Кто такой Грэм Грин? Почему священники рекомендуют к прочтению его книги, когда речь заходит о христианской литературе? Об этом Вы узнаете из нашей статьи.
Иеромонах Симеон (Томачинский)
Наступает лето, и среди прочих вопросов, встающих перед современным христианином, человеком думающим и верующим, появляется и такой: «Что читать?» Что читать в метро, когда взмокшая толпа штурмует вагоны? Что читать на даче, куда вырываешься из железных объятий мегаполиса? Что читать на отдыхе, в заслуженном отпуске, под палящим солнцем на пляже или в тенистых дубравах, навевающих прохладу? Святых отцов, повествующих о борьбе со страстями? Но вроде как многое уже прочитано, освоено, а без применения в реальной жизни эти правильные слова теряют свою силу. Да и как-то странно будут выглядеть «Аскетические опыты» святителя Игнатия Брянчанинова на турецком побережье. Так что же читать?
А почему бы не художественную литературу? Конечно, не первую попавшуюся книгу, даже из классических, а подойти к этому придирчиво, с рассуждением. Слава Богу, мировая художественная литература оставила немало примеров замечательных произведений, вполне христианских и в то же время удовлетворяющих самому утонченному вкусу.
Грэм Грин
Например, роман «Сила и слава» Грэма Грина.
В Сретенской духовной семинарии это обязательная к прочтению книга в курсе зарубежной литературы, по ней проводятся расширенные семинары, будущие пастыри пишут об этом романе сочинения. И не случайно – это одно из немногих художественных произведений, главным героем которого является священник. Причем в данном случае его конфессиональная принадлежность отходит на второй план: никаких специфически «католических» черт у главного героя не наблюдается, даже пресловутый и злосчастный целибат – давно уже и наша реальность тоже.
Главное, что есть в этом романе, – служитель Божий, несовершенный, падший, просто «пьющий падре», имя которого даже ни разу не названо. И его паства, насильственно лишенная храмов, священников, веры, утешения. И сила Божия. И Божия слава.
Грэм Грин создавал свой роман на историческом материале. В 1938 году ему поступил заказ на документальную книгу о преследованиях католиков в Мексике, которая в 1910-30 года стала одним из центров «мировой революции». Оказывается, гонения на религию кое-где были посильнее даже советских чисток.
Грин предпринял большое путешествие по Мексике и собрал немало материала для документальной книги «Дороги беззакония» (The Lowless Roads), которая вышла в 1939 году. Эти впечатления и эти свидетельства впоследствии легли в основу романа «Сила и слава». «Они вобрали в себя немало деталей, которые позднее будут художественно использованы Грином», — пишет в предисловии к новому изданию профессор Василий Толмачев[1].
В комментариях к этому изданию раскрываются некоторые из таких деталей. Например, о личности Томаса Гарридо Канабаля, мексиканского революционера и политического деятеля, создателя военизированных отрядов «краснорубашечников», губернатора штата Табаско, где и разворачивается действие романа. Он прославился своим безбожием (его сына звали Ленин, племянника – Люцифер) и яростным преследованием верующих. Канабаль стал прообразом лейтенанта – самого убежденного и ожесточенного гонителя падре в «Силе и славе».
Но суть не в том, что роман основан на исторических событиях и фактах, хотя для многих из нас стало открытием, что в далекой Мексике тоже были религиозные гонения и мученики за веру (именно поэтому, кстати, книга особенно близка русскому читателю). Гораздо интереснее сама фигура священника, некогда успешного настоятеля благополучного прихода, настоятеля, привыкшего к всеобщему уважению, довольного собой и жизнью. Падре, который постепенно становится не только «пьющим», но и «падшим», осознает свою немощь, а параллельно лишается всего – прихода, дома, молитвослова, легального существования, самоуважения…
Но именно он остается единственным священником в штате, который ipso facto должен, под постоянной угрозой смерти, служить, крестить, исповедовать, причащать, давать людям утешение, не имея его в своей собственной душе; более того – видя изуродованность, низость как своей, так и чужих душ. «Легко отдать жизнь за доброе, за прекрасное – за родной дом, за детей, за цивилизацию, но нужно быть Богом, чтобы умереть за равнодушных, за безнравственных».
Господь врачует болезни священника, и главную из них – самодовольство. Наших батюшек до революции тоже обвиняли в барстве, лени, равнодушии, чему примером некоторые знаменитые картины русских художников, а потом эти самые батюшки безропотно отдали жизнь за Христа и свой народ, стали мучениками.
В момент гонений и страданий обнажается подлинная сущность каждого человека, исчезает имидж и выявляется личность. «Пьющий падре», который не только героем себя не считает, но искренне в душе своей ставит себя ниже всех, неожиданно и незаметно начинает прозревать тайны бытия, познавать нелинейную перспективу жизни. Вот он смотрит на свою дочь: «Нельзя управлять тем, кого любишь, – стой и смотри, как твоя любовь очертя голову мчится к разрушенному мосту, к развороченному участку пути, к ужасам лежащих впереди семидесяти лет».
Вот он дискутирует с лейтенантом, этапирующем падре на расстрел: «Сердце – ненадежный зверь. И разум тоже, но он хоть не говорит о любви. Девушка бросается с головой в воду или душит младенца, а сердце твердит одно: любовь, любовь…»
В книге немало обжигающих откровений, и одно из главных – пульсирующая тайна жизни. Недаром важным лейтмотивом романа стало гамлетовское «Остальное – молчание». Silentiо – эта надпись висит при входе на кладбище, которое многократно возникает по ходу действия (мимо него, например, проходят лейтенант с захваченным священником на пути к месту казни).
Отдельная тема – отношение народа к священнику, отношение, в котором перемешаны благоговение, страх, злорадство, подозрительность, сочувствие, недоверие, да много чего еще. А жизнь трудная, жестокая, подчас страшнее смерти. Как говорится в романе, «жизнь появилась – это была сука, тащившаяся по двору». Но при всей внешней трагичности роман удивительным образом полон безграничного оптимизма, и совершенно не книжного, не придуманного, не срежиссированного, а какого-то настоящего, бытийного. И апофеозом этого метафизического оптимизма становится последняя сцена в книге…
Любопытно, что в 1953 году Ватикан внес роман в индекс – «список запрещенных книг» (это к вопросу о нынешних цензурных нововведениях). По всей видимости, главный герой во всей сложности его переживаний не соответствовал представлениям о «рыцаре без страха и упрека». Впоследствии, правда, папа Павел VI на аудиенции неформально поддержал писателя, да и роман его из индекса убрали.
Грэм Грин считал эту книгу своим лучшим творением. И это правда. Наверное, ни в одном другом произведении мировой литературы не показано так убедительно и так вдохновенно, как именно сила Божия в немощи совершается.
[1] Г.Грин. Сила и слава / Пер. с англ. Н. А. Волжиной; Предисл. и коммент. В. М. Толмачева. – М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2009. – (Серия «Христианский Запад».)
Также в серии «Христианский запад» вышли книги произведения Диккенса, Честертона, Уайлдера, Бурже. Сейчас готовится к печати «Хижина дяди Тома» Бичер-Стоу.