1991 год, голова кружится от напряжения: примут или скажут приехать на следующий год?.. С ужасом склоняюсь ко второму варианту. Поступающих очень много; сказали, что конкурс – шесть человек на место. Когда ехал поступать, был юношески уверен, что знаю достаточно, ведь готовился 2 года, учил, запоминал… А когда увидел количество поступающих и уровень подготовки многих, сник, ведь они владели большими знаниями, выходящими далеко за пределы необходимого объема. Оттого оставалось надеяться на Бога.
Протоиерей Даниил Азизов
Мысль о том, что не поступлю, сводила с ума…
И вот услышал свою фамилию в числе поступивших. Чувство, которое испытал, нельзя назвать радостью, – это было настоящее СЧАСТЬЕ.
Большая часть абитуриентов, увы, не поступила.
Началась новая жизнь в духовной школе. К счастью, в то время семинарию еще не называли оскорбительным словом «система».
Всякий раз задаюсь вопросом, что тогда нас влекло на путь служения? Ведь не было никаких развлекательных программ, как сегодня, постоянно организуемых молодежными отделами, спортивных состязаний, выездов на природу, просмотров фильмов и т. д. Напротив, были ведро и тряпка, послушание в просфорне, чистка подсвечников, разгрузка товара в епархиальный склад… А еще были идея и мечта, те, ради которых с радостью и, конечно, бесплатно выполнялись эти работы.
Может, поэтому наша небольшая Ставропольская семинария подарила Церкви немалое количество достойных архипастырей, пастырей и мирян, которые и по сей день совершают свое служение. Конечно, во все времена были исключительные случаи оставления своего служения, но они были единичными, тогда, когда человек осознавал себя неспособным; да и в этом случае мы не чувствовали фальши, так как видели, что, принимая такое решение, человек поступал честнее, нежели он продолжал бы заниматься делом, к которому у него нет призвания.
Проблема приходской организации
Именно период 80-90-х гг. дал Церкви кадры, которые в подавляющем своем большинстве были идеалистически преданы делу. Это была тогдашняя церковная молодежь…
Сегодня приходская молодежь изменилась. Уделяется колоссальное внимание ее досугу, создаются, казалось бы, благоприятные условия для развития молодежной миссии, неслыханные по прежним меркам. На приходских «молодежках» пьют чай, предлагают фильмы и обсуждения, поднимают острые темы. Но все ограничивается разговорами, редко они подкреплены реальными делами, которые бы свидетельствовали о динамичном развитии.
Многие настоятели не прибегают уже к помощи прихода: просфоры пекут, убирают храм люди, которые получают за это зарплату. Но перед нами остро стоит вопрос социального служения, а здесь без участия молодежи уже не обойтись. Но многие ли в этом преуспели? Понятно, что нельзя говорить обо всех, поскольку в целом Церковь ведет работу в социальном, просветительском и миссионерском направлении. Но проблема остается.
Своими рассуждениями я не пытаюсь предаться пассеизму, тоске по идеальному прошлому. Нельзя жить грезами о былом «золотом» времени. И весь мой опыт общения с молодежью я считаю бесценным, так как он дал увидеть ее потенциал. В наших совместных встречах мы, безусловно, обогащали друг друга. С их стороны я слышал много идей, интересных мыслей и вопросов, которые были непростыми. Но на эти вопросы надо было отвечать максимально правдиво, иначе диалог мог зайти в тупик.
Для нецерковной молодежи встречи с представителем Церкви интересны не тем, что их научат правильно жить! Ими востребован разговор на равных, где нет запретных тем и табу. Но мы зачастую на их площадки переносим церковный амвон для проповеди, что в результате вызывает непонимание и отторжение.
Что же касается церковной молодежи, то мы зачастую сталкиваемся с проблемой в отдельных молодежных сообществах, где люди собираются в группы, образуя некую церковную субкультуру. Там молодые и не очень люди создают себе комфортную среду. Часто в таких группах можно встретить людей, не нашедших себя в жизни, неуверенных в себе. Это своего рода защитная реакция и попытка закрыться от внешнего мира, в котором они неуютно себя чувствуют.
В таких группах грезят о своем «китежграде», где можно испытать иллюзию «реальной силы православия». В этом мифе хорошо, комфортно, тепло.
А за его пределами грустно, сыро, враждебно. Все это напоминает престарелых людей, которые неукоснительно ходят в парки играть в шахматы или плетут макраме… это жизнь, в которой есть досуг, но к реальным делам он не имеет никакого отношения.
Выскажу свое субъективное мнение, которое может быть не созвучным мнению большинства. К сожалению, представители церковных «молодежек» мигрируют из храма в храм. Утрачивается понятие своей причастности к определенному приходу, к конкретной общине. Безусловно, общение православных молодых людей необходимо для обмена опытом, мнениями, но не беспорядочного, по наитию. Ведь для такового массового диалога и организуются форумы, конференции. А собрания приходской молодежи – это форма душевного, интригующего, интимного, я бы даже сказал, общения, когда люди хотят раскрывать свои мысли «у себя дома».
