Анастасия Насибулина: Мы познакомились в нашем родном городе Лесосибирске Красноярского края. Там я родилась, росла. Папа – протоиерей Андрей Юревич – сначала был главным архитектором, а придя к вере и став священником, организовал в городе православную гимназию. Ее я и окончила, была первой медалисткой. Потом уехала в Москву учиться в Российский православный университет святого Иоанна Богослова. Домой приезжала на каникулы. Как раз в один такой приезд я и посмотрела как-то по-особенному на Сашу.
Священник Александр Насибулин: Я учился в этой же православной гимназии. Получается, что с родителями Аси я был знаком даже раньше, чем с ней. Ее мама преподавала у нас в гимназии, а с отцом Андреем у нас были «уроки жизни» в 11-м классе. Потом мы познакомились с Асей. Почему именно Ася? Думаю, по воле Божьей. Вдруг среди всех я увидел ее и больше не смог забыть. Потом уже я поехал в Москву, поступил в Свято-Тихоновский гуманитарный университет. Мы дружили, гуляли, общались и через три года после знакомства поженились.
– Сейчас у вас уже трое детей, двое из них практически погодки. Было ли трудно?
Священник Александр Насибулин: Когда рождаются не первые дети, а уже вторые и далее, часто кажется, что все механизмы уже отработаны, ты знаешь, что будет. Но каждый ребенок – это новый мир, все совершенно по-разному. Нам повезло, что первой родилась девочка. Это была особенная нежная трепетная радость все годы, пока мы ее воспитывали. Все Олино детство, самые первые годы, когда вкладывается многое в сердце человека и в разум, мы жили с Асиными родителями в поселке с красивым названием «Мечта». Отец Андрей и матушка Ольга – это огромный пример любви. Проповедь Христа без слов. Понимаешь, каков Христос, как Он нас любит и где искать эту Любовь. Наша дочка, хоть она была первой и единственной на тот момент, сразу росла в многодетной семье, и это очень много дало. Вокруг кипела жизнь, она росла не по дням, а по часам.
– Не страдает ли сейчас дочка от своих обязанностей старшей?
Анастасия Насибулина: Когда Даня родился, Оле было 4 года, уже сознательная девочка. Кризиса особого не было. Сначала она пыталась Даню воспитывать, а сейчас влилась в банду мальчишек. Вообще мы поняли, что если детей не принуждать к их обязанностям, а делегировать им ответственность, то есть шанс, что они воспримут обязанности с радостью.
– Вы сказали о примере отношений отца Андрея и матушки Ольги Юревичей. Расскажите подробней, пожалуйста.
Священник Александр Насибулин: Когда я попал в семью Юревичей, у которых семеро детей, сразу понял, что тоже хочу много детей. Несмотря на все сложности, которые это за собой влечет. Когда мы собираемся на Рождество у родителей супруги всей большой семьей-родом, места даже не хватает. Это пример такой любви, в которой нет лицемерия, все друг перед другом открыты. Когда ты живешь в семье, ты 24 часа в сутки остаешься самим собой. И если в обществе мы надеваем маски, стараемся быть более дружелюбными, приветливыми, то в семье ты такой, какой есть. Ты не можешь скрывать свою внутреннюю сущность.
– Получается, что семья помогает тебе меняться?
Священник Александр Насибулин: Да, так бы сидел на печке и не знал, что ты лицемер, эгоист и людей вообще-то не любишь. А здесь в тебе обнажаются греховные качества, но при этом есть возможность с ними справляться и спасаться. У нас есть такое правило: в рамках одного дня, если поругались, нужно успеть и помириться. Нельзя ложиться спать с обидой в сердце. Как говорит апостол Павел: «Солнце да не зайдет во гневе вашем». Очень важно просить прощения и у детей. Приходишь, поцеловал, говоришь: «Прости меня, дорогой. Не сдержался…» Если этого не делать – то обида в сердце живет, она никуда не уходит.
Что будет, если с детства пичкать непонятными молитвами
– Какие семейные традиции у вас есть?
