Блестки Руси уходящей, Святой Руси. Часть 1. «Давно я ждал эти глаза»
Блестки Руси уходящей, Святой Руси. Часть 2. Великий пост в голодные времена
Она написала очень-очень много икон. Все они узнаваемы. Узнаётся не только её рука по художественным особенностям. Узнаётся особое выражение лика. Её подвиг молитвы, её жизнь, её служение Церкви не могли не отразиться на иконе. Эти иконы написаны святым человеком, который всё богатство души вложил в образ.
Мы продолжаем вас знакомить с воспоминаниями о монахине Иулиании, в миру Марии Николаевне Соколовой, из цикла радиопередач, подготовленных совместно с храмом святителя Николая в Клённиках и иконописной школой при Московской Духовной Академии.
Открытие древней иконы
Вспоминает ученица монахини Иулиании, иконописица и реставратор, профессор Православного Свято-Тихоновского Гуманитарного Университета, Ирина Васильевна Ватагина (†24.04.07):
— Мария Николаевна была великим человеком. Такая маленькая, хрупкая, она силой своего авторитета перевернула мировоззрение целого поколения. В то время все были увлечены академической живописью, в лучшем случае, Васнецовым. Икон не понимали, и в Лавре в том числе. Духовенство не понимало, кроме старичка одного, отца Никона, над которым подсмеивались. А благодаря Марии Николаевне все полюбили древние иконы. Теперь если кто и не понимал, то скрывал, потому что это уже считалось неудобным.
Картина и икона
Из очерка монахини Иулиании (Соколовой) «Картина и икона»:
«Откуда шли иконы древности? Из монастырских мастерских, где смиренный инок под надзором своего наставника и старшего мастера тщательно прилежал своему послушанию – писанию икон, постепенно возрастая и духовно, и художественно.
Эта среда была так высоко развита в обоих отношениях, что безымянные иконописцы работали, как подлинные большие мастера.
Если картина имеет в виду обычного зрителя, то икона предназначена лишь для молитвенного предстоящего пред нею верующего. Её цель и назначение – помочь молитве молящегося…<>
Правильная же молитва заключается в собранности, в том, чтобы ум не отбегал от слов молитвы, и внимание не теряло смысла произносимых слов. В этом древняя икона – первая и верная помощница…<>
Молитвенная сосредоточенность и тишина небесной примиренности столь сильны в иконе, что, если человек совершенно бессилен сосредоточиться, неотвратимо тонет в душевной буре, ему следует постоять перед иконой, даже без слов, ибо она, икона, сильна умиротворить его и остановить неукротимость мысленных волн.
Все древние иконы были чудотворны. Начиналась икона молитвой, по правилам Церкви писалась молитвой, завершалась молитвой. Первый, кто ей молился, был сам иконописец.
Однажды в доме Виктора Михайловича Васнецова собралось московское общество любителей и почитателей его искусства. После чая художник повел гостей в свою мастерскую. Все восторгались его работами, среди которых было очень много картин на религиозные темы. После обозрения картин он предложил всем осмотреть его собрание древних икон – оно у него занимало почти две комнаты. И сам он очень любил и почитал древнюю икону.
Здесь одна дама в удивлении обратилась к нему с вопросом: «Виктор Михайлович, как Вы можете, создавши такую дивную красоту в своих картинах, интересоваться такою примитивностью и неумелостью?»
«А Вы, сударыня, газеты читаете?» — неожиданно спросил он её.
«Конечно», — ответила гостья, удивившись странности вопроса.
«Вы знаете, конечно, что в газетах бывают передовые статьи, а бывают и фельетоны».
«Да, бывают».
«Так вот, это, — он указал на древние иконы, — передовая статья, а моя работа – фельетон. Перед этой иконой я поставлю свечку, а перед своей – подумаю».
Итак, картина есть окно в мир вещественный, пространственный, чувственный, и если она даёт событие, то непременно в его исторической обстановке и последовательности, обязательно через призму личного, земного и часто страстного понимания её автора.
Икона – окно в вечность, её образ бесстрастен. Она представляет события в их сверхвременном значении и смысле через призму церковного соборного сознания.
Картина – понятие эстетическое. Она отвечает душевным и даже душевно-духовным запросам человека, смотря по своей теме и способу выражения. Она имеет в виду простого зрителя, может его воспитывать и развивать, но может и возбуждать в нём отрицательные качества, то есть действовать во вред.
