Архангел Гавриил явился Деве Марии в город Назарет и благовестил ей зачатие Сына Божия, Господа нашего Иисуса Христа. Греч. Εὐαγγελισμός — Евангелисмос. Как похоже на слово Евангелие! Добрая весть. И это действительно так. Я не буду пересказывать и повторять из года в год проторенную, заеложенную, заезженную тему проповеди праздника Благовещения. О ней на все лады, мы, батюшки, пересказываем из года в год.
Я возьму в теме Благовещения вот какой срез… Исторический… Немножко истории, это никогда не помешает.
Лохвица. Благовещенский храм
На фото видна маленькая хатенка с крестом. Стоп! Остановись скользящим взглядом! Остановись перед общецерковной памятью поколений верующих ушедших и уходящих.
Сегодня жители городка с милозвучным названием Лохвица, райцентра на Полтавщине, молятся в прекрасном большом храме в центре города. Но так было не всегда. Целых тридцать лет, с 1960 по 1990-й годы, мы, верующие, после того, как у нас отняли храм в центре города, молились вот в том маленьком, так называемом Благовещенском молитвенном домике. В переоборудованном под церковь колхозном курятнике (власти нам разрешили, как акт насмешки над религией), на самом краю городка. Можно смело, и это не будет преувеличением сказать, за городом.
В одно из зимних воскресений я шёл на автобус, чтобы поехать в свою заветную церковь в Лохвицу. И вот иду, смотрю, впереди меня идет человек в тёмно-коричневой зимней куртке, чёрном галифе, черной шапке и бурках. Я окликнул его, он обернулся, бросив на меня удивлённый взгляд. “В Лохвицу?” – “В Лохвицу”. Это был Михайло Павлович Корогод.
Далее с “шляху” (укр. трассы) садимся на автобус и едем в Лохвицу. Автобус Сумы — Киев. Я очень любил ездить в ту церковь, как-то необъяснимым чувством меня притягивала она, солнечная, южная: “Бог от юга приидет и святый из горы приосененныя чащи”. В Лохвицу, сам городок-райцентр, как приедешь, так в церковь не сразу попадешь. Надобно пройтись пешком, она была загнанная на окраину, четыре километра. Пока едем, переговорим обо всём мыслимом и немыслимом, словом, за время пути можно наговориться и выговориться вдоволь.
И вот, путь пройден – и мы входим на большое просторное поле перед молитвенным домом. Вот ведь, то ли бывшая жилая хатка, то ли бывший курятник, но для меня, несмотря на всё, это место было святое, да и сейчас, когда вспоминаю, таковым остается и будет всегда.
К этой церкви, хате-мазанке, тогда еще не обтянутой кирпичом (ее обтянули уже позже), я всегда подходил с внутренним трепетом и благоговением. Как приходило воскресенье, все мои мысли и чувства были в этой хате-храме на живописной окраине Лохвицы. Будучи школьником и завися ещё от родителей, я не каждое воскресенье мог туда позволить себе поехать, хотя сердцем и мыслью всегда был там. Но когда такая возможность представлялась, я был на “высотах мира”.
И вот входим вовнутрь здания. При всей его внешней неказистости, внутреннее убранство поражало своей древностью и богатством. Нимбы святых на потемневших от времени иконах, наведённые свежей бронзовой краской, загадочно горели золотом, подчёркивая древность, мудрость и величие изображенных пророков, апостолов, Богородицы и Спасителя. Этот храм, по меткому выражению Антония Сурожского (он говорил о храме своей юности), при всей своей тесноте, был поистине – “шире небес”. В верхнем ярусе роскошной резьбы иконостаса по одну и по другую стороны стояли образа ветхозаветных пророков, в каждом по два: Моисей и Аарон в священническом ветхозаветном облачении, и в другой, кажется, Даниил и Илия. Иконы, аж чёрные от древности, но от них исходила сильнейшая, света жизненного, сила, преображающая в праздник, в значимость серые, бесцветные будни бытия, нашу обычную жизнь.
Фото: andreiromania, orthphoto.net
Не знаю, о чём спорили и будут спорить политики, философы и ученые насчет нужности или ненужности религии, а я ещё с детства, на личном опыте твёрдо уразумел, усвоил для себя её возвышающую роль для нашего человеческого рода, её непреходящую ценность и неуничтожимость.