Анастасия Насибулина: Традиций у нас было много в родительской семье. Часть мы переняли, адаптировав под себя, а часть придумали сами из собственного опыта жизни. На Рождество вместе с детьми колядуем по домам. Сейчас, начиная с 19 декабря, со дня святителя Николая, мы делаем рождественский календарь. Это картонная елочка и шарики, на каждом шарике – задания на день. С помощью такого календаря мы готовимся к Рождеству – украшаем дом, делаем подарки, учим стихи и песни. Плюс у нас есть шоколадный адвент-календарь. После вечерней молитвы достаем каждому шоколадку из окошечка. Нам очень нравится акафист «Слава Богу за всё». Читаем, поем. Он на русском языке, детям всё понятно.
– Важно ли, чтобы дети понимали текст молитв?
Священник Александр Насибулин: У нас дома это отдельная традиция – мы всегда дома молимся большей частью на русском. Очень важно, чтобы дети молились осознанно. После чтения молитвослова каждый старается сказать что-то Богу своими словами. Когда молитва от сердца – она живая, важная. Иногда даже учишься у детей искренним словам молитв. Рано или поздно дети сами дорастут до момента, когда церковнославянский станет для них прекрасным, осознанным и родным. Но пичкать их с детства непонятными для них молитвословиями в огромных количествах, на мой взгляд, совершенно неправильно – это прямая дорога из храма для будущего подростка. «По плодам их узнаете их». Сейчас нам кажется важным осознанное участие и понимание религиозной жизни. Мы же видим, что подростки уходят из Церкви – значит, нужно что-то менять.
Анастасия Насибулина: В раннем детстве мы с братьями и сестрами учили церковнославянские молитвы. Но достаточно быстро мама поняла, что мы совершенно ничего не понимаем и просто забалтываем, сочиняя новые слова. Постепенно мы стали молиться своими словами, потом у нас появился детский молитвослов с короткими понятными молитвами на русском языке.
Священник Александр Насибулин: И можно посмотреть на плоды. Все семь детей матушки Ольги и батюшки Андрея остались со Христом. Это же о чем-то говорит!
Анастасия Насибулина: Наступил момент в позднем переходном возрасте, когда мама сказала: то, что было у вас до этого, традиционные воззрения, принятые от родителей, – это здорово. Но надо, чтобы у вас был самостоятельный акт принятия Бога, личный путь. Это была свобода и осознанный выбор.
Священник Александр Насибулин: Просто водить детей в храм, заставлять их отстоять все богослужение в надежде, что они вырастут камнями веры – зачастую не работает. Надо искать новые пути взаимодействия. Самое ценное, что мы можем передать нашим детям – это дар веры. Мы можем поделиться горящим светом в наших собственных глазах, но нам словно что-то мешает это сделать. Как выйти в мир и поговорить с человеком на языке XXI века – об этом очень мало сегодня размышлений (а ведь именно так поступали все великие миссионеры, по принципу апостола Павла «Для всех я стал всем, чтобы спасти хотя бы некоторых»). И с детьми то же самое происходит. Мы пытаемся поднять их куда-то на духовные высоты, а надо просто посмотреть на мир глазами детей и попытаться вместе с ними увидеть Бога.
В нашем храме Рождества Богородицы много маленьких детей, и мы пока осмысляем, как сделать так, чтобы оживить для них богослужение, чтобы показать, что они в храме очень важны, а не просто бегают и всем мешают. Чтобы для них все эти образы, смыслы стали понятны. Мы нередко пытаемся все-таки детей куда-то прогнать, зашукать… Стоит перечитать 19-ю главу Евангелия от Матфея: идет важная беседа о браке, напряженная атмосфера, фарисеи искушают Христа. И тут приводят маленьких детей под благословение. Они шумят, галдят настолько, что апостолы не хотят их подпустить. Христос же ясно сказал: «Пустите детей приходить ко Мне». Если мы люди Евангелия, то давайте стараться жить по Евангелию, а не по тем нормам «благочестия», которые мы себе придумали – это прямая дорога к фарисейской закваске.
Священник не идеален
– Отец Александр, как вам удалось стать священником и сохранить при этом открытость, искренность, не обрасти масками, серьезностью и значимостью?
Священник Александр Насибулин: Я помню, как в первый раз пришел на исповедь в 8-м классе: переживал очень, каялся, что слушаю рэп. Очень я благодарю Бога за то, что попал тогда к отцу Сергию Матюнину, – такой очень живой священник, сибирский батюшка. Он сказал мне: «Смотря какой рэп ты слушаешь. Какие тексты, какие смыслы». Стал объяснять, что важно постигать смысл, а не просто отказаться от чего-то. Форма сама по себе не имеет принципиального значения. Любую форму можно освятить.
