После закрытия храмов и ареста священников у нас появилось множество стариц и старчиков, Христа ради юродивых. У них спрашивали совета, молитв, просили почитать над покойниками. С кем-то власти расправлялись и отправляли вслед за батюшками по этапу, но искоренить явление народного благочестия им было явно не под силу.
Как-то смотрел я документальный фильм о блаженной Матроне Анемнясевской. Так вот, когда уже в наши годы прозвучало предложение о ее канонизации, кто-то сказал: «Зачем, неужели мало одной Матроны Московской? Ведь в каждой деревне была своя Матрона».
Нужно ли прославлять этих людей или нет, я не знаю, но то, что и в наших местах жила своя собственная Матрона, это факт. После того, как замучили наших отцов, в деревне появилась молодая юродивая Матрона. Никто не знал, откуда она пришла. Странную девушку часто видели возле закрытой церкви, куда она приходила помолиться. У нее не было пристанища, и жила она точно в соответствии с Евангельскими словами, подобно птице, что не сеет и не жнет.
Деревенские по очереди принимали Матронушку в своих домах, кормили, одевали. Ела блаженная очень мало, никогда не носила теплой одежды и обуви, даже зимой. А перед самой войной нищенку обнаружили мертвой. Сама она умерла или кто помог, никто тогда не разбирался. Закопали ее у нас на кладбище и со временем забыли.
Священник Александр Дьяченко
Однажды подходит ко мне бабушка прихожанка:
— Батюшка, наша блаженная Матронушка отпеть ее просит. Во сне ко мне явилась и говорит: «Меня же тогда так и не отпели. Просто похоронили, и все».
— А что же она к тебе-то пришла? — интересуюсь.
— Как же, батюшка, почитай, кроме меня из прежних жителей во всей округе никого и не осталось. Я еще ребенком ее знала.
Тогда и отпел я блаженную заочно. Хотя заочное отпевание трудно назвать настоящим отпеванием, но тем не менее. От вознаграждения отказался, но месяц спустя бабушка принесла и подарила мне толстенные вязаные носки:
— Блаженная велела тебя поблагодарить, так что возьми, не отказывайся.
Нередко люди, особенно если они родом из каких-то малых городов или деревень, рассказывают, что и у них в округе жил какой-нибудь блаженный Мишенька или слепенький Витенька. Несмотря на внешнюю ущербность, эти убогие и странные неизменно приходили на помощь тем, кому в тот момент она была особенно нужна. А могли и обличить человека, указав на что-то такое в нем, о чем никто больше не знал, предупреждали об опасности, исцеляли.
Обычный нормальный человек, как правило, живет обычной нормальной жизнью. Иногда приходит помолиться в церковь, но большую часть времени его мысли о семье, работе и много еще о чем.
Когда ты здоров и все у тебя слава Богу, Бог тебе, по большому счету, не нужен. А Матронушки, что Московская, что Анемнясевская, только к Нему и вопияли.
И многим еще таким вот «мишенькам» и «витенькам» без Него совсем было бы худо и никак не обойтись. Потому они и «убогие», что — Божии. Любит их Господь и многое им открывает.
Когда-то, еще до того, как я стал священником, у нас при кафедральном соборе подвизался один блаженный, звали его Георгием. Все на мотоцикле вокруг собора нарезал. Конечно, не на настоящем, а как малые дети, бегал, руками будто бы за руль держался и губами так: «Тр-р-р-р-р». Зато иногда «подъезжал» к кому-нибудь из отцов и тихонечко на ушко такое мог сказать, что бледнел батюшка и бегом бежал на исповедь.
Вспоминают один интересный случай. Однажды в собор белым днем ворвался пьяный дядька. Оттолкнул пожилую служку и, ругаясь на чем свет стоит, направился в алтарь. В храме ни одного мужчины, блаженненький Георгий не в счет. И все-таки женщины задержали хулигана, а блаженный вдруг подбежал к дебоширу и ударил того тростью по голове. Неожиданно дядька остановился и, почесывая затылок, обернулся к воинственному Георгию:
— Правда, что это я тут делаю?
И ушел.
А один знакомый священник рассказывал мне такую историю: еще когда он был диаконом, вечером после службы подходит к нему блаженный и предупреждает:
— Готовься, завтра тебя рукоположат в священники.
На следующее утро и впрямь была назначена пресвитерская хиротония, только не его, а другого диакона. Потому он ответил:
— Георгий, ты ошибаешься, это не меня, это другого рукополагают, товарища моего, мы с ним в семинарии в одной группе учились.
А Георгий только улыбается своей детской улыбкой.
Следующим утром в собор на раннюю литургию съехалось с десяток священников, ждали владыку. Все как обычно, да только, готовясь к литургии и к рукоположению, не обратили внимания на то, что сам рукополагаемый отсутствует. Он, как оказалось, счел себя еще не готовым к служению в сане иерея и решил остаться дома.
Только с отцами-то он не посоветовался, а те, почувствовав себя обиженными поведением молодого диакона, заявили, что раз их собрали на рукоположение, то на это воля Божия, и значит, кого-то нужно обязательно рукоположить. Но кого? Кроме моего приятеля, подходящей кандидатуры больше не нашлось, и отцы обратились к прибывшему владыке с ходатайством. Так неожиданно для себя в то утро из диаконов он стал священником.
Сегодня, когда восстановлены тысячи храмов и рукоположены десятки тысяч новых священников, практически исчезли и те благочестивые праведники, молитвенники и блаженные, что молились возле разрушенных церквей, поддерживали людей словом и делом, крестили младенцев, читали Псалтирь по усопшим.
Они исполнили свое предназначение, сохранили в народе веру и ушли.
А тем, кто сегодня выдает себя за подвижников и провидцев, обвешиваясь крестами и иконами, — всем этим многочисленным «бабам галям», «бабам тоням» и прочим, порой вещающим в мир все больше с экранов телевизоров, — этим уже больше подходит имя «легион».