Боголюбская, или Боголюбивая

Источник: vos.1september.ru

Помню, когда впервые довелось мне прочитать житие святого благоверного князя Андрея Боголюбского, образ этого великого государственного мужа и молитвенника и события его жизни поразили меня. Особенно – чудо явления князю Божией Матери после ухода его из Вышгорода с чудотворной будущей великой Владимирской иконой Владычицы. Ведь ничего подобного на уроках истории нам, ученикам 1980-х, естественно, не рассказывали! А ведь было это: неожиданная остановка близ Владимира (кони ни в какую не хотели идти!), моление князя в шатре и в ответ на молитву – явление Пресвятой Богородицы, открывшей Свое особое благоволение граду Владимиру, младшему брату Ростова и Суздаля. И означало это, что быть отныне Владимиру новой столицей, а князю – править в нем, подобно будущим государям-помазанникам.
По указанию князя Андрея, с его слов чудесное видение было выписано на иконе – Царица Небесная в полный рост со свитком в руке. Впоследствии эта икона наречена была Боголюбивой, или Боголюбской.
По прочтении подобного всегда, хотя уже и знаешь, но вновь и вновь поражаешься подтверждению: а ведь верно, человеческая история совершается по Промыслу Божиему, а не по «законам исторического развития». Тогда же, в начале 1990-х, это было совсем в диковинку. И сердце горело, и я вслух попросила святого Андрея помочь мне побывать в недалеком от нас Владимире для того, чтобы приложиться к мощам его, святого князя, первого по сути самодержца русского, отстоять литургию в Успенском соборе и хоть взглянуть на Боголюбскую (в то время она еще находилась в музее).
Казалось бы, чего проще: садись на электричку и поезжай. Но что-то постоянно не складывалось. Прошло несколько лет. Я устроилась на работу в православную газету «Русь Державная», и очень скоро совершенно неожиданно пришло предложение написать статью о женском монастыре, нуждающемся в материальной помощи. Мы разговаривали с женщиной по телефону.

– А где находится этот монастырь? – спросила я.

– Во Владимире. Туда сестрам чудотворную икону передали из музея. Боголюбскую…

…Морозным январским днем, причудливо чередовавшим в себе метели с ослепительным солнечным блеском, электричка несла меня мимо заснеженных лесов во Владимир, и я, не отрывая взгляда от окна, счастливо переживала чудо исполнения Господом наших благих желаний. Несутся мимо окон заснеженные леса. Их главное украшение – густые, пушистые ели стоят вдоль дороги живой стеной, четко вычерчиваются на небе стройные мачты сосен.
Вот и конец пути. Электричка летит уже к вокзалу. При въезде в город перед взглядом из окна торжественно блеснуло золото на чистой синеве январского неба. Успенский собор…
Привезя во Владимир древнюю икону Божией Матери, написанную евангелистом Лукой (именованную затем Владимирской), благоверный князь Андрей пожелал и храм для поставления этой великой святыни создать такой, «каких никогда не было на Руси и никогда не будет». Через два года великолепный белоснежный собор блистал золотыми главами, золотился снаружи и изнутри. В день перенесения чудотворной Владимирской в новый Успенский собор князь Андрей Юрьевич нарекся великим князем всея земли Русской…
Много довелось мне видеть прекрасных храмов самой разнообразной архитектуры. Суровая мощь, строгая красота новгородских и псковских церквей, пышное разнообразие московских, западный стиль величавых петербургских… Но ничего подобного Успенскому собору и стоящему купно с ним Димитриевскому храму я не встречала уже нигде и никогда. Особенно Димитриевский. Поэма в камне – лучше, чем сказано, уже и не скажешь. Застыв перед ним, почувствовала, что могу стоять так часами. Высшее творение рук человеческих, где идеальное чувство меры проявилось в сочетании изукрашенности, не переходящей в пышность, с целомудренной строгостью, не допускающей суровости. И очень странно было видеть, как смиренно вписались уникальные храмы в обрамляющую их будничную обыденность. Обыкновенная городская улица, люди, которые, может быть, по несколько раз в день проходят мимо этого места… И тут же – чудо, свидетель Владимирской княжеской Руси…

Есть красота несказанная, светлая,
Та, что святою не зря называется…
Тихо раскроется тайна заветная.
Русь белой лебедью в сердце останется.

Сном благодатным, радостью сбывшейся –
Час созерцанья, Богом подаренный.
Будто бы чудом с небес опустившийся –
Песней беззвучною – храм белокаменный…

Небо глядит синеоко, торжественно.
Боль утоляет старую, русскую.
Лета связует волей Божественной
Старопрестольный град Боголюбского.