Икона, как образно выраженная молитва, рассчитана только на молитвенно предстоящего пред нею верующего. Её назначение – содействовать молитве молящегося».
Икона – образ души иконописца
Этим принципам древней иконы Мария Николаевна учила своих студентов, воплощала их в своих работах, которые разлетелись по всем уголкам России.
Рассказывает заведующей иконописной школой при МДА игумен Лука (Головков):
— Монахиня Иулиания писала не только для Троице-Сергиевой лавры. Очень многие храмы были украшены её иконами и целыми иконостасами, как, например, иконостас в Фергане, где служил архимандрит Борис Холчев (в миру Борис Васильевич Холчев; 20.06.1895, Орёл – 11.11.1971, Ташкент – А.Н.). Она написала очень-очень много икон, и точного их количества мы даже и не знаем. Один из студентов её иконописного кружка игумен Марк Лозинский, безвременно ушедший, в 70-е годы фотографировал всё, что тогда создавала монахиня Иулиания. О том, где находится целый ряд икон, отснятых игуменом Марком, неизвестно. Иногда в каком-то храме можно встретить иконы монахини Иулиании случайно. Они очень узнаваемы. Узнаётся не только её рука по художественным особенностям. Узнаётся особое выражение лика, особая одухотворённость.
Её подвиг молитвы, её жизнь, её служение Церкви не могли не отразиться на иконе. Эти иконы написаны святым человеком, который всё богатство души вложил в образ.
Основой успеха в иконописании Мария Николаевна считала молитву. «Без молитвы, — говорила она, — иконописец мёртв в духовной области, хотя бы он и вполне овладел техникой этого дела. Следует молиться и упорно трудиться, предоставляя успех благословению Божию».
Ирина Васильевна Ватагина:
— Когда у меня что-то в иконе не получалось, я давала знать Марии Николаевне, она приезжала и всё мне писала. До сих пор у меня есть такая икона в Медведкове. Недавно меня позвали что-то в ней подправить.
«А вы знаете, что она чудотворная?»
Я говорю: «Этого я не знаю, но знаю, что, конечно, икона Марии Николаевны может быть чудотворная. Она написала мне лик на этой иконе».
Не оставить в жизни след, но приумножить талант
«Мария Николаевна не стремилась оставить в жизни след, но свой талант, — сказал на вечере памяти монахини Иулиании, прошедшем в стенах МДА в 1999 году, митрополит Минский и Слуцкий Филарет, — который понимала как дар Божий, не закапывать, а приумножать и, приумножая, подчёркивать значение духовной жизни для человека, духовной жизни в жизни Церкви, в жизни нашего общества».
Духовная библиотека Марии Николаевны была единственной неприкосновенной земной драгоценностью, которую она пронесла через всю свою жизнь. Вспоминает её внучатая племянница Наталья Евгеньевна Алдошина:
— У Марии Николаевны была большая духовная библиотека, которая осталась ей по наследству от отца и дедушки (её мама тоже была дочерью священника). Тогда достать духовные книги было практически невозможно. Да и хранить такую литературу было опасно. Но, не взирая ни на что, она сохранила библиотеку в годы тяжких испытаний. Постоянное чтение духовной литературы давало ей жизненные силы.
Куда бы не переезжала, она бережно возила библиотеку за собой. Кое-что, как и всеми людьми в то время, ею продавалось. Но книги были неприкосновенны: тома отдельных святых, поучения Симеона Нового Богослова, Григория Богослова, Афанасия Великого, всех великих отцов, тома поучений. Мария Николаевна постоянно прорабатывала их. Много выписок ею сделано из Игнатия Брянчанинова, Симеона Нового Богослова, Феофана Затворника, преподобного Сергия, как близкого святого. Сохранились целые папки этих тетрадей, тематические подборки – о послушании, смирении, любви. То, что было важным и насущным.
Многие догадывались, глядя на её образ жизни, что она – в постриге. Хотя постриг был тайный, и никто до её кончины не знал об этом.
Крест в небе
Близкие вспоминают, что в четырехлетнем возрасте она увидела на небе огромный украшенный крест. Она побежала к маме и рассказала ей об этом чуде, а потом нарисовала – с камнями в углах большой четырехконечный крест, проходящий через всё небо.