Местная икона Спасителя в иконостасе, тоже темно-коричневая от древности, выполненная в стиле украинского барокко со множеством исходящих от волос головы тонких, острых, золоченых лучей. Лицо полно Божественного света, покоя и бесстрастия. Здесь я позволю себе вставить украинское слово в отношении этой иконы, что она – “променіє” (укр. лучится) светом Божественной благодати. Именно это слово лучше всего выражает миссию этого образа. Так было.
Я по большей части стоял перед ним, созерцая чудный Лик Христа, большие глаза Которого словно смотрели в душу молящегося…
Над клиросом стояла, где-то около метра высоты, икона св.великомученицы Варвары или Екатерины (вот уже не помню, которая из великомучениц была изображена, кажется, Катерина, так как с мечем). Изображена была она на фоне темных облаков, в которых просвет и там – Спаситель с чашей. Отблески этого небесного света – на лице великомученицы, в глазах, на щеках, устах, на брошке, скрепляющей на плече детали роскошно развивающейся одежды, на самой одежде, на мече – чем-то напоминают вспышку молнии. Смотрел бы и не отрывал взгляда, насколько сильно художественное выражение иконы.
Лохвица. Икона Благовещения
Также меня впечатляла дивная храмовая икона Благовещения, стоящая в правой стороне иконостаса. Это была сугубо украинская икона. В стиле пышного, роскошного позднего барокко. Икона, сильно потемневшая от древности и осыпающаяся. На ней видна Дева Мария, без покрывала. Вот она внимает словам благовещения Архангела, а с небесных высот, с уст Бога Отца выходит, испускается Дух Святой.
Повторюсь. Очень теплая, даже жаркая, я бы сказал, ассоциирующаяся с украинскими жаркими степями, торжественная, пышная икона, от которой действительно исходила во всей ее наглядности Благая Весть! Ведь иконы читаются точно так же, как и книги.
Но главным, как мне казалось, составляющим духовного мира данной церкви был чудный хор, которым управляла матушка Надежда, обладающая сильным выразительным певучим альтом. Дискантом пела Апостол (такая фамилия) Оришка Тимофеевна. Носительница такой церковной фамилии обладала ещё более церковным голосом. Когда начинал звучать её голос, идущий, как и положено, поверх басов, теноров, альтов, казалось, в молитвенном доме исчезал низкий потолок, улетала пыль, оживали глазами и устами образы святых и как бы все вместе пели в этом маленьком, но небесном, пространстве.
Хор у матушки был большой, так что многоголосие было полнейшее. На фоне звучащих октавно басов, дискант мысленно уносил слушающего на прекрасные, близлежащие луга и поля, где ты как бы один встречал закат вечера, и звёзды ночи, и восход солнца, наблюдая этот одухотворенный мир Божий.
Таково было потрясающее воздействие этого хора, хора, вобравшего в себя широкие чувства народа, мелодии этого края, той земли, столетней, двухсотлетней, и, может быть, большей давности, древности.
Пение – это выраженные в звуках движения человеческой души, разнообразнейшие её состояния – от горя и радости, до самых неуловимых и невыразимых словом оттенков и отблесков. Это отзвук гармонии небесных сфер.
Побывав на литургии в этом чудесном мире данного храма, мы выходили из него преображенные, просветлённые и одухотворенные. Получив вдохновение на недельные дела, с нетерпением ожидали следующего воскресенья и, следовательно, посещения этого храма, где соприкасалось небесное с земным.
Мы, верующие селяне — Корогод Михайло Павлович, Любовь Захаровна и я, тогда еще школьник, — больше других храмов любили ездить сюда, в Лохвицу. Так было.
***
Лохвица. Благовещенский храм сегодня
Сегодня наша церковь – церковь богатая, торжествующая, сияющая золотом многих куполов… Но, при всем сегодняшнем блеске и сиянии, нужно не забывать те сотни молитвенных домов, хат прошлого, в которых верующие многие годы безвременья хранили священный Жар – сияние красоты Православия: Евангелисмос – благую весть Благовещения.