Свято-Троицкой Сергиевой лавры архиепископа Феогноста был подготовлен Указ Святейшего Патриарха о моем направлении в Антарктиду в качестве участника 56-й российской антарктической экспедиции. 3 марта 2011 года я прибыл на станцию Беллинсгаузен, чтобы служить в храме Святой Троицы.
Это единственный храм на южном континенте, и нужно сказать, что он вызывает не просто любопытство, а уважение. Кто бы ни был на нашем острове, сначала идет в церковь, фотографируется, расспрашивает об истории создания храма, многие прикладываются к иконам. Это местная достопримечательность.
Когда мы прилетели, то первым делом отслужили благодарственный молебен. Антарктида встретила нас хорошей погодой. Правда, был ветер порывами 10 — 15 метров в секунду, но это не мешало при подлете к аэродрому любоваться красивейшими видами. Наша станция располагается на острове Кинг Джордж, рядом с нами находятся научные станции Чили, Аргентины, Уругвая, Бразилии, Кореи, Китая и Польши. Наша станция и аэродром чилийской базы «Виа Фрэй» находятся на части суши, которая в летний период освобождается ото льда.
Такие места здесь называют оазисами — их площадь составляет не более пяти процентов от всей территории острова. Природа, конечно, удивительная! Пингвины, кстати, очень похожи на монахов. На груди виднеется такой белый «подрясничек», а сверху как бы одета черная «ряска». Они такие добродушные, ходят, как люди, на ногах, любознательные, не боятся человека.
Кто до вас служил в Свято-Троицком храме?
Иеромонах Софроний и иеродиакон Палладий (насельники Свято-Троицкой Сергиевой лавры) провели в составе 55-й экспедиции более 14 месяцев. А вообще идея создать постоянный храм на Южном полюсе появилась в 1990-х годах у начальника российской антарктической экспедиции Валерия Лукина и Святейшего Патриарха Алексия II. Эту идею поддержал Петр Задиров, бывший тогда руководителем холдинга «Антэкс-Полюс».
Тогда же был создан фонд «Храм в Антарктиде» и организован всероссийский конкурс проектов, который выиграли барнаульские мастера. Место расположения храма освятили 20 января 2002 года, а сам храм — 15 февраля 2004-го. Освящал наместник Свято-Троицкой Сергиевой лавры, епископ Сергиево-Посадский Феогност в присутствии многочисленного духовенства, паломников и спонсоров, прибывших специальным авиарейсом из ближайшего чилийского города Пунта-Аренас.
Первым настоятелем храма стал иеромонах Каллистрат (Романенко), ему на смену прибыли иеромонах Гавриил (Богачихин) и его помощник Владимир Петраков. Почти все священнослужители, несшие послушание по духовному окормлению полярников, были насельниками Свято-Троицкой Сергиевой лавры и менялись каждый год, примерно по такому же графику, как и работники антарктических научных станций.
Чему были посвящены первые дни вашего пребывания на ледяном континенте?
Вместе со мной нести послушание в Антарктиде благословили прихожанина нашего монастыря Анатолия Приступу. Он был и алтарником, и певцом, и чтецом, и просфорником, и звонарем, и реставратором… Первым делом мы вместе с иеромонахом Гавриилом (Богачихиным) и художником-реставратором Валерием Гришановым установили новый двухъярусный иконостас с иконами его работы, созданными специально для антарктических условий, и 6 марта 2011 года пригласили всех членов экспедиции (17 человек) во главе с начальником станции Булатом Рафаэловичем Мавлюдовым в храм, где отслужили водосвятный молебен, освятили иконы и иконостас, окропили святой водой зимовщиков, прочитали молитвы «Об умножении любви» и «О путешествующих», сделали общую фотографию. После этого отец Гавриил и Валерий улетели в Москву.
Храм бревенчатый, в древнерусском стиле, совмещенный с колокольней. От фундамента до купола проходят 8 цепей, которые помогают держать ветровую нагрузку. Вид толстых бревен, а также цепей, окрашенных под цвет бронзы и проходящих куда-то вверх за потолок, навевает сказочное настроение, вспоминается пушкинское: «У лукоморья дуб зеленый, златая цепь на дубе том…» Однажды зимой необычно и таинственно проходила ночная служба.
Слова молитв и колокольный звон смешивались со звуками ветра и треском замерзших бревен; если закрыть глаза, казалось, будто находишься в старинном паруснике, который несется по бушующему морю. В такой обстановке по-особенному звучал ирмос 6 песни канона Господу нашему Иисусу Христу: «Житейское море воздвизаемое зря напастей бурею, к тихому пристанищу Твоему притек, вопию Ти: возведи от тли живот мой, Многомилостиве».