Без определенных концепций, целей и задач, разработанных для данных отдельных групп, их реальную работу и, следовательно, реальные плоды их деятельности увидеть будет сложно. Ибо таковая деятельность просто-напросто контрпродуктивна.
Как пример, можно взять некий приход N, где в молодежном клубе знакомятся с наследием Шмемана и Меня, где смотрят фильмы, возможно, даже далекие от церковной действительности, а после их просмотра обсуждают их, пытаясь найти, казалось бы, в нецерковной, но жизненной картине важные акценты, которые можно было бы назвать «базовыми нравственными ценностями».
И вот на собрание такой молодежки приходят представители другой общины, люди, воспитанные своими лидерами, например, в духе «монашеского благочестия», где царят запреты на все нецерковное. Они пытаются спорами и обличениями привнести то, что усвоили на своих собраниях. Это осложняет общение, а иногда делает его бессмысленным.
Порой вызывают опасение даже такие темы, как творчество Льва Толстого или Оскара Уайльда. А ведь в бессмертных произведениях Толстого «Воскресение» или «Война и мир» заключены важные идеи нравственности, порядочности и снисхождения. А у Уайльда есть замечательные сказки, в которых присутствуют христианские мотивы, читая которые, иногда трудно представить, что они написаны человеком, отрицавшим общепринятые нравственные начала. Поиск в этих талантливых и неоднозначных личностях добра и скрытой «тоски по Богу» есть некая апология того, что каждый человек в разные периоды своей жизни чувствует присутствие Творца. Но у критично настроенных «воинов» Христовых сплошное отрицание.
Проблема отчуждения
Приход – это семья, которая созидается не один год. Но работа с молодежью – хождение по тонкому льду. Удержать молодых людей непросто, они вправе самостоятельно принимать решение, где и с кем им быть. Необходима стратегия, которая избирается настоятелем или руководителем молодежного сообщества. Барометром верной стратегии будет то, что молодежь не покинет свой храм.
Знаю, с каким трепетом и осторожностью эффективные и деятельные священники, работающие с молодежью, подходят к выбору приглашаемого спикера или к выбору темы для обсуждения на своих встречах. Всеядность же порождает разобщение.
Из опыта мы знаем, как воодушевленные ребята начинают принимать участие в полезной деятельности, посещая больницы, детские дома, оказывая помощь бездомным людям. Но, как в Евангельской притче о семенах и плевелах, зачастую такая работа идет на спад. Все ограничивается единовременными акциями. Потом они снова возвращаются к дискуссиям, обсуждая пророчества старцев и чудеса.
Вновь пришедшему человеку войти в такие «закрытые» приходские клубы для посвященных непросто. А если новичок задает вопросы, не вписывающиеся в регламент, то он может не найти сторонников во время обсуждения, так как существует только одно правильное мнение, второго не дано. И новый человек просто отсеивается. Благочестивая строгость, святоотеческие цитаты и снова безумное чаепитие с хлебобулочными изделиями, как в сказке «Алиса в стране чудес». И вновь всё по кругу. И вот таким образом зачастую создается впечатление молодежной работы…
И ведь главная проблема, что вертится на языке у многих, но которую мы не готовы озвучивать вслух, до банальности примитивна: если столько сил, энергии и ресурсов затрачивается на молодежную работу, то где же эта самая молодежь?
Почему количество молодых прихожан в храмах уменьшается, а не увеличивается пропорционально количеству выпиваемого на «молодежках» чая?
Где же в этих собраниях миссия, или это лишь «внутренние совещания», служащие только одной цели – утешению эго узкой группы лиц?
Нет, конечно же, мне бы не хотелось предавать остракизму тех, кто нашел для себя определенный психологический комфорт в этой стерильной церковной субкультурной молодежной среде, но в воздухе витает самый важный вопрос, который задаем себе мы – представители уже не самого молодого духовенства: а стоит ли игра свеч?
Ведь цель любой церковной миссии, как мне кажется, это не создание комфортной психологической среды для вызревания ультраправославной консервации, а выход за пределы умов уже церковных людей, попытка привлечь этих, еще мятущихся, не определившихся молодых людей, к церковной общине. И, как бы ни прискорбно было это замечать (а замечать это ой как не хочется!), но зачастую люди пугаются этого ультраконсерватизма, чураются этих бестолковых безрезультативных посиделок.
И вот мы вновь проваливаемся в эту «кроличью нору» неопределенности, в которой оказывается вся наша современная молодежная миссия. Мы пытаемся верить в то, что мы «делаем что-то», но именно в силу этой безотчетной веры никто и не знает, что ждет нас на выходе.
Проблема дефицита радости
Еще одной ощутимой проблемой нас – духовенства, мирян и даже молодежи – является дефицит радости. Священное Писание Ветхого и Нового Заветов изобилует призывами радоваться. И в самом деле, говорить о Боге, о Его Церкви, о высшем творении – человеке – можно и нужно в большинстве своем только с позиции радости и свободы. Но разве это всегда так?
Разве выходцы из приходской молодежной среды, кое-кто из которых потом становится учащимися духовных школ, являются носителями евангельской радости?
Бесчисленное количество епархиальных сайтов предлагают нам множество фотографий с различных богослужений. Многие изображенные на них священно- и церковнослужители выглядят удручающе. Опустошенные лица с унылыми глазами являют собой безнадежность. Удивляет, что такими предстают не только пожилые клирики, которые «неприветливо» выглядят в результате возрастных немощей или просто от многолетней житейской усталости, в подавляющем количестве это молодые пастыри.
Создается впечатление, что у многих после хиротонии начинают атрофироваться мышцы лица, отвечающие за улыбку. И тогда вместо внутренней радости мы прибегаем к «гримасам», которые являются пародией на строгость и благочестие.
Глаза, подернутые поволокой, «неотмирный» взор — это, видимо, должно свидетельствовать об особом подвижническом служении и молитве?..
Все это видят ребята, которые несут послушания в алтарях, а далее идут учиться в семинарии. При такой профанации радости трудно говорить о подлинной свободе церковного человека.
Однажды увидел в храме ребенка, он робко подошел, немного постоял, задрав голову, глядя на меня. Финалом нашего безмолвного общения стала его улыбка, которая, что называется, сделала мой день. Теперь если мне зададут вопрос: «А может ли Бог улыбаться?», я скажу, что даже видел, как Он улыбнулся мне. В той детской улыбке можно было увидеть Его.
С возрастом взрослые утрачивают способность так улыбаться. Но внутренний мир скрыть от человека невозможно. И как радостно видеть епископов, пресвитеров и мирян, не утративших эти навыки детства: непосредственности, доброты, приветливости, умения найти доброе слово, которое всегда востребовано людьми. С такими пастырями молодежь, безусловно, будет духовно здорова, им никогда не придет в голову призвать мужей воспитывать своих жен, «ломая их об колено», они никого не смогут оскорбить. От избытка сердца говорят уста.
В конце XX века в наших храмах мы встречали духовенство, которое прошло лагеря, а кто был на свободе, те тоже были, как правило, ущемлены в правах. Они мало говорили о своем прошлом. Но нам достаточно было видеть их глаза и лица. Да, в них была неизбывная печаль от пережитого. Но не было напускного и искусственного, что всегда считывается окружающими. Вот, наверное, от них молодежь училась быть людьми Церкви, училась ценить жизнь, любить жизнь, радоваться каждому дню.
Проблема кадров
Как следствие, катастрофически мало молодых людей, желающих поступать в семинарии. Молодежь слабо видит себя в пастырском служении. Да и из поступающих большой процент абитуриентов без мотивации и плохо подготовлены.
На память приходит книга Грэма Грина «Сила и слава», которая повествует о человеке: «Он верил: стану священником и буду богатый и гордый – это называлось иметь призвание». Но зададим себе вопрос, что заставляет юношей руководствоваться похожими категориями? Может быть, мы пытаемся их уверить в своей исключительности и, боясь спугнуть, создаем особые тепличные условия. Безусловно, проблема с кадрами в Церкви стояла всегда остро, и ей посвящено множество исследований, ведь существует масса исторических предпосылок. Написано множество и художественных книг, таких как «Очерки бурсы» Помяловского, где описаны нравы, царившие в среде воспитанников, убивающие всякие ростки веры. Также интересно исследование Лори Манчестера «Поповичи в миру», где раскрывается жизнь сыновей клириков, которые в подавляющем большинстве выбирали светскую деятельность.
Сколько об этой кадровой проблеме говорят не только пастыри, но и архипастыри.
Мы постоянно слышим волнительные речи, преисполненные тревог и переживаний за будущее Церкви. Но чем унять эту совместную боль и беспокойство за будущие разочарования?
Конечно, нельзя проецировать все проблемы того времени на день сегодняшнего семинариста. Очевидно одно, что будущий потенциальный пастырь выносит стиль поведения из опыта, который почерпнул в своем приходе. Но воображение поражает схожесть императивов, подобие путей развития. Поражает и не может не беспокоить…
Завершу свои размышления цитатой из того же романа Грэма Грина «Сила и слава».
«Господь прощает малодушие и страсти, обуревающие человека, но можно ли простить благочестие, которое всего лишь привычка?»
Фото: spbda.ru