Георгий Гупало
В далеком теперь уже 90-м году (а может, в 91-м, но летом, до августовских событий) Министерство культуры Российской Федерации (тогда еще республиканской) решило пойти навстречу Церкви и организовать что-то совместное, общеполезное, как для трудящегося пролетариата, пашущего-сеющего-собирающего крестьянства и занудной прослойки-интеллигенции, так и для мифических верующих, обретающихся где-то вне советского строя и его классовой культуры.
Повод нашелся. Раз Церкви передали Оптину пустынь, а она настойчиво просила передать и оптинский скит, то нужно было пойти навстречу верующим, но не прямо, а с заходом в сторону истинной, настоящей культуры, к коей культура церковников, как знают все классово подкованные товарищи, никакого отношения не имеет.
Одним словом, нужно было оживить давно прокисший музей на территории оптинского скита, наполнив его новым смыслом и полезностью.
В главном скитском Иоанно-Предтеченском храме тогда размещался филиал козельского краеведческого музея, в котором были выставлены полотна местных калужских художников, воспевающих красоту тех мест и ратный/трудовой подвиг местного народа.
В районных музеях иногда хранятся истинные шедевры (первое, что вспомнилось — величайший музей Переславля-Залесского), но про наш музейчик ничего хорошего сказать было решительно невозможно: бывшие ударники комтруда после выхода на пенсию часто открывают в себе Пушкиных и Шишкиных, но эти местные чудаки, обретающиеся в каждом населенном пункте, напрочь лишены чувства меры и самоиронии.
Именно таким был наш музей — убогого вида живописные холсты и графика трактористов и парикмахеров соперничали по своему идиотизму со скульптурой бывших сантехников и милиционеров.
Нести столь невысокое искусство в темную и невежественную среду церковников было бесполезно — церковники не смогут понять радость жизни настоящего советского человека-труженика и не бросят свое мракобесие. Нужно было поднять уровень музея на более достойную высоту.
Для сего было принято решение сделать его не просто музеем современных калужских художников, а, побелив-покрасив, открыть его с помпой, как республиканский музей «Оптиной пустыни и писателей, которые ее посещали». Собственно, такой музей уже был в скиту, он располагался в Ключаревском корпусе прямо за Иоанно-Предтеченским храмом, а рядом с ним, в маленьком деревянном домике, был устроен музей Ф.М. Достоевского.
На торжественное открытие возрожденного свежевыбеленного и выкрашенного музея приехал сам замминистра культуры РФ. Сейчас уже не помню его имени, да и так ли важно, как его звали. Это был представитель прогрессивной и очень перспективной сорокапятилетней «молодежи», довольно удачно показанной в рязановском фильме «Забытая мелодия для флейты».
Главный герой, которого играл любимый Леонид Филатов, всеми фибрами своей души желавший показаться всем молодым, прогрессивным и свободомыслящим, но являвшийся мелкой частью огромной, старой, проржавевшей и рассыпающейся на глазах государственной машины, был даже внешне похож на нашего замминистра.
Уж не знаю, как так вышло, но я оказался в «иоанно-предтеченском» музее за несколько мгновений до его прихода. Он ворвался в храм, как метеор — веселый, улыбающийся, самодовольный, как нынешние члены «Единой России». За ним маленькими шажками семенила безликая свита калужских чиновников, иский кого поглотити, аще на то будя воля высокого гостя или, услужливо подставив загривок, приготовив его к поглаживанию, аще барин возрадуется и возвеселится.
Осмотр музейных запасов занял у него секунд 30 — либо он вовсе не разбирался в изобразительном искусстве или видел-таки настоящего Шишкина, а Шишкин козельского разлива его не торкнул.
Единственное, что ему понравилось — изящное оформление второго зала, там, где, собственно, и располагался храм и алтарь. Иконостас храма был давно украден и сожжен, в алтаре, прямо на месте престола, козельские краеведы поставили черный рояль, а на горнее место повесили самого известного оптинского путешественника — писателя Л.Н. Толстого.
Гостиная получилась уютная, портрет вписался так гармонично, что замминистра отдельно поблагодарил создателей за уютность и усадебность обстановки, которую не портили даже предметы крестьянского быта, развешенные по стенам вместо икон. Вся свита блаженно заулыбалась.
Единственное, что не понравилось замминистру, так это отсутствие церковного директора или как его там зовут. «А где Юрий Васильевич, где Смирнов, я вас спрашиваю?» — грозно вопрошал замминистра у своей свиты.
Срочно позвали за директором Ю.В. Смирновым — т.е. отцом наместником (архимандрит Евлогий, нынешний архиепископ Владимирский). Выйдя из музея, замминистра обратился ко всем собравшимся чиновникам, случайно оказавшимся паломникам и местным жителям, повылезавшим посмотреть, кого там бес принес.
Замминистра был в ударе. Он много говорил про русскую культуру, ее величие и красоту, про тех великих людей, которые (зачем-то) приезжали в это место, про то, как все здесь хорошо сохранилось, так, что даже можно почувствовать, ощутить, прикоснуться, так сказать, к истории.
О Церкви, ските, старцах и прочем несоветском не было сказано ни слова. Лишь однажды, протянув руку в сторону домика старца Амвросия, он произнес: «Посмотрите на эти величественные дубы и сосны, перед которыми открывали свои самые сокровенные мысли и чаяния Гоголь, Толстой и Достоевский».
Только я было увлекся мысленным рисованием исповеди Достоевского перед дубом и Гоголя, уткнувшегося головой в сосну, чтобы передать ей свои мысли, как наш замминистра порадовал новой идеей. «Нам надо, товарищи, больше сотрудничать с церковью, нужно работать вместе, чтобы нести просвещение в массы. Вот, например стоит здание, — он указал на храм Льва Катанского. — Нам тут предлагают устроить еще один храм, но я думаю, товарищи, что храмов уже у нас достаточно. В монастыре уже ведутся службы, и больше сейчас ничего не нужно. Нам нужно устроить тут библиотеку, товарищи. Причем необычную. Я предлагаю сделать тут библиотеку для верующих и неверующих. Чтобы каждый желающий мог прийти и почитать, что писали наши прекрасные писатели, например, Толстой».
Пожав руку товарищу Ю.В. Смирнову, оне отчалили. Так же быстро и стремительно вскоре рухнула Советская власть. Библиотеку так и не построили, а жаль. Уж больно мне хотелось на табличку посмотреть — «Библиотека для верующих и неверующих. Часы работы… По всем остальным вопросам обращаться к дубам и соснам».
Опубликовано в личном блоге Георгия Гупало