Увиденный в небе крест необычайной красоты символически прообразовал её драгоценное крестоносное служение как сестры маросейской общины, через годы лихолетья пронесшей храмовые традиции и святыни (она сохранила чтимый образ Феодоровской иконы Божией Матери, антиминс и складень алтаря храма святителя Николая в Клённиках).
Мария Николаевна не увидела открытия храма, но добрая память о ней жива в сердцах всех прихожан. Её имя поминают на литургиях, в особые дни служат панихиды, возобновлена работа иконописной школы. Недавно в храм вернулись древние Царские врата XVII -го века, привезенные отцом Сергием и Марией Николаевной из экспедиции по русским древностям.
Рассказывает настоятель храма святителя Николая в Клённиках протоиерей Александр Куликов:
— Мария Николаевна Соколова, монахиня Иулиания, имеет большое значение для нашего храма. Когда она, будучи юной девушкой, пришла к отцу Алексию, он сказал: «О, какие чудные глаза!». Она осталась при нём, училась иконописи, возрастала духовно. Сначала находилась под руководством отца Алексия Мечева, затем его сына – отца Сергия, и впитала всё то спасительное, что было на Маросейке.
Впервые я познакомился с её иконописью, когда служил в армии и в 1953 году зашёл в храм в городе Фергане в честь преподобного Сергия Радонежского. Войдя туда, я замер, увидев иконостас! Иконостас был написан Марией Николаевной, как копия иконостаса Троицкого собора Свято-Троицкой Сергиевой лавры.
Позже архимандрит Борис (Холчев) познакомил меня с Марией Николаевной (она неоднократно приезжала к нему в Фергану, а затем в Ташкент).
— Отец Александр, какие качества Марии Николаевны Вам запомнились?
— Скромность, молитвенность, вдумчивость. Она иногда не сразу отвечала на вопрос: подумает, помолится внутри. Радоваться она умела необыкновенно. Когда радовалась, то вся расцветала, и руки растирала , вот таким вот образом, изливая свою радость. Ну, конечно, и скорби были. Но она учила своих близких переносить их с терпением. У неё был большой опыт духовной жизни и поведения, приобретённый у отца Сергия, а, прежде всего, у отца Алексия.
Однажды, после службы в армии, я по приглашению епископа Леонида поехал к нему в Ригу. И там мы вновь встретились с Марией Николаевной. Она написала для владыки икону всех русских святых, наверное, вторую или третью копию. И мы потом обратно ехали вместе с ней с благословения владыки в одном купе. Так было отрадно!
Она вспоминала о жизни Маросейки, поскольку я был через отца Бориса связан с Маросейкой. Мария Николаевна часто помогала престарелым прихожанам маросейского храма: навещала их, объединяла, приглашала священников для исповеди и причастия. Беседы проводила. По благословению отца Сергия старалась объединять общину.
И когда после лихолетья открыли храм, то почувствовалось единство, достигнутое не без помощи, трудов и прилежания Марии Николаевны.
В то трудное время Мария Николаевна много сделала для Русской Церкви. Она воспитала учеников в лавре, в иконописной школе. Занималась и частным образом, приучая любить икону, раскрывая её глубину.
Заслуга Марии Николаевны для маросейского храма в том ещё, что она сохранила чтимый чудотворный образ Феодоровской иконы Божией Матери (вначале дома, а затем, перед смертью, передала его в Московскую Духовную Академию). Мы же, зная, где эта икона хранится (а она в ризнице была), попросили Патриарха вернуть её в наш храм, что и исполнилось. Это радость, что образ находится здесь. Ещё у нас имеется написанный ею образ святителя и чудотворца Николая в рост: он держит в левой руке храм святителя Николая в Клённиках, а в правой – меч. В этой иконе помещался антиминс из главного алтаря храма. Первая служба после открытия Маросейки была совершена на этом антиминсе.
Мы очень жалеем, что не дожила монахиня Иулиания до открытия маросейского храма, но о ней осталось самое светлое воспоминание у всех старых прихожан.
Вычеркнем слово «настроение» из нашей жизни
Ответы Марии Николаевны на вопросы Елизаветы Александровны Булгаковой. 1932-38-ые годы:
«Слово «настроение» надо вычеркнуть из слов. Есть слово «устроение», а не «настроение». Свою душу нужно устраивать, а не настраивать.
В каждом человеке нужно искать хорошее.
В отношении с людьми нужно стараться или учиться, или давать самой.
Старайся относиться ко всем одинаково с любовью независимо от того, хороший человек или плохой.
Всем старайся помочь.
Покрывай недостатки других своей любовью.
Люби всех – вот тебе завет.
Когда тебя ругают, ты должна сознавать, что, действительно, виновата, заслуживаешь того, чтобы тебя ругали. Если даже в том, что сейчас ругают, ты и не виновата, то есть другое, в чём ты виновата, чего, может быть, никто не знает.
Старайся делать всем что можешь, несмотря на то, есть расположение к человеку или нет: часто мы не знаем, а человеку очень трудно.
Бойся больше всего самооправдания, потому что оно закрывает доступ благодати к душе. Перед кем оправдываешь себя? Перед Богом!
Страсти, если хочешь, истребляй теперь же, а то после поздно будет. Это не значит, что уже поздно, а значит, что сегодня же, не откладывая.
Любовь к людям – не чувство любви, а дела любви, без всякого вкуса, только через много лет, если будут в душе складываться эти дела любви, может появиться к ним чувство.
Кто не замечает мелочей, тот и большого не замечает. Всегда начинается с мысли, потом слово, потом дело. Если мысль удержишь, то не дойдет до дела.
Если будешь бороться с мыслями, переводить их сейчас же на другое или занимать их работой, этим ты не будешь давать им окрепнуть. И то, из чего эти мысли вырастают, раз им не будешь давать никакого хода, будет тоже, конечно, ослабевать. Очистить сердце может только Бог. Очищается оно скорбями.
Старайся себя так переделать, чтобы другим с тобой было легко.
Старайся во всём уничтожить своё «я».
Гранит в нежной оболочке
Ирина Васильевна Ватагина:
— Исключительный человек! Маленькая, хрупкая, типичная представительница священнической семьи. Но сильнейший характер. Я помню, как к ней приходили Патриархи Алексий I и Пимен.
— Она была скромным человеком?
— Однажды её спросил отец наместник: «Мария Николаевна, он всех ругает (это отец Сергий Голубцов, будущий епископ), и Вас тоже. Вы-то хоть умеете иконы писать?».
Мария Николаевна сказала: «Думаю, что умею». Она была очень скромной.
«И вообще, Вы поосторожней ругайте меня, потому что на мне зиждутся все эти маленькие».
Она жутко рисковала. Писать иконы – «идеологическая пропаганда», четыре года тюрьмы. А держать целую группу молодёжи тем более!
— Вы сказали, что матушка Иулиания была настоящим гранитом…
— Да. Но все же очень мягким человеком. Когда у нас случились семейные неприятности, и я приезжала к ней всем делилась, она всегда успокаивала. Такой характер у неё был от природы. Гранитный, но с очень нежной и мягкой оболочкой.
Говорят, «танк, посыпанный фиалками». Нет, это был гранит, гранитная скала. С ней приходили советоваться даже монахи.
Как все маросейские, службу она знала замечательно. «Какой диакон пропадает в Вас, Мария Николаевна», — говорили ей.
— А что Мария Николаевна рассказывала о Маросейке?
— Она рассказывала, как пришла к отцу Алексию совсем молоденькой, ей было, по-моему, 12-15 лет. Это сейчас всё известно, а тогда ещё не было напечатано. Он сказал: «Я давно жду эти глаза». Потому что глаза у неё, правда, были особенные. Я не скажу, что она была такая уж красавица – маленькая, хрупкая. Но глаза – как звёзды.
Родные беспокоились: старая дева, недостатки есть. А мы её так любили, что какие там могут быть недостатки! Даже чудно…
Красота души – не знать своего хорошего
Ответы Марии Николаевны на вопросы Елизаветы Александровны Булгаковой. 1932-38-ые годы:
«Жить не с тем, с кем хочется, а с тем, с кем Господь велел.
Отличительная черта гордости – то превозношение, то отчаяние, а у кроткого, послушного, смиренного отчаяния никогда не бывает.
Каждый день читаешь: «Господи, даруй мне зрети моя прегрешения»: «мои», а не «её».
А мы до сих пор служим только для смирения других.
Когда тебе с кем-нибудь трудно, если увидишь в нем хорошую черту, то заметь себе её, и это тебе поможет в отношениях с ним.
Что всего сильнее приводит ко Христу? Терпение чего бы то ни было, хоть маленькое, но терпение.
Ты живешь в своих мыслях, и тебя ничего не задевает, а когда будешь жить жизнью, тебя всё больше и больше будет задевать, и тогда понадобится тебе молитва.
То, о чём просишь в молитве хорошего, если это для тебя полезно, обязательно получишь. Это проверено, и этому можно твердо верить.
Куда ни поедешь, куда ни бросишься – везде твоё сердце и всё, чем полно оно будет, с тобой неразлучно.
Делай каждый день что-нибудь для других, хоть маленькое. Можно покормить кого-нибудь или почитать с кем-нибудь, или нищему подать, или поклончик положить за кого-нибудь. Старайся каждый день обязательно что-нибудь сделать, и тот день, в который сделала что-нибудь, значит, не совсем зря прошёл, а если ничего не сделала, – значит, тот день прошёл совсем зря.
Красота души – когда человек не знает сам своего хорошего».
Духовное благородство и русская строгость
Наталья Евгеньевна Алдошина:
— Это цельная личность, человек, который не менялся ни в той, ни в другой обстановке. С кем бы она ни общалась, со всеми была ровная. Со студентами, посещающими иконописный кружок, у неё был добрый юмор: могла пошутить, и мальчики понимали, что повели себя как-то не так. Всегда собранная, она смотрела за тем, чтобы и у них был порядок во всём.
Все, кто приходили к ней, подтягивались внутренне перед её внутренним благородством и духовной сдержанностью. Марии Николаевне была присуща очень хорошая мера строгости. Это та русская строгость, которая была всегда у людей, которые вели жизнь в церковных канонах, в традициях старого русского воспитания. Это отмечали все, с кем ей приходилось соприкасаться по долгу работы: искусствоведы, реставраторы. Они чувствовали в ней особого человека. Манера её вести разговор, держаться, отвечать на вопросы – всегда с настоящим достоинством христианина и человека, который, прежде всего, боится Бога и предстоит перед Ним.
При этом в ней удивительно сочетались строгость, не допускавшая никаких вольностей у собеседника, и всегда тёплые человеческие отношения. Сохранились воспоминания, что в 30-е, 40-е годы маросейской общиной для детей устраивались рождественские праздники. И многие дети участвовали в этих праздниках, а Мария Николаевна делала декорации, консультировала при выборе костюмов. Словом, не отстранялась, а всегда участвовала и в радостях общины.
Однажды встретить святого
Сейчас мне вспомнился такой случай. Когда я была совсем маленькая, Марии Николаевна упомянула о значимости святых, о том, что очень важно не просто прочитать о святом, а встретить святого в своей жизни. Я тогда спросила: «Бабушка, а Вы-то видели когда-нибудь святого в жизни?». Она ответила: «да, это батюшка отец Алексий, носитель святой жизни. Я видела, как во время молитвы он на какое-то расстояние оторвался от земли». Однажды испытанное, это меняет всю жизнь.
Слова о соприкосновении со святостью, сказанные однажды Марией Николаевной о праведном старце Алексии Мечеве, неоднократно были произнесены на вечере, прошедшем в стенах Московской Духовной Академии в 1999-м году, уже по отношению к самой Марии Николаевне, монахине Иулиании, иконописце, реставраторе, человеке, жившем Богом всеми своими проявлениями.
Павел Корин после написания своего реквиема-эпопеи «Русь уходящая» сказал: «Русь была, есть и будет. Все ложное и искажающее ее подлинное лицо может быть пусть затянувшимся, пусть трагическим, но эпизодом в истории нашего великого народа».
Составила Александра Никифорова на основании передач, прошедших в эфире радиопрограммы «Благовещение» в феврале 2008 года, и подготовленных совместно с храмом святителя Николая в Клённиках на Маросейке и иконописной школой при Московской Духовной Академии. Текст писем и очерков М.Н.Соколовой приведен по книге «Благословенный труд». М., МДА, 2001. Приношу искреннюю благодарность протоиерею Александру Куликову, игумену Луке (Головкову), Е.А.Смирновой.