Главная От автора Митрополит Вениамин Федченков

Без молитвы начал

Как-то, выходя на литургию, мы забыли взять ключ и захлопнули за собою дверь; она механически заперлась, и чтобы ее отворить, нужен был особый винтовой ключ. Что делать? Не разбирать же стекло в окне? После литургии рассказали эконому о. Макарию о нашей оплошности.

В 1913 году я во второй раз гостил в Оптиной Пустыни.

Меня поместили с одним иеромонахом, студентом Казанской Духовной Академии, о. А., в скиту.

Как-то, выходя на литургию, мы забыли взять ключ и захлопнули за собою дверь; она механически заперлась, и чтобы ее отворить, нужен был особый винтовой ключ.

Что делать? Не разбирать же стекло в окне?

После литургии рассказали эконому о. Макарию о нашей оплошности.

Он был человек молчаливый и даже немного суровый. Да в экономы в монастыре и нельзя выбирать мягкого и любезного — слишком расточал бы добро.

Ничего не сказав, он взял связку ключей и пошел к нашему жилищу. Но оказалось, что сердечко подобранного им схожего ключа было меньше, чем горлышко нашего замка. Тогда он поднял с полу тоненькую хворостинку, отломил от нее кусок, приложил к сердечку ключа и стал вертеть… Но сколько мы ни трудились, было напрасно, ключ беспомощно кружился, не вытягивая запора.

— Батюшка, — говорю я ему, — вы, видно, слишком тоненькую вложили хворостинку! Возьмите потолще, тогда туже будет!

Он чуточку помолчал, а потом ответил:

— Нет, это не от этого… А от того, что я без молитвы начал.

И тут же истово перекрестился, произнося молитву Иисусову.

«Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго».

Начал снова крутить с тою же хворостинкою, и замок сразу отперся.

После я и на своем, и на чужом опыте много раз проверял, что употребление имени Божия творит чудеса даже в мелочах. И не только сам пользовался и пользуюсь им доселе, но и других, где можно, тому же учу.

Вот другой пример.

Был я на одном съезде христианской молодежи в Германии. Начали устраивать церковь.

Молодой человек, по прозвищу «Шу-шу» (сокращенно — Шура-Шурович, Александр Александрович) развешивал иконы на стене.

Здание было каменное. Ударит он молотком по гвоздю, а тот и согнется — на камень попал. Вижу я неудачу его и говорю:

— Шу-шу! А вы бы перекрестились да сказали бы «во имя Отца и Сына и Святаго Духа». Вот тогда у вас дело пойдет.

Он поверил. Смирился. Ведь молодому-то не так это и легко. Перекрестился, упомянул имя Божие, наставил гвоздь в другое место, ударил молотком и попал в паз. И дальше вся работа пошла удачно.

Рассказал я этот случай как-то недавно в кружке знакомых. Спустя несколько дней одна женщина, вдова К., недавно потерявшая мужа, рассказала мне: » Пришла я после вашего рассказа домой и ложусь спать. А у меня давно уже бессонница… Нервы сдают, видно. И вдруг я вспомнила — вы велели поминать имя Божие даже и в малых вещах. И сказала я себе: » Господи! Дай мне сон!» И даже не помню, кажется, сию же минуту и заснула. А до сих пор долго мучилась бессонницей.»


ИСКУШЕНИЕ

А теперь я расскажу, так сказать, «обратный» случай, как опасно жить и даже говорить без имени Божия.

В самом начале моего монашества я был личным секретарем архиепископа Сергия, который в тот год был членом Синода, и потому жил в Петрограде. Кроме этого, я был еще чередным иеромонахом на подворье, где жил архиепископ. Наконец, на мне лежала обязанность проповедничества. Благодаря же проповедничеству я, в некотором смысле, стал казаться «знающим», и ко мне иногда простые души обращались с вопросами.

Однажды после службы подходит ко мне простая женщина высокого роста, довольно полная, блондинка, со спокойным лицом и манерами, и, получив благословение, неторопливо говорит:

— Батюшка! Что мне делать? Какое-то искушение со мной: мне все «вержется» (великорусское слово; означает – «бросается», от слова «ввергать», — Прим. авт.) в глаза и представляется. Обычно — ложно, мечтательно.

— Как так?— спрашиваю.

— Ну, вот. Стою я, к примеру, в церкви, а с потолка вдруг ведро с огурцами падает около меня. Я бросаюсь собирать их — ничего нет… А я неловко повернулась, когда кинулась за огурцами-то, да ногу себе повредила, видно, жилу растянула. Болит теперь.

Дома по потолку кошки какие-то бегают, головами вниз. И всякое такое.

