Беседы о.Всеволода Шпиллера. Предисловие.
От издателей
 |
| прот. Всеволод Шпиллер |
Господь сподобил нас иметь в лице незабвенного отца Всеволода пастыря, учителя, духовника, богослова, проповедника, совершителя Божественной литургии огромной духовной и творческой силы, имевшего в трудные годы всеобщего молчания христианскую смелость, дерзновение и непререкаемый авторитет. Отец Всеволод почил о Господе на пятидесятом году своего служения, причем более тридцати двух лет он был настоятелем Николо-Кузнецкого храма в Москве. Многие сегодняшние епископы и священники помнят отца Всеволода исполняющим обязанности инспектора Московской Духовной Академии и Семинарии в Троице-Сергиевой Лавре. Многие прихожане помнят своего доброго пастыря, его святые, исполненные Христовой любви проповеди. В большом проповедническом наследии отца Всеволода особое место занимают его проповеди-лекции, прочитанные во время Великопостных Пассий. Это были удивительные вечера. Переполненный людьми всех «возрастов и званий храм, незабываемая служба и пастырское слово, с необычайной силой и ясностью отвечающее на самые трудные вопросы, исполненное огненной верой и благодатью. Из года в год эти проповеди во многом повторялись, но каждый раз было сказано что-то существенно новое, звучал новый духовный опыт, накопленный в подвиге пастырской жизни о. Всеволода.
(С благодарностью Богу за то, что нам дано было учиться у отца Всеволода, публикуем Проповеди во время Пассий в надежде, что « будущем будут опубликованы и другие духовные сокровища из его наследия и воспоминаний о нем).
Протоиерей Владимир Воробьев, священник Александр Салтыков, священник Валентин Асмус.
Предисловие
В этом году прихожане нашего храма обратились ко мне с примечательной, в известном отношении, просьбой. Они просили в нескольких проповедях изложить современное христианское православное жизнепонимание, Просьба подчеркивает — современное…
Они, разумеется, знают, что жизнепонимание не может не определяться безусловной верностью церковному преданию. Понимают, какое важное значение имеет для православного христианина апостольская заповедь «стоять и держать предание» (2 Сол.2,15). Но они отдают себе отчет в том, что каждая историческая эпоха стоит перед собственными нуждами, только ею выдвигаемыми, и требует от нас именно их религиозного осознания. Иначе говоря — требует перевода церковного предания, вечных на все времена истин в соответствии с этими, своими для каждой эпохи нуждами. Именно такое раскрытие их — богословское, гомилетическое, публицистическое и в любой иной форме они справедливо считают поэтому выражающим современное христианское православное жизнепонимание и его просят изложить.
Должен сказать, что во всех своих проповедях я стараюсь как раз в таком же отношении быть обращенным к духовным нуждам сегодняшнего дня, Обращенности к темам религиозной жизни в современных ее условиях я учился на протяжении всех тридцати пяти лет своего священства, стремясь, по мере сил, следовать одному высокому примеру служения Слову, тому, который блестяще и неутомимо подается каждому православному проповеднику наших дней нынешним Первосвятителем Св.Болгарской Церкви — Святейшим Патриархом Кириллом. У него в служении Слову я имел счастье учиться и продолжаю учиться всему, главное же переводу учения Церкви на современный язык и твердой, но активной верности церковному преданию. Под отечески-попечительным священным омофором Его Святейшества, еще в бытность его митрополитом, под его учительской архиерейской властью прошло много самых светлых, радостных лет моего священства в другом моем, тоже горячо любимом Отечестве, в маленькой прекрасной Болгарии, очень требовательной к проповедническому амвону…
Но одно дело в проповедях, рассчитанных на полный годовой богослужебный круг, Т.Е. применительно к отдельным сторонам жизни, о которых говорится в данных евангельских чтениях (воскресных, праздничных и пр.) — и совсем другое — в трех-четырех проповедях или беседах пытаться изложить все наше жизнепонимание. Проповедь охватывает всю человеческую жизнь с присущей ей сегодня огромной, как никогда сложной и, я бы сказал, запутанной духовной проблематикой. Небывалая рационализация, технизация, машинизация всего человеческого существования и самой души человека создали никогда не существовавшую прежде действительность. В ней изменились решительно все человеческие отношения и непрестанно меняются. В ней очень многое религиозно не осознано или осознается по-разному, в придании адаптации одного или другого понимания вещей церковного сознания. Каким же образом можно было бы справиться с поставленной передо мной задачей?
В христианском православном понимании духовных глубин жизни самым важным во все времена было и будет то, что непосредственно связано с церковным догматом искупления, т.е. с учением Церкви о спасении или с сотериологическим богословием. По установившейся у нас в Москве традиции это учение является конкретным предметом проповедей и бесед за четырьмя воскресными богослужениями в Великом Посту, так называемыми «Пассиями». Следовательно, именно в них можно было бы попытаться изложить, пусть даже более чем в общих чертах, самое существенное в теперешнем нашем понимании наполняющей мир и возвышающейся над нами духовной реальности и той, которую мы находим в себе — все в тесной связи с волнующими нас сегодня вопросами нашего духовного внутреннего устроения и духовной ориентации в условиях полностью секуляризированной действительности. По этим соображениям, чтобы отозваться на просьбу своих прихожан я и остановился на четырех беседах за «Пассиями».
В специальной русской литературе в очень многих трудах раскрывается это современное понимание духовой реальности и из них можно выбрать многое, находящееся в прямом отношении к учению о спасении. При этом нужно иметь в виду и различия в богословской интерпретации его, вполне правомерно существующие в Церкви, почему замалчивать их, по моему мнению, никак не следует. Тем не менее, не так просто уточнить, к каким же из многочисленных трудов этого рода можно обратиться тем, чтобы пересказом в той или иной манере и компилятивной выборкой из них их отдельных идей, определений и целых концепций можно было бы лучшим образом и, конечно, правдиво представить слушателям самое сейчас важное в христианском православном жизнепонимании. В нем, а не в своем…
Думается, что наиболее интересное в этом смысле в нашем богословии и социальной публицистике принадлежит вдохновителям, творцам и участникам нашего сравнительно недавнего, удивительного богословского ренессанса. Начался он, как известно, еще и в конце прошлого столетия, почти одновременно с ренессансом в русской поэзии и тогда же начинавшимися новыми течениями в литературе, за которыми стояла религиозная тема жизни, еще только становившаяся (о. Г.Флоровский) темой мысли… Среди и вдохновлявших и творивших подъем тех далеких лет в последовавшие за ними годы и даже целые десятилетия были очень разные известные имена. В частности, богословов – клириков, мирян и публицистов, пользовавшихся особенным доверием таких безупречно-ортодоксальных церковных и просвещенных, богословских авторитетов, каким был и навсегда остается, например, бывший ректор Московской духовной академии Преосвященный Феодор. Был среди них и широко известный у нас и за границей оригинальный русский богослов, незабвенный заслуженный профессор Н Л Глубоковский, у которого мне дано было учиться на богословском факультете Государственного университета в Софии. Всеми ими и продолжателями их, позже создавшими несколько хотя и близких, но самостоятельных богословских направлений, в частности, и так называемую «парижскую школу богословия», также, хотя и не богословами, но примкнувшими к ним и признанными всем христианским миром истинными «путеводителями ко Христу», всеми ими было сделано необычайно много для преодоления богословского и религиозного обскурантизма, всегда чрезвычайно вредившего Церкви. Современное — в выше уже оговоренном смысле — христианское понимание бесспорно нашло для себя лучшее выражение в их трудах. При составлении моих бесед мне и надлежало обратиться к ним и, конечно, к получившим не только признание церковного общества, но в одной или другой форме — пусть не сразу — уже апробированным Церковью…
Однако, сами по себе выборки из них в цитатах или в пересказе их идей, подобранных по признаку непосредственного отношения к догмату искупления, вряд ли могли бы должным образом представить наше нынешнее жизнепонимание без четкого выявления глубокой внутренней связи их с сегодняшними же проблемами, какими бы они ни были острыми, духовного устроения в реально существующих в мире жизненных условиях. Здесь, другими словами, необходим некий синтез одного с другим. Его я и искал в своих Беседах. А насколько он мне удался или не удался — судить не мне.
В заключение два слова о примечательности просьбы моих дорогих прихожан.
Вопреки мнению, имеющему хождение в нашем обществе и довольно широко распространенному в некоторых заграничных церковных кругах, что путь православия у нас оборван, в истории нашей Церкви, думается, начинается новая глава. Наша православная вера уже давно, шедшими с разных сторон дружными усилиями, отодвигалась, как выражались в прошлом столетии, в социальные низы. Сейчас она явно перестает быть достоянием одной только неграмотной старушки-богомолки, охраняемым и опирающимся па «суеверно-бытовое оформление» веры. Просьба моих прихожан говорит об этом, чем она и примечательна.
Разумеется, это еще сам по себе очень мелкий факт, на первый взгляд нестоящий особенного внимания. Но он из числа многих, позволяющих думать — и я в этом уверен, — что в истории нашей Церкви только переворачивается сейчас одна из труднейших страниц, ни в коем случае ее не заканчивающая.
Настало время…Все чаще и нетложнее встречаешь людей самих разных возрастов и положений, прошедших через внутренние глубокие духовные и умственные кризисы, иногда через трагические конфликты, оказавшиеся неразрешимыми для них на внерелигиозной почве. И нередко теперь там и тут, пусть приглушенно и совсем по-новому, иногда с вопросительным акцентом, но звучат слова поэта: «Недавно мне тайно сказали, что скоро вернется Христос…» Так религиозная тема мысли верных Христу умов становится темой жизни вопрошающих Церковь то об одном, то о другом. Все чаще, все глубже, все серьезнее…
11 мая 1969 г.