Блиц-опрос: может ли музыка привести к Богу
Особенность музыки заключается в том, что ей «покорны» люди, разных поколений, возрастов, социального положения и вероисповедания. Так было всегда и так будет. Музыка имеет способность проникать в сердце и воздействовать на состояние и настроение. Она может возвышать мысли и душевные стремления, воодушевлять на подвиги, а может настраивать на агрессию.
Воздействие отдельных музыкальных композиций на психику, а возможно, даже и душу человека, не исследовано учеными до конца. Однако ученые отмечают, что любая музыка, оказывая влияние на мозговые колебания, изменяет эмоциональное состояние слушателя и тем самым вольно или не вольно вводит его в измененное состояние сознания. Во многих центрах реабилитации людей после нервных потрясений предусмотрен курс «лечения» классической музыкой. Ее же врачи советуют слушать женщинам во время беременности.
Одним словом — она никого не оставляет равнодушным.
Может ли музыка способствовать обретению веры или оттолкнуть от нее? Какую музыку хорошо слушать христианину, а какую нежелательно?
Мы попросили ответить на эти вопросы и рассказать о своей любимой музыке священников и людей, в чьей жизни она занимает особое место.
Матушка Мария Батова
Закончила Московскую консерваторию в 1997 году как историк зарубежной музыки (класс проф. М.А.Сапонова). Регент Воскресенского православного храма в Цюрихе. Сотрудничает с цюрихским русским хором «Белые ночи» п/у Яны Василенко. Концертирующая певица, исполнительница старинной музыки.
Томас Мертон в книге «Семена созерцания» высказал замечательно точную вещь. Если поэт хочет стать апостолом, то сперва он должен быть поэтом. В противном случае, ему никто не поверит. Стихи должны быть хорошими, иначе суть высказывания разобьется о беспомощность и бездарность. Совершенно очевидно, что никакое православное содержание, никакая христианская тематика не будет работать ни в поэзии, ни в музыке, если нет мастерства и таланта. Вместе с тем, есть и другая опасность: за отточенным мастерством может погибнуть суть. Отец Ян Твардовский, польский священник и поэт, написал такие строки: «Красота меньше добра. Красота меньше любви. Красота меньше страданья. Не люблю я красивых стихов, лучше пусть пробуждают совесть». Я крепко помню и слова о. Александра Меня: «Дьявол начинается там, где кончается творчество». Это правда: Господь — Творец, а человек, созданный по Его образу и подобию, призван творить в свою меру. Дьяволу же творчество недоступно. Это значит, в том числе, что наше дело — искренне, от всего сердца творить. Любое вранье в искусстве всплывает особенно отчетливо, оно очень заметно. Все это в полной мере относится к музыке — как к композиторскому мастерству, так и к исполнительскому.
Каким образом искусство (и музыка) влияет на веру — дело глубоко индивидуальное. Неприемлемым лично для себя я считаю, прежде всего, второсортное, кичевое искусство с благочестивым содержанием: «православные барды» никогда не смогут мне заменить Баха или Шуберта, как никакие брошюрочки «о поведении в храме» никогда не могут заменить личного вслушивания в слова Божественной Литургии. Благочестивые журнальные рассказики никогда не заменят мне Толстого и Чехова (хотя один был отлучен от Церкви, а второй считал себя неверующим), а благочестивые стишочки — поэзию Иосифа Бродского. Но и через все вышеперечисленное Господь может дышать, если Он захочет и если произведение сочинено честно, от чистого сердца. Иной раз в совершенно второсортном, неуклюжем произведении встречается строчка, от которой хочется жить. Но это не значит, что хороший вкус — штука ненужная, главное — не делать из него идола. В богослужебном пении бывает, что таким образом противопоставляют «хорошее правохорное» и «плохое бабушкинское, зато молитвенное» пение. Для меня это не дискуссионный вопрос, но одновременно я не считаю, что имею право думать, что могу хоть кого-то в этом плане «воспитывать». Все люди разные, и кому-то нужен Тарковский, а кому-то фильмы попроще. Кого-то тошнит от «Покаяния» Веделя, а кто-то без него не может молиться во время Великого Поста.
Я вообще думаю, что вероучительная функция искусства (любого) сильно преувеличена. Оно может помогать или мешать душе находиться в состоянии внимания и благодарения Творцу и внимательного сострадания человеку. Оно может отвечать на вопросы, а может их ставить для того, чтобы ответ нашелся в другом месте. И тут парадоксальным образом может сработать даже эффект «от противного»: ведь в иной музыке до такой степени душно, плохо, там до такой степени нет Бога, что невольно хочется начать Его срочно искать. И Он обязательно найдется в другом месте, подаст руку.
Примерно 20 лет назад на меня произвела огромное впечатление статья Георгия Федотова «О Святом Духе в природе и культуре». Пожалуй, добавить к тому, что он озвучил, я ничего не могу, только повторить: есть несколько ступеней человеческого творчества, и ни на одной из них Святой Дух его не оставляет. Заставить себя душевно расположиться к тому или иному произведению искусства, потому что на нем есть ярлычок «рекомендовано» или «не рекомендовано», никто никого не может. Я знаю только одно: есть настоящее искусство — «золото, очищенное огнем», а есть то, что преподобномученица Мария (Скобцова) называла «чай с просфоркой» (я бы назвала это “made in Sofrino”). Разница между ними такая же, как между благоговением и благочестием: старец Паисий Афонский уподобил ее разнице между фимиамом и одеколоном.