…Вошла в пустой полутемный Успенский собор, походила под его сводами, разглядывая фрески, и через некоторое время душу, ум, сердце наполнила особая глубокая тишина. Стерлись грани веков. Если бы сейчас отворились двери и вошел сюда, в эти высокие стены, святой благоверный князь Андрей, желая помолиться в уединении, кажется, я бы не удивилась… Но князь почивал святыми своими мощами в этой церкви, и храмовая служительница любезно пропустила меня за ленточку, преграждавшую путь к раке. Так князь Андрей исполнил мое первое давнее желание – приложиться к его мощам.
…Эта радость была постоянной: наконец-то я во Владимире. Иду по его заметенным улицам к древней святыне – Свято-Успенскому девичьему Княгинину монастырю, основание которому еще в 1200 году положила супруга великого князя Всеволода Большое Гнездо. Когда-то это была знатная и богатая обитель, ее главный храм служил усыпальницей великих княгинь и княжон. Многое повидал монастырь за века: знал славу и честь, но не раз переносил и разорение, опустошение. В 1992 году вновь затеплилась здесь иноческая жизнь.
Монастырь оказался без ограды. Лишь маленьким деревянным заборчиком отгораживался он от внешнего мира. Сразу же привлекавшие внимание красивые деревянные дома, стоящие за забором, монастырю не принадлежали. То есть принадлежали когда-то, а ныне их заселяют частные владельцы. А сестры во время моего приезда занимали всего лишь один келейный корпус.
Главный монастырский храм – собор во имя Успения Пресвятой Богородицы, обветшалый, но все еще прекрасный, трогательный, удивил нежным сочетанием светло-розового и белого цветов. В этом сочетании виделась особая чистота, словно таким и должен быть собор девичьего монастыря. Храм оказался величаво-одиноким.
Вечерело. Усталая и замерзшая, переступила я порог сестринского корпуса. По благословению настоятельницы меня провели в комнату для паломниц, где царили домашний уют, тепло и тишина.
Приняли очень хорошо, и даже за молчаливостью немногословных сестер чувствовалась искренняя, сердечная заботливость. Отдыхала душа, уставшая от суеты, от мелких, раздражающих проблем. Даже звезды, рассыпанные над монастырем, показались мне особенно яркими, когда в хрусткий морозный вечер я вышла после службы из храма.

…Но до сих пор мне кажется, что приехала я тогда в монастырь только ради нее. С тех пор прошел не один год, но больше ни одна святыня не вызывала во мне ничего подобного тому, что ощутила я в тот вечер за всенощной в Успенском храме Княгинина монастыря. Тогда в недоумении, не видя иконы, я думала о ней, Боголюбской. Долго стояла напротив алтаря, но, отступив влево, вдруг увидела ее. Это было тихое потрясение. В храме было темно, уже свет не проникал в узкие оконца, шло лишь слабое освещение из алтаря, и крошечные огоньки лампадок свечками мерцали в сумраке. Но икона, освещенная свечами и лампадами, испускала тихое сияние. Светился фон, и мне сразу вспомнилось, что в старину фон называли «светом». Не могла оторвать взгляда от образа, лаконично строгого, – Божия Матерь со свитком в руках… И дело было не только в том, что икона эта дошла до нас из глубокой старины, что век, время Боголюбского, вдруг стал явственно зрим в красках, в совершенно уже непонятном нам, нынешним, мастерстве иконописца. Главное, от образа Богоматери шла такая необыкновенная благодатная сила, что душа, обычно ленивая на восприятие духовного, сама жадно погружалась в море этой благодати. Взгляд уходил в икону как в необъятную, непостижимую глубину…
– Вся Россия приезжает к чудотворной иконе, – рассказывала матушка Антония, настоятельница Княгинина монастыря. – Сестрам она оказывает духовную помощь. Очень трудно приходится в монастыре, вплоть до желания уйти. Но, бывало, сестры молились перед Боголюбивой – тоска, уныние проходили. Я и сама в трудные минуты, когда руки опускались, обращалась к Богородице за помощью и получала ее.
Боголюбская икона Божией Матери (Боголюбивая) ходатайством и усердием преосвященнейшего владыки Евлогия была передана Княгинину монастырю из Владимирского музея в 1992 году. И вновь Богородица явила себя Заступницей и Покровительницей. В монастыре помнят много чудесных случаев. Девятилетняя девочка сильно заикалась. Бабушка привела ее в Успенский храм монастыря к Боголюбской с верой в помощь Богородицы. Девочку причастили. А потом она сама, уже не заикаясь, рассказывала всем, что ее «Боженька исцелил». От масла из лампадки перед чудотворной иконой очень быстро прошли ожоги у ребенка. Человек повредил ногу, ему грозила ампутация. Друг принес ему масло от Боголюбской иконы, благодаря чему произошло исцеление…
А мой случай простой: горячо возжелав много лет назад хоть глазком взглянуть на Боголюбскую, я за два дня пребывания во Владимире – неожиданно – не только посмотрела, но и помолилась пред ней, прикладывалась много раз, матушка настоятельница благословила маслом от возжигаемой перед ней лампадки… Простой случай, но разве не чудесный?
И литургию в Успенском соборе отстояла я на следующее утро. И не простую – архиерейскую. Так что с избытком дал мне через несколько лет святой благоверный князь Андрей Боголюбский просимое у него в краткой молитве.