И все это она рассказала спокойно, никакой неврастении, возбужденности или чего-либо ненормального даже невозможно было и предположить в этой здоровой тулячке.

Муж ее, тоже высокий и полный блондин, со спокойным улыбающимся лицом, служил пожарным на Балтийском Судостроительном заводе. Я и его узнал потом. И он был прекрасного здоровья. Жили они между собою душа в душу, мирно, дружно.

Ясно, что здесь причины были духовные, сверхъестественные. Неопытный, я ничего не мог понять. Еще меньше мог что-либо сделать, даже не знал, что хоть сказать бы ей…

И спросил, чтобы продлить разговор:

— А с чего это у тебя началось?

— Да вот как. Сижу это я в квартире. А пожарным казенные дома дают, и отопление, и освещение. И жалование хорошее — нам с мужем довольно. Детей у нас нет и не было — Бог не дал, Его святая воля. Сижу у окна за делом, да и говорю сама себе:

— Как уж хорошо живется: все есть, с мужем ладно… Красный угол передо мною был, и вот после этого вдруг выходит из иконы Иван Предтеча, как живой, и говорит мне:

— Ну, если тебе хорошо, так за это чем-нибудь отплатить нужно, какую-нибудь жертву принести. Не успела я от страха-то опомниться, а он опять:

— Вот зарежь себя в жертву.

И исчез. А на меня, батюшка, такой страх напал, такая мука мученическая схватила меня, что я света белого не взвидела. Сердце так защемило, что дыхания нет. Умереть лучше. И уже, как без памяти, бросилась я в кухню, схватила нож и хотела пырнуть себя в грудь-то им. Уж очень сильная мука была на сердце. Уж смерть мне казалась легче…

Ну, и сама опять не знаю как случилось — но ножик точно кто выбил из рук. Упал он наземь. И я в память пришла. Вот с той самой поры и начало мне представляться разное. Я теперь и икону-то эту боюсь.

Выслушал я и подивился. Первый раз в жизни пришлось узнать такое от живого человека, а не из житий.

— Ну, чем же я тебе помогу? Ведь я не чудотворец. А вот, приди ныне вечером к службе, исповедуйся, завтра причастись Святых Тайн. А после обедни пойдем к тебе на квартиру и отслужим молебен с водосвятием. А там дальше, что Бог даст. Икону же, коли ты ее боишься, принеси ко мне.

Она покорно и тихо выслушала и ушла. Вечером принесла икону св. Иоанна Предтечи. Как сейчас ее помню: вершков 8×5 величиною, бумажная олеография, в узенькой коричневой рамочке.

После Богослужения эта женщина исповедывалась у меня. Редко бывают люди такой чистоты в миру. И грехов-то, собственно, не было. Однако она искренне в каких-то мелочах каялась с сокрушением, но опять-таки мирно… Вообще она была «здоровая» не только телом, но и душою. На другой день причастилась, а потом мы пошли к ней на квартиру.

Я захватил с собою все нужное: и крест, и евангелие, и кропило, и требник, и свечи, и кадило, и ладан. А епитрахиль забыл, без чего мы не можем свершать служб. И уже на полдороге вспомнил. Что делать? Ну, думаю, не возвращаться же.

— Пойдем дальше. Ты дома дай мне чистое полотенце, я благословлю его и употреблю вместе епитрахили. Так нам разрешается по церковным законам в случае нужды. Только ты после не употребляй его ни на что по домашнему, а уж или пожертвуй в Церковь, или же, еще лучше, повесь его в переднем углу над иконою. Это тебе в благословение будет.

Квартира — самая обыкновенная комната, выбеленная чисто, везде порядок. В углу икона с лампадкой. Муж был на службе.

Отслужили мы молебен, окропили все святой водою. Полотенце она тут же повесила над иконами. Угостила меня чаем. И я ушел.

Дня через два-три я увидел ее в церкви подворья и спросил:

— Ну, как с тобой?

— Слава Богу! — говорит она — все кончилось.

— Ну, слава Богу! — ответил я и даже не задумался, что совершилось чудо. А скоро и забыл совсем. И никому даже не хотелось почему-то рассказывать о всем происшедшем. Только своему духовному отцу я все открыл, и то для того, чтобы спросить его, почему это все с ней случилось.

Когда он выслушал меня, то без колебания сказал мне:

— Это оттого, что она похвалилась. Никогда не следует этого делать, а особенно вслух. Бесы не могут переносить, когда человеку хорошо: они злобны и завистливы. Но если еще человек молчит, то они, как говорит св. Макарий Египетский, хотя и догадываются о многом, но не все знают. Если же человек выскажет вслух, то узнав, они раздражаются и стараются потом чем-либо навредить: им невыносимо блаженство людей.