Какие они, полярники?
Полярники разных стран очень дружны между собой, ходят в гости, бескорыстно помогают друг другу. Чем-то устройство жизни напоминает (по рассказам) жизнь на Афоне. Если Афон — монашеская республика, то Антарктиду можно назвать полярной республикой. Такая же четкая организация труда, добровольное подчинение строгой дисциплине (например, без разрешения начальника нельзя отлучаться со станции; нужно обязательно записываться в журнал, куда и насколько уходишь; помечать контрольный срок возврата; брать с собой рацию).
Каждая станция — это своего рода монастырь со своим уставом, игуменом, братией, имуществом и территорией. Двери во всех домиках на всем острове и станциях не запираются. Там никто и ничего не ворует. В каждом жилище есть пища, и полярник, которого застигла непогода, может укрыться от нее в любое время. Помню, в третье воскресенье Великого поста мы отслужили Литургию Василия Великого. После службы ушли. Приходим вечером, а на аналое у креста — цветы! И такие яркие! Очень было приятно, особенно когда вокруг ни деревца, ни травинки, ни листика! Кто положил — неизвестно. Спаси его (или их) Господи!..
У полярников многому можно поучиться. Они прошли серьезную школу, часто рисковали жизнью. Вот, например, кажется, что в России технику берегут больше, чем людей, и в Антарктиде до последнего времени служили фактически списанные машины. Они, естественно, ломаются, и зимовщикам-механикам на пятидесятиградусном морозе без ангара приходится снимать и перебирать двигатели, производить другой ремонт, чтобы как-то добраться до места назначения. Многие положили свою жизнь во льдах. Сейчас там похоронено около 160 русских. Я считал своим долгом всех этих людей поминать. Крещеный, некрещеный, верующий, неверующий… Бог знает!
К сожалению, в эту зимовку среди полярников воцерковленных людей почти не было. Только один человек более-менее регулярно причащался и исповедовался, но потом его перевели на другую станцию. Правда, двое крестились и пару человек приходили с нуждой, но более им нравилось просто побыть в одиночестве в храме, стремления же к тому, чтобы регулярно слушать Евангелие, исповедоваться, вести беседы на духовные темы, к сожалению, у них не было. Возможно, отчасти в этом была и моя вина, потому что не удалось пробудить у людей интереса к духовной жизни, хотя, конечно, пытался. Но надеюсь, что и эти попытки не пройдут для них бесследно — Господь все устроит.
Холодно. Темно. Мало солнца. Нет зелени. Как боролись с унынием?
Да, это одна из проблем полярных станций, ведь постоянно окружает черно-белая действительность. Было много способов борьбы с унынием. Например, пойти погулять, посмотреть на пингвинов. Стоит человеку, который немного печалится или устал, увидеть их — и это состояние проходит. Так было не только у меня, но и у других полярников — довольно часто я замечал, что и они уходили побродить у берега океана, подышать воздухом. А вот в плохую погоду не погуляешь. Уныние же, как правило, одолевает, когда нет солнца. Правда, по воскресеньям и в праздничные дни после Литургии часто было солнечно.
В другие дни побороть плохие мысли можно было за чтением, просмотром фильмов. Я перечитывал творения святителя Игнатия Брянчанинова, сочинения Достоевского. И, конечно же, очень важно по возможности не оставаться в такой ситуации одному. Со мной был Анатолий, и где-то он меня поддерживал, где-то я его, так с Божией помощью и справлялись.
Кроме того, что вы совершали богослужения, чем еще занимались?
Мы с Анатолием официально были оформлены в должности техников-ремонтников и выполняли разную работу. И у нас, как и у других полярников, были различные обязанности. Например, ремонтные работы, а также текущие дежурства — убирать баню, помогать по камбузу, мыть палубу… В этом отношении не делается никаких снисхождений, все полярники на равных. Одной из самых сложных работ была очистка домиков от ржавчины.
Все сооружения на станции стоят на бетонных сваях на высоте примерно 1 — 1,5 метра от земли. Сделано это для того, чтобы не заносило снегом. Домики прикреплены мощными болтами к специальным металлическим площадкам, а те, в свою очередь, вмурованы в сваи. Простояли так уже более 40 лет. С алюминиевыми стенами ничего не случилось, а вот площадки, сделанные из черного металла, значительно поддались коррозии.
