Богоматерь в Литургии и гимнографии

** ¹
“Христианство с одним Христом, но без Богоматери — это есть в сущности какая-то другая религия, чем Православие”, — так расценивал отец Сергий Булгаков почитание Богородицы ². И действительно, православное богослужение — Божественная Литургия и суточные богослужения — немыслимо без вновь и вновь возносимой хвалы Богоматери. Даже в наиболее священном (если можно так выразиться) моменте Божественной Литургии, следующем непосредственно после преложения евхаристических даров через снисхождение Святого Духа, первой звучит хвала Богоматери. Священник молится о призывании Святого Духа в Литургии Иоанна Златоуста: “Еще приносим Ти словесную сию службу, о иже в вере почивших праотцев <…> изрядно о Пресвятей, Пречистей, Преблагословенней, Славней Владычице нашей Богородице и Приснодеве Марии”. Затем всегда следует песнопение в честь Богородицы, притом в большинство дней церковного года — вероятно, самое красивое из этих песнопений: состоящая из двух частей Песнь Богородицы:

Достойно есть яко воистину блажити Тя Богородицу, Присно­блаженную и Пренепорочную и Матерь Бога нашего.

Честнейшую Херувим и славнейшую без сравнения Серафим, без истления Бога Слова рождшую, сущую Богородицу, Тя величаем.

Помимо этого центрального места, Богоматерь упоминается в заключении каждой ектеньи:

Пресвятую, пречистую, преблагословенную, славную Владычицу нашу Богородицу и Приснодеву Марию, со всеми святыми помянувше, сами себе, и друг друга и весь живот наш Христу Богу предадим.

Еще обильнее похвалы Божией Матери в суточных богослужениях, которые немыслимы без постоянно повторяющегося упоминания Богородицы. И здесь, как и в Божественной Литургии, ектеньи заканчиваются упоминанием Богоматери, а богородичен всегда следует за постоянно повторяющимся прославлением Святой Троицы:

Слава Отцу <и т. д.> и ныне и присно <и т. д.>.

Посмотрим, что это означает для всенощного бдения в канун воскресенья и больших праздников: первый богородичен поется к стихирам на Господи воззвах, притом в особом месте, ибо здесь начинается вход вечерни как внешняя кульминация вечернего богослужения. Богородичен в стихирах на Господи воззвах часто настолько богат богословской и догматической мудростью, что его называют также догматиком. Стихиры на литии также содержат богородичен, как и стихиры на стиховне. Тропарь Богоматери (Богородице Дево, радуйся), о котором мы еще будем говорить, торжественно сопровождает конец воскресной вечерни в рамках всенощного бдения.

Первая кульминация в утреннем богослужении всенощной — песнопение Бог Господь и явися нам. В этом месте торжественно поется воскресный или праздничный тропарь, и, например, в воскресенье за и ныне славословия следует богородичен. Седальны кафизм, так же как и взятые из утрени Великой Субботы воскресные непорочны и стихиры на хвалитны содержат еще один богородичен.

Особенно обильны хвалы Богородицы в каноне утрени. После каждой песни за и ныне славословия следует богородичен. Девятая песнь, которая следует за Песнью Богородицы (Лк 1:46–55), всегда настолько тесно связана с почитанием Богоматери, что ставит Ее в центре богослужения даже в Великую Пятницу. Вторая половина Достойно есть, которая начинается словами Честнейшую Херувим, первоначально пелась именно здесь. В большинстве воскресных дней церковного года катавасия, которая поется после каждой песни канона, — это песнопение к Богоматери. Кроме того, по воскресеньям, как правило, после первого воскресного канона в Октоихе следует второй канон Богоматери.

Сказанное относится к обычным воскресным богослужениям. Правда, в Господские праздники доля богородичных песнопений уменьшается, прежде всего в каноне, однако она существенно возрастает в бесчисленные Богородичные праздники. Это относится и к таким тесно связанным с Богоматерью Господским праздникам, как праздник Сретения или Рождества Христова.

Православное богослужение в своей структуре, а также в отдельных богослужебных текстах восходит к древнейшим временам. Так, уже святитель Василий Великий относит к древнему преданию песнопение вечерни Свете тихий или, по крайней мере, часть этого песнопения. А евхаристические молитвы, которые приписываются святителю Василию и святителю Иоанну Златоусту, в основе своей гораздо более древние и только отредактированы этими Отцами ³. Но почти все приведенные выше упоминания Богоматери в Божественной Литургии являются результатом более поздней редакции. Не только песнопение Достойно есть, как и богородичен О Тебе радуется, который поется в Литургии Василия Великого вместо Достойно есть, и задостойники великих праздников, но и любые указания на эти песнопения еще отсутствуют в древнейшей рукописи Литургий Василия Великого и Иоанна Златоуста, — Codex Barberini 336 ⁴. Даже крупный литургист Иван Иванович Дмитриевский (†1829) отметил упоминание Богоматери в евхаристической молитве как более позднюю вставку ⁵. Николай Дмитриевич Успенский (†1987) и архиепископ Георгий (Вагнер) в наше время подтвердили эти выводы ⁶. В соответствии с этим этот возглас первоначально был: Друг друга живому Богу и
Христу Его предадите ⁷.

Однако для истории православной гимнографии еще важнее Божественной Литургии суточное богослужение, из которого происходят и звучащие в Божественной Литургии песнопения к Богоматери. Это наиболее явственно в великие праздники, поскольку здесь ирмос девятой песни канона каждый раз поется как задостойник, — ведь из суточного богослужения взята и вторая половина песнопения Достойно есть: начинающийся словами Честнейшую Херувим ирмос девятой песни канона Великой Пятницы, приписываемый преподобному Косме Маюмскому († после 743 г.). Напротив, первая половина была сочинена в 980 г., на святой горе Афон. Однако это песнопение в Литургии Иