«Без этого разговора я бы согласилась на аборт». Что услышала мама за чаем на сестринском посту
Я хочу рассказать вам об удивительной женщине. К сожалению, я не знаю ни ее имени, ни ее должности. Даже не знаю, можно ли назвать ее врачом, так как совершенно не осведомлена о ее образовании. Мы встретились с ней в стенах Николаевской больницы в декабре 2018 года.
«Посмотри, как у тебя все хорошо»
Я хорошо помню этот день. Пятница. У мужа внезапно отменяется работа. После завтрака меня настигает уже ставший привычным за прошедшую неделю приступ рвоты. И я решаюсь, наконец-то, на поход в женскую консультацию. Мужа с нашим годовалым сынишкой прошу погулять в ближайшем к поликлинике детском городке, обещая скоро вернуться.
В кабинете я жалуюсь врачу на боли в пояснице и тошноту, говорю, что, наверное, это гормональный сбой, ведь тесты отрицательные и вообще, «быть такого не может». И тут как гром среди ясного неба слова врача во время осмотра: «Да тут выкидыш полным ходом! Вызывайте скорую!»
Вот так я за неделю до нового года оказываюсь в больнице. Мне ставят какую-то кровоостанавливающую капельницу, потом приходит врач, пытается что-то рассмотреть на стареньком УЗИ-аппарате. Ничего не видит и оставляет под наблюдением до понедельника, потому что в понедельник будет другой специалист, в другом корпусе и с другим аппаратом — тогда и станет ясно, что к чему.
Что к чему — это требуется ли чистка или нет. Или «все уже само решилось».
И я остаюсь совершенно одна. Соседок по палате отпустили домой на выходные, и я сижу и плачу, потому что ситуация кажется мне безвыходной. И вот заходит она.
И я остаюсь совершенно одна. Соседок по палате отпустили домой на выходные, и я сижу и плачу, потому что ситуация кажется мне безвыходной. И вот заходит она.
Она просто совершает обход палат в положенный час, ласково интересуется, как я себя чувствую. По возрасту она, кажется, чуть моложе моей бабушки. И я заметила ее еще при поступлении, она помогала мне справиться со старыми советскими весами, с которыми так и не научилась обращаться другая молоденькая медсестра.
И вот мы идем пить чай. И за чаем я плачу и рассказываю, что у меня уже есть первый ребенок, что при идеальной беременности он родился с какими-то проблемами, стоит на учете у невролога, все время плачет, не засыпает без укачиваний и очень плохо ест. Что я просто не справлюсь сейчас с еще одним ребенком.
Но, в то же время, мне очень жаль того совсем крошечного малыша, который уже живет и вообще, мой муж сам из погодок. Мы и планировали деток друг за другом, но только не сейчас. В общем, все плохо, вот что тут делать.
А она улыбается и говорит: «Мне кажется, тебе ничего не остается, кроме как положиться на Бога. Ты посмотри, как у тебя все хорошо. Ты говоришь, что второго малыша не хочешь сейчас. Значит, если все-таки он от тебя уйдет на раннем сроке — Слава Богу. Но, в то же время, ты говоришь, что хотели погодок, дай малышу шанс. Если Господь посчитал, что вам нужен второй ребенок, может быть, он будет брату полная противоположность».
Потом мы разговариваем весь вечер по душам, и на прощание она говорит, что в воскресенье пойдет в храм и обязательно подаст записочку. И мне становится так спокойно от осознания, что от меня тут действительно ничего не зависит, я просто передаю себя в руки Бога, который благодаря этой женщине вдруг перестал быть строгим дедом с бородой, а стал заботливым Отцом, который устроит так, как будет лучше.
С этим спокойствием я встречаю врачей, которые говорят, что срок уже пять недель и сердцебиение, конечно, есть, но отслойка плаценты. И мой организм слишком истощен первой беременностью и все равно ничего хорошего не выйдет. И лучше сейчас, чем опять — на скорой с кровотечением.
Сын родился здоровым и развивался как по учебнику
В 12 недель отслойки уже нет, но слишком низкий гемоглобин. А в 20 — предлежание плаценты. А в 30 нет никакого предлежания, зато появился мононуклеоз. А в 32 — на фоне мононуклеоза слишком короткая шейка и вот-вот родишь, подыщи роддом, специализирующийся на преждевременных родах.
Мне кажется, я бы просто сошла с ума или согласилась бы на прерывание беременности, если бы не этот наш разговор и добрые глаза той милой женщины, которые я буду помнить всю жизнь.
Через месяц моему второму сыну исполнится год. Он родился точно в срок абсолютно здоровым, в самом простом ближайшем роддоме и в присутствии всего одного врача (вот ее имя я точно знаю — Галушко Наталья Александровна) и одной акушерки, низкий им поклон. Они не побоялись остаться со мной, когда меня привезли уже в родах, а весь остальной персонал роддома, услышав про мононуклеоз, просто разбежался.
Сын абсолютно здоров. И, как я и просила у Бога, полная противоположность старшему брату.
Он с самого рождения засыпал сам, без укачиваний и вообще без постороннего вмешательства. Он развивался точно по учебнику и теперь меня стали спрашивать, как я его так идеально воспитала, хотя раньше я доставала этими вопросами мамочек на форумах, у которых дети спали и в год говорили положенные десять слов.
И с появлением младшего наш старшенький, у которого в год невролог подозревала чуть ли не аутизм, будто проснулся. Он с первых дней стал проявлять удивительную заботу о младшем брате, и, я честно скажу, мне с ними двумя гораздо легче, чем было с одним.
Я часто думаю о том, как сложилась бы моя жизнь, если бы не тот разговор вечером за чаем на сестринском посту. Ведь эта женщина, скорее всего, не была психологом, или как их сейчас называют, «борцом за жизнь». Но как она мудро и деликатно, не осуждая, не навязываю свою точку зрения, смогла направить и поддержать меня одним разговором. И, ведь наверняка, я не единственная, с кем ей доводилось вот так пить чай.
Хоть я и не знаю, как зовут эту женщину, я прошу у Бога для нее милости и многая лета, и мечтаю научиться жить вот так, просто согревая теплом своего сердца всякого встречающегося на пути человека.