То есть оказалось, что, став воцерковленным человеком, я не должен стать каким-то другим человеком, изменить свою личность, отказаться от своих интересов. А всё ненужное отпало потом само собой. Вот мне кажется, что часто людей, которые только начинают свой путь в Церкви, многие пытаются сломать и переделать под себя. Христос никого не ломает, а смиренно призывает просто следовать за Собой; и на этом длинном, прекрасном, но и сложном пути маленькие рыбаки могут стать апостолами!
Это счастье, когда попадаются хорошие, думающие люди и открывают, что главное. Ты расставь правильно приоритеты, ищи Христа, а всё остальное приложится. Действительно, прошло время, и что-то отсеклось само собой, какое-то ненужное общение, какие-то фильмы, интересы, они отошли. Но что-то, что дорого было моему сердцу, осталось со мной. А есть многие люди, которые стараются переделать себя, сделать как будто бы сразу другим человеком.
Когда ты со Христом, то всё богатство православной жизни оживает, становится осмысленным. Ты не просто исполняешь то, что тебе сказал батюшка, а делаешь это, потому что любишь Христа. Когда появляется любовь, тогда оживает все богатство формы.
– Ограничивается ли путь священника непосредственно его служением? Или это то, что продолжается каждую минуту? Перестает ли священник быть им, например, на пляже?
Священник Александр Насибулин: У нас священника считают инопланетянином. Исторически кто такой священнослужитель? Человек из народа, посланный в алтарь Божий для того, чтобы совершить Христово Таинство, Божественную Литургию. Сейчас часто получается так, что народ впервые видит священника, которого рукополагают. Люди забыли, что священник – это часть общины. Поэтому сущность священника обрастает легендами. К нему даже нельзя подойти поговорить, что, конечно, неправильно. Священник – такой же человек, с ним можно и нужно беседовать. У него такая же жизнь, такие же проблемы. Скажу ужасную вещь, но священнику тоже нужен отдых… При этом, как любое Таинство, рукоположение несет за собой не столько какие-то почести, а большую ответственность. Часто, глядя на священника и его семью, люди строят представление о жизни всей Церкви (в общем-то, это должно касаться и всех христиан), поэтому надо учиться быть живым лучиком, который будет показывать путь к Солнцу Правды.
Анастасия Насибулина: Священник не идеален. У нас в семье бывают кризисы. Бывает, что скандалят дети. Это совершенно нормально. Мы недавно общались с одним священником, он сказал, что надо рассказывать о своих проблемах, но проблемы к этому моменту надо решить. Нерешенные проблемы – это боль. Их нельзя выносить. О пережитых кризисах говорить можно и нужно.
Священник Александр Насибулин: Хочется, чтобы мы не просто приходили на богослужение и уходили, а чтобы жили общиной. Приход – это пришел, посмотрел, как в театре, взял что-то для себя и пошел домой. Община – это когда мы приходим, чтобы послужить Христу и послужить друг другу. Когда есть такое понимание, священник как будто бы с небес на землю спускается, все в храме становятся Одним Телом. К сожалению, многие в нашей стране – это те, кто хотя бы раз заходил в храм, но не видел там Любви и уходил от Христа. Это наша большая скорбь.
Ошибка, что в храме каждый сам по себе, все такие немного настороженные. Очень здорово, когда человек только попадает в храм, и вдруг община его подхватывает, помогает, говорит добрые слова, приглашает после службы на беседы с чаепитием. Неравнодушие помогает новоначальному остаться в Церкви. Ведь Христос действительно ждет каждого блудного сына. И вот блудный сын входит в храм, а никто ему не радуется, никто не закалывает лучшего теленка в доме. Все стараются его подвинуть, потому что он неудобен. Это как в театре, когда кому-то надо выйти среди спектакля или телефон зазвонит. Ему скажут: ну-ка, покиньте помещение! Природа Церкви не такова!