Одно из последних и очень важных для меня музыкальных впечатлений — «Cantus памяти Бенджамена Бриттена» Арво Пярта. Это семь с половиной минут музыки. Лучшей современной музыки о Христе я не знаю. Это воплощенный молитвенный опыт, которому веришь, которому совсем не нужны слова. Арво Пярт — духовный сын архим. Софрония (Сахарова). Даже если бы я до этого никогда не слышала о Христе, я бы почувствовала Христа. Это страстная музыка. Она действительно меняет жизнь, заставляет душу работать, обнажает перед человеком реальные задачи. Но Пярт не вписывается в рамки «просфорочного», сонного благочестия: в последнем нет места Христу-бедняку, Христу-сироте, Христу-калеке, Христу-бомжу, Христу-еврею, убитому в газовой камере, Христу, Которого мать Тереза нашла в Индии, Швейцер — в Ламбарене, а о. Георгий Чистяков — в РДКБ. У Пярта есть честный взгляд на культуру и на ее место в христианстве. У него есть в том числе и оплакивание культуры. Музыка Пярта — «золото, очищенное огнем», хрупкий росток, рождающийся из сожженной почвы, свидетельство единства жизни и благоговения перед ней. Это музыка, сила которой выше пусть самого благочестивого, но лишь эстетического наслаждения.
На мой приход к вере повлияла музыка. В 86 году, когда в курсе истории музыки мы проходили «Страсти по Матфею» Баха. А в 87-м году я крестилась. Конечно, в первую очередь это произошло из-за того, что я прочла Евангелие, пересказанное нам на уроке прекрасной преподавательницей — Ксенией Михайловной Бромлей. Но мне передалась личная вера Баха, которую он передал через свою музыку. Бах — постоянный спутник всей моей сознательной жизни в Церкви.
Иерей Владимир Вигилянский, руководитель Пресс-службы Московской Патриархии, член союза писателей России.
Любое искусство, в том числе и музыка, это сфера «идеального», духовного постижения мира, постижения человека и Бога, это прорыв в горний мир. Вершины музыкальной культуры — это способы общения с Богом, по сути — молитва. И потому музыка (как и литература, живопись и другие виды искусства) не может противоречить вере, она способна укрепить ее, обогатить, усовершенствовать.
Никакое другое искусство не может вызвать такого трепета, восторга, переживаний, даже слез, как музыка. Но и ни в каких других видов искусства так вызывающе не проявляется пошлость, как в музыке.
Среди прихожан нашего храма (мч. Татианы) много людей, связанных с музыкой (исполнители, преподаватели, студенты консерватории, композиторы).
Не случайно православное богослужение неразрывно с музыкальной культурой, в Священном Писании присутствуют множество упоминаний музыкальных инструментов, метафор, связанных с пением, даже танцами, не случайны в нашем обиходе присутствуют такие выражения, как «душа поет».
Однако как и другие виды искусства, музыка в истории «нового времени» все больше отходит от религиозных основ миропонимания: вместо поисков гармонизации бытия мы видим вульгаризацию мелоса, какафонию, примитивные ритмы.
Я осознаю, что мои музыкальные вкусы не изысканы: это Бах, Моцарт, Вивальди, Шопен, православное знаменное пение, казацкие песни, некоторые русские классические и городские романсы, южно-американские ритмы, негритянские спиричелс, отдельные джазовые исполнители.
Игумен Спиридон (Баландин), насельник Иоанно-Богословского Макаровского монастыря.
Музыка вполне может быть одним из инструментов привлекающей благодати, подтолкнуть к желанию узнать о загробном мире, о вечности, о неизреченной безмятежности и красоте, о Боге. Вспомним музицирующего Давида в качестве Библейского примера: его игра на гуслях отгоняла от Саула злого духа (1Цар,16,23)
Точно так же посредством музыки может действовать и дьявол, сообщая душе беспокойство, ропот, гнев, погружая человека в депрессию и отчаяние, распаляя на похоть…
Лично мне не довелось, к сожалению, знать людей, которые посредством музыки обрели веру, но я знаю неофита, который, слушая Cocteau Twins , возвышался, и ядовитые змеи похоти и непристойных желаний жалившие его немилосердно, отступали в растерянности. Замечу, что все это очень индивидуально.
Все зависит от душевного устройства человека. Есть углубленные молитвенники, которые кроме Богослужебных песнопений монастырских роспевов ничего другого в свои уши не примут, помня чуждый огонь Надава и Авиуда (Лев.10,1-2). Есть христиане, которые уже достаточно укреплены в вере и считают, что светская музыка не может в принципе нанести им урон, используя её в качестве повседневного утешения и услаждая свои чувства. Есть люди, которых музыка как молитва возвышает до творческого состояния и так далее. Слушать можно, но нельзя давать овладеть собой… Если строчка из любимой песни крутится в голове как приставучая муха, если новый скачанный из интернета альбом оказался интереснее молитв к Причастию, если без ipod а и, скажем, Portishead в ушах свет не мил, то следует задуматься на предмет идола в голове.
Составлять списки «кошерных» музыкантов мне представляется неправильным занятием.
Я периодически слушаю светскую музыку в качестве чувственного утешения, вкушаю как своего рода сладкое непостное пирожное. Меня не интересует русскоязычная музыка, так как она навязчива и жужжит потом в голове каким-нибудь особо удачным стихом вместо Иисусовой молитвы. Зарубежная в этом смысле для меня комфортнее и корректнее — не родной язык. Мои музыкальные предпочтения сформировались в начале 90х и с тех пор не особо изменились: shoegaze , progressive , trip — hop , e xperimen tal … Впрочем, могу с удовольствием послушать, например, фолк или восьмибитников.