Поначалу с непривычки к вечеру у нас все тело ломило, глаза сами закрывались, как только подходили к кровати или креслу. Но больше виноваты в этом были, наверное, акклиматизация и чистейший океанский воздух. Место, где находились наша станция и храм, было на берегу материка, и сильных морозов не фиксировалось, но зато бывали сильные ветра и высокая влажность. При такой погоде даже -20 — 30 ощущалось как -60 и выходить наружу не рекомендовалось.
Несколько раз у нас проходили субботники — очищали остров от мусора, который накопился за 50 лет существования станции. Первые годы ведь все бесконтрольно выбрасывалось, поэтому образовались целые свалки. Это сейчас отношение к окружающей среде изменилось. По договору об Антарктиде на континент нельзя завозить ни домашних животных, ни землю, ни семена, потому что можно занести бактерию или вирус, чуждые окружающей среде. Чистоту поддерживают сознательно, потому что любое инородное тело притягивает солнечные лучи, и лед начинает усиленно таять, появляются так называемые «колодцы», из-за чего при посадке самолета может случиться авария.
Не было чувства опасности?
Страх был по неразумию. Когда дул сильный ветер, то домик начинал дрожать, как едущий трамвай, и у меня в первые дни реальное ощущение опасности возникало, тогда начинал усиленно молиться, чтобы дом не снесло. За время моего пребывания несчастных случаев на нашей станции не было, а вот на бразильской был пожар. А как-то раньше строители плохо закрепили цистерну, ветром ее вырвало и понесло на домики, но милостью Божией она пролетела между построек прямо в океан. Было еще, что вместо зимнего дизельного топлива оставили летнее, и оно замерзло. Сами понимаете, что значит в Антарктиде остаться без тепла.
Есть люди, которые стремятся побывать на Северном или Южном полюсе. Почему?
Я много думал об этом и понял, что это не просто ради преодоления себя (преодолеть можно и в других обстоятельствах), это подсознательное стремление найти опору, стержень. Как земной шар вертится вокруг оси, так ведь и сердце человека пульсирует для главной идеи. У каждого, конечно, она своя. Но если человек устраивает жизнь так, что все вращается вокруг Бога, то тогда и жизнь в радость.
Господь сотворил мир так, что невидимая и нематериальная земная ось имеет огромное значение. Вокруг нее крутится все видимое и материальное — океаны, материки, города и села с людьми и их имуществом. Все подчинено этому всемирному закону, данному Богом Земле.
Если бы планета кардинально поменяла направление оси, вокруг которой делает обороты, то случилась бы всемирная катастрофа! Но устройство видимого мира лишь напоминает нам об устройстве мира невидимого, духовного. Кем-то сказано, что Иисус Христос — ось мировой истории. И эта «мировая ось» проходит через сердце всех землян. И думаю, каждый из нас ощущал в себе невидимый духовный стержень, который называется Дух Божий.
Чему еще научила вас Антарктида?
В монастыре я несу послушание руководителя Воскресной школы. Перед отъездом было ощущение, что нахожусь как бы на последнем издыхании. Постоянно волновали вопросы: а что дальше? чему учить? о чем говорить? Когда отправлялся в Антарктиду, где-то в глубине души у меня была такая мысль, что поездка даст ответы на волнующие вопросы. За время зимовки я особенно ясно осознал, насколько слаб и как много надо еще работать над собой.
Я понял, чтобы ехать в Антарктиду и полноценно трудиться там, нужно быть готовым к тому, что не тебе целуют руку и часто просят благословение, а ты словно умываешь ноги тем, кто находится рядом с тобой. Для полярников не так важно, кто ты, во что одет, какие слова говоришь, им важны поступки.
И еще там я почувствовал, что мы с полярниками немного разного духовного устроения и устремлений, хотя люди они очень хорошие, но у нас, к сожалению, не было единого духовного стержня, как с братией в монастыре. И вот сейчас, вернувшись в монастырь, я особенно рад каждому глубоко верующему человеку, особенно монашествующим.
Есть желание повторить зимовку у «белой блондинки» — так ведь называют Антарктиду полярники?
Есть бывалые полярники, которые без Антарктиды уже не могут и действительно говорят о любви к «белой блондинке». В апреле-мае возвращаются на большую землю, а уже в октябре-ноябре (если позовут) едут обратно. Я же как-то пошутил, что приеду снова, если начальник примет крещение (он был некрещеный). А если серьезно, думается, что если в таких условиях окажутся единодушные верующие люди — непременно получится некий скит или «научное» подворье одной из православных обителей. И в такой «обители» я с радостью служил бы вновь. Но на все ведь воля Божия.
Беседовал Димитрий Артюх