В богослужебной жизни очень важно быть одной семьей. Священник – он часть общины. Он отличается лишь тем, что с него больше спросится. Поэтому наших батюшек надо любить, поддерживать, молиться о рукоположении новых священников, но не забывать, что священник – твой брат, с которым рядом можно погреться и вместе осторожно растить внутри себя Царство Небесное, а не духовный гуру, который знает ответы на все вопросы и гуляет с ключами от рая в правой руке.
Православие превратилось в субкультуру
– У многих из нас разделение: в храме я такой правильный, а за его пределами живу обычной жизнью. С чем связано это явление?
Священник Александр: С пониманием Церкви как театра. Когда я иду сюда, я особым образом готовлюсь к этому действию, читаю молитвы перед Причастием, например. Сегодня верующие уделяют огромное количество времени подготовке к Причастию, но зачастую ни слова не услышишь о том, как жить после Причастия. И это симптоматично. Мы очень часто относимся к Причастию как к таблетке, которая призвана вылечить мои личные проблемы. Это не совсем верно. Причастие – дар Божий, который дается мне по любви, который вводит меня в глубинное Единство Церкви во Христе, где я уже не один. Почему все мы причащаемся из одной Чаши? Мы уже не можем брезговать друг другом, ведь мы стали братьями и сестрами именно в этом Таинстве, и это надо переживать и осознавать.
Тогда и жизнь за пределами храма будет такой: сохранить общение с членами общины, переживать друг за друга и стараться поддерживать друг друга. Вот когда мне плохо, и я хочу, например, выпить водки… Как христианин с этим справляется? Он напрягает внутренние усилия своей слабой души, которая зачастую не справляется. И как хорошо, когда есть возможность позвонить своему брату и рассказать, как тебе плохо, попросить молитвы. Ты уже не один. Об этом надо помнить и прибегать к этой помощи! В течение недели вечером, после работы хорошо встречаться с братьями и сестрами, читать Священное Писание, обсуждать какие-то вещи, напитывать друг друга.
Анастасия Насибулина: Если для тебя Христос – это не набор символов и правил; если Он для тебя Любовь, то и выйдя за пределы храма, ты будешь нести эту Любовь в себе.
Священник Александр Насибулин: И если ты сам любишь Христа, ты будешь думать, как бы не огорчить Его, как бы этот Дар не расплескать. Осознанность, правильное понимание приводят к тому, что вне храма ты тоже остаешься христианином, остаешься со Христом. Есть такая опасность сегодня: можно ходить на службу, «выстаивать» ее, ноги болят, спина болит, кажется: я самый продвинутый православный, страдаю и исполняю. Но это может оказаться вообще ни секунды ни уму, ни сердцу. Когда нет осознания, сердечного понимания, для чего всё это. Поэтому мы проводим литургии с миссионерскими комментариями, в которых пытаемся в моменте богослужения дать понимание, что христианин может в этот момент переживать. Есть моменты на богослужении, когда мы должны не только единым сердцем славить Бога, но и едиными устами.
– Почему, как вам видится, в русском православии так мало радости?
Анастасия Насибулина: Менталитет такой. Посмотрите за окошко, третий месяц серость. У нас люди совсем не любят радоваться и не умеют. Это действительно сложно. Во-первых, погодные условия. Во-вторых, бытовые. Храм маленький, его нужно отапливать зимой, в нем, соответственно, тесно. Все стоят, прижавшись друг к другу. Это не католические храмы, где просторно, можно сесть спокойно и радоваться Богу и жизни. Плюс исторические реалии: крепостное право, когда ты не знаешь, что будет завтра, затем советское время, когда опять от тебя ничего не зависит. Люди привыкли, что как бы у них нет будущего, раз ты не можешь его прогнозировать, а будущее – это и есть надежда и радость.
Священник Александр Насибулин: У меня есть другие мысли на этот счет. Для нас православие превратилось в субкультуру. Для многих людей это не жизнь со Христом, а набор культурных факторов, которые ты должен, войдя в эту церковь, воспринять и сделать частью себя. Ты не носила платочек – теперь носи, ты стоял прямо – теперь, будь добр, немножечко присогнись, ты красилась – теперь краситься перестань. И человек, входя в православие, воспринимает весь багаж этих внешних факторов, для него в этом и есть жизнь православного христианина. Но на самом деле это вообще не так. Вся атрибутика приходит потом. Человек, живя со Христом, сам начинает понимать, что правильно, а что нет. Что нужно, а что для души совсем не имеет значения.