— Ну, а как же быть, если и в самом деле хорошо?

— И тогда лучше «молчанием ограждаться», как говорил преподобный Серафим. Ну, а уж если и хочет сказать человек, или поблагодарить Бога, тогда нужно оградить это именем Божиим: сказать «слава Богу» или что-нибудь иное. А она сказала: «как хорошо живется», похвалилась. Да еще не прибавила имени Божия. Бесы и нашли доступ к ней, по попущению Божию.

Вот и преподобный Макарий говорит: «если заметишь ты что доброе, то не приписывай его себе, а отнеси к Богу и возблагодари Его за это».

После из-за этого случая мне многое стало ясно в языке нашем. Например, в обыкновенных разговорах люди всех стран и религий, а особенно христиане, весьма честно употребляют имя Божие, если даже почти не замечая этого.

— Боже сохрани! Бога ради! Бог с вами. Ах, Господи!

— Да что это такое Боже мой! Ой, Боже мой! и т.п. А самое частое употребляемое имя Божие — при прощании:

— С Богом!

Отчего все это? Оттого, что люди опытно, веками, коллективным наблюдением заметили пользу от одного лишь употребления имени Божия, даже и без особенной веры и молитвы в тот момент.

Но особенно достойно внимания отношение к похвалам нашего русского «простого», а, в сущности, мудрого человека. Когда вы спросите его: «Ну, как поживаете?», он почти никогда не похвалится, не скажет «хорошо» или «отлично». А сдержанно ответит что-либо такое:

— Да ничего, слава Богу…

А другие еще благоразумнее скажут, если все благополучно:

— Милостив Бог. А вы как? Или:

— Бог грехам терпит.

Или просто совсем и обычно:

— Помаленьку, слава Богу!

И повсюду слышишь осторожность, смирение и непременное ограждение именем Божиим.

Например, завяз воз в грязной котловине. Лошаденка из сил бьется. Иной безумец и бьет ее, несчастную, и бранится отчаянными словами. А благоразумный крестьянин дает ей отдохнуть, приободрит, погладит. Потом подопрет воз плечом мужицким, махнет для приличия кнутом и крикнет:

— Э-э, ну-ка, родимая! С Богом!

И глядишь, выкарабкались оба…

Читал я у одного современного писателя рассказ о силе имени Божия. То было в немецкую войну. Перевозили на позицию пушки.

Прошел дождь. Дорогу развезло. Тяжесть неимоверная. Несколько пар лошадей. Пушка завязла в выбоине. Солдаты бьются, мучаются, сквернословят, хлещут лошадей. Ни взад, ни вперед…

И чем бы кончилось это бесплодное мучение и людей и лошадей, Бог весть. Но в это время к этому месту подошел один благообразный, пожилой уже, мужичок.

Этот почтенный старичок сначала ласково приветствовал солдат. Потом во имя Божие пожелал им успеха. Погладил лошадок. А потом, когда они и солдаты немного отдохнули, он предложил попробовать двинуться еще раз. И так ласково обратился к солдатам. Они кто к лошадям, кто к пушке. И старичок тут же.

— Ну-ка, милые, с Богом!

Солдаты крикнули, лошади рванули и пушка была вытянута. Дальше уже легко было.

А сколько таких случаев! Только мы, слепые, не замечаем. Но хорошо, что говорим языком, и это одно нередко ограждает нас от силы вражьей.

Между тем в новое время стали стыдиться употребления этого спасительного имени.

И нередко мы слышим или горькую жалобу на тяжкое житье, или, наоборот, легкомысленные похвалы:

— Превосходно, превосхо-о-дно!

А иногда и безумные речи: «адски хорошо», или с употреблением «черного слова». И жалея его же, хочется поправить его.

Бывало, услыша хвалу, я или сам добавлю, или говорящего попрошу добавить:

— Скажите: «слава Богу!»

— А зачем?

Вот и расскажешь ему такую историю. Иной и примет во внимание…

 

Митр.Вениамин (Федченков) Промысел Божий в моей жизни. М., 2001.

Поскольку вы здесь...
У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей.
Сейчас ваша помощь нужна как никогда.
Друзья, Правмир уже много лет вместе с вами. Вся наша команда живет общим делом и призванием - служение людям и возможность сделать мир вокруг добрее и милосерднее!
Такое важное и большое дело можно делать только вместе. Поэтому «Правмир» просит вас о поддержке. Например, 50 рублей в месяц это много или мало? Чашка кофе? Это не так много для семейного бюджета, но это значительная сумма для Правмира.