Без супруги священник – ничто
– Раньше считалось, что при рукоположении священник должен снять обручальное кольцо: вся его жизнь нынче принадлежит не семье, а Церкви. И хоть недавно Патриарх разрешил носить кольцо священнослужителям, вопрос по-прежнему актуален: как найти правильный баланс между семьей и служением?
Священник Александр Насибулин: Священник с супругой несут служение вместе. Священника обычно награждают, медали дают, на мой взгляд, в этот момент его жена должна стоять рядом, и им медали должно вешать обоим. Без супруги священник – ничто. Я бы просто разбился, разрушился и не смог бы летать, если бы рядом не было Аси. Это не просто красивые слова, это действительно так! Когда ты чувствуешь, что у тебя за спиной любовь, которая тебя пожалеет, обогреет, придаст сил и вдохновит, то это самое замечательное, что есть на Земле. Недаром же ее матушкой называют. Часть служения перепадает ей, слава этого служения и ответственность. Муж с женой составляют нулевую степень родства. Мы одно целое. И в священстве мы предстали как одно.
Анастасия Насибулина: Мне кажется, многим священникам сложно найти этот баланс. Рукоположением не отменяются обязанности дома в качестве мужа и папы. К тому же трудно определить границы того, что называется церковным служением. Что это, богослужение, общение с людьми, административная деятельность? Где тут для Бога, а где уже что-то мое, человеческое? Здесь имеет вес ответственность каждого.
– Должна ли супруга священника жить жизнью мужа?
Священник Александр Насибулин: Когда жена принимает участие в жизни прихода и в твоей жизни как священника, это очень здорово. Думаю, правильнее, когда она рядом, чем когда живет отдельно за тридевять земель и даже не знает, чем занимается муж, какие у него проблемы, какие радости. Я очень благодарен своей супруге за то, что она помогает мне и в храме – она регентует, и дома «регентует» детьми.
– У вас и послушание в епархии, и настоятельство, и дома трое детей. Удается уделять семье время?
Священник Александр Насибулин: Мы очень любим семейные поездки, бабушка называет нас лягушками-путешественниками. Это одна из наших ценностей. Если есть возможность – куда-то уезжаем поблизости, в Подмосковье. Каждое лето у нас авантюра – садимся в машину и едем за тридевять земель. Весь год копим на это путешествие, разрабатываем маршрут. Дети очень ждут этих поездок.
Когда времени в принципе мало, то совместное время, которое образовывается, должно быть качественным. Это хорошее правило для каждого семьянина. Я обычно повторяю: отоспимся в Царствии Небесном, а сейчас нет поводов расслабляться. Приходишь домой – продолжай служить. Есть иллюзия: «я пришел домой отдохнуть», но это не так. Ты пришел домой работать над другими отношениями, вкладываться. Как говорят, полюби свою работу – и тебе не придется работать. Очень часто, когда ты на служении вкладываешься, а дома нет, начинают накапливаться обиды, недопонимания, происходят ссоры, а это в свою очередь влияет на всю твою деятельность. Если у тебя в семье не всё хорошо, ты не можешь быть прекрасным служителем. Либо ты превращаешься в лицемера. Когда в семье что-то не так, я точно знаю, что Литургия для меня пройдет совсем по-другому. Если священник не ставит семью в приоритеты, тогда и служение начинает разваливаться. Семья должна быть на одной ступеньке с тобой. Идти надо вместе: куда ты, туда и семья.
Лучше ты будешь без борща и котлет, но спокойная
– Анастасия, где жене искать опору, когда мужчина уходит с головой в работу, а она остается одна с маленькими детьми в постоянном дне сурка?
Анастасия Насибулина: У меня нет ответа на этот вопрос. Несмотря на то, что я сама выросла в священнической семье, я все равно прошла через кризис, когда муж-священник в храме, а я дома с детьми. С Олей и Даней было несложно: когда они родились, отец Александр мог быть и в храме, и дома. А вот когда родился Стефан, было посложнее. Если честно, я первый год жизни Стефана вообще не помню, он просто выпал, потому что я действительно была одна. По-хорошему, мне кажется, в такой ситуации должна быть забота общины, ведь женщина полностью ей отдает своего мужа. У моих родителей так и было. Мы могли проснуться утром, а приходские бабушки моют окна в нашем доме.
– Может, это дух времени диктует нам, что женщина должна везде успевать и со всем справляться сама?
Анастасия Насибулина: Я и не пыталась везде успевать. Когда родился третий ребенок, батюшка мне сказал: не надо убирать дома, не надо готовить сложные блюда. Лучше ты будешь без борща и котлет, но спокойная. Но если община – это действительно община, то вы общаетесь, люди знают о твоих проблемах и бедах. Человека нет в воскресенье на службе – надо позвонить, спросить, что с ним, предложить помощь. У нас же каждый сам по себе. Родила малыша – всё, от службы ты оторвана: потому что малыш всем мешает, с ним в храме уже не постоишь. Когда у меня появился Стефан, мой удел был ходить с коляской вокруг храма… Поэтому мы очень хотим в нашем храме сделать что-то для детей, чтобы они участвовали в службе на своем уровне в своем пространстве, а мамы могли спокойно помолиться.
– Придерживаетесь ли вы гендерного распределения ролей в семье? Как в целом у вас распределились обязанности?
Анастасия Насибулина: Мы не очень стандартная семья. Мы живем так, как понимаем Священное Писание. Там сказано о ролях в семье так: муж – глава жены, как Христос – глава Церкви, с одной стороны. А с другой стороны, красной нитью через Новый Завет проходит совершенно ошеломляющая новость для того общества двухтысячелетней давности: женщина такой же человек, во Христе нет ни мужчины, ни женщины. Поэтому мы стремимся к таким отношениям, при которых есть разные зоны ответственности. У каждого свое. Это не значит, что ты женщина, сидишь дома и никому не нужна. Это не значит, что мужчина только на работе. Муж – глава, но это не значит, что мы молча подчиняемся и не можем обсуждать его решения, что с нами не советуются. Одним словом, у нас разумный (хочется верить) баланс между патриархальностью и партнерством. Мы вместе всё обсуждаем, вместе планируем, вместе над этим работаем.
Любовь – это всегда работа
– Любовь в семье – это то, что случается само, или собственный выбор и путь?
Анастасия Насибулина: Я разделяю понятия «влюбленность» и «любовь». Влюбленность – это то, что дается Богом в самом начале, как большой огромный заряд, на котором можно пронестись на автомате года три, наверное. К сожалению, многие думают, что это и есть любовь. Мы с батюшкой оба уверены, что это дается как задел, как аванс. Ты на этом авансе, пока у тебя еще нет особо проблем, можешь начать строить любовь, кирпичик за кирпичиком, взращивать ее. Мы так и делали.
Мы начали читать еще до свадьбы книги по психологии отношений, они нам потом очень помогали в кризисах. Любовь – это всегда работа. Работа, которая приносит радость. Ты видишь плоды. И надо обязательно поддерживать романтику отношений. Помню, что родители ездили на заправку пить кофе – у них были такие свидания, время только для них двоих. Для женщин очень важны знаки внимания, у нас всё из мелочей состоит.
Священник Александр Насибулин: Если мы размышляем таким образом, что жена уже есть и можно успокоиться, то закладываем под свой брак бомбу замедленного действия. Когда в семье нет возможности общаться, то чаще всего женщина замыкается в детях. Она вроде бы выполняет семейные обязательства: муж работает, приходит домой, она его кормит вкусно, говорит ласковые слова, они ложатся спать. Наутро повторяется один и тот же день сурка. Дети рано или поздно вырастут, они из дома уйдут. Окажется, что мы чужие люди и не знаем друг друга. Интерес друг к другу надо подпитывать на протяжении жизни. Что значит, когда у тебя семья на одной линии с тобой? Это значит, что ты к своей жене относишься как к сонаследнице вечной жизни.
Меня удивляют братья, которые в храме стоят по стойке смирно, молятся, а рядом жена: у нее один ребенок на руках, второй ребенок где-то бегает, третий… Такого быть не должно. С чего мужчина взял, что может в храме просто расслабиться и молиться, если жена рядом с детьми падает от усталости? Муж должен держать на руках своего ребенка! Почему только жена просыпается ночью и укачивает младенца, когда он кричит, когда ему плохо? Это какое-то неправильное представление, что папа может спать, ему завтра на работу. У мамы нет ни отпуска, ни выходных. Это реально огромный труд. Я бы посоветовал братьям остаться на один день дома с детьми, если они никогда этого не делали, и переделать все домашние дела при этом. Всё сразу встанет на свои места…
Дома такое же служение: будь добр, потрудись. И когда этого не происходит, то, конечно, жене очень сложно, одиноко и грустно. Она как будто бы брошенная. У священника рядом прихожане, которые помогают, бабушки, которые его любят. Большой кредит доверия. Но надо понимать, что это не твоя слава, а слава Бога. Гордыня очень хорошо убирается служением. Пришел домой, помыл посуду, памперсы поменял детям, и вот ты уже такой же человек, как и все.
А само рождение детей? Я был на всех родах, но когда представляю, что Ася сама трижды прошла через это, я благоговею всем сердцем. Для меня это непостижимо! Я с огромной благодарностью и трепетом отношусь к ней. Я готов всей своей жизнью пытаться этот труд компенсировать.
Важно не закостеневать, всегда надо стремиться к большему. Любовь должна расти, ее надо развивать. Нет предела любви, она безгранична. Ведь Бог есть Любовь, а Бог безграничен. Это путь. Иногда мы оступаемся, но это не значит, что нужно остановиться. Никогда нельзя унывать. Господь дает надежду, что ты всегда можешь стать лучше. Ставить высокую планку нужно с самого начала. Например, не ругаться при детях. И помнить о том, что для каждого из нас у Господа приготовлено свое служение. Задаем ли мы себе вопрос, чем мы можем послужить Господу в своей жизни? «Господи, покажи мне путь!»
Когда ты доверяешь Богу, Он дает с избытком
– Как научиться доверию Богу? Как научиться пониманию, что всё, что ни делается, к лучшему?
Священник Александр Насибулин: Если сложно, то надо молиться: «Верую, Господи, помоги моему неверию». Начать с того, что Бога Самого позвать в свою жизнь. «Господи, я хочу Тебе открыться, помоги мне в этом!» Мне было легче из-за моей семьи. Когда ты возрастаешь в атмосфере абсолютного доверия, когда у тебя нет никаких глубинных предательств, когда доверяешь с детства отцу (а отец во многом для тебя есть образ Отца Небесного), когда ты растешь среди любви мамы и папы, тебе легче. Не зная Христа, но взращивая семейную любовь, мои родители уже очень много мне дали. Настолько много, что я не представляю, как может быть иначе.
Анастасия Насибулина: Это то, чему я у мужа всегда училась. Доверию и легкости. Училась немножечко расслабляться и отпускать свою хватку, контроль. Это не отменяет взрослой ответственности. В жизни много происшествий, но когда ты точно знаешь, что ты в руках Божьих, воспринимаешь, соответственно, все эти происшествия: «Как здорово!»
Священник Александр Насибулин: Когда ты доверяешь Богу, Господь начинает давать и дает всегда с избытком. Столько, сколько ты и унести не можешь. И так творчески это происходит! Иногда сидишь и наблюдаешь: а что будет дальше, интересно. И продолжаешь Богу говорить: «Господи, действуй! Я все приму». Как пророк Исаия говорил: «Вот он я, пошли меня».
– Как научиться слушать тишину и голос Бога?
Анастасия Насибулина: Это вопрос физической тишины. Именно в тишине ты начинаешь слышать ответы. Помню, в детстве с папой поехали на Енисей. Чья-то машина стояла на берегу, в ней громко играла музыка. Папа тогда сказал, что на природе очень часто слышишь голос Бога, голос совести, а люди этого боятся…
Священник Александр Насибулин: Рано или поздно придут ответы. Не всегда нужно искать ответы в словах. Мы просим, когда нам плохо. Изредка благодарим. Слушаем совсем уж редко. Есть хороший совет: иногда надо подойти к домашнему иконостасу и просто постоять в молчании. Создать внутреннюю и внешнюю тишину. «Господи, Ты в тихом дуновении ветерка». И замолчать, и послушать. Может быть, ты даже ничего не услышишь, но то, что ты дал возможность Богу говорить в твоей жизни, очень важно.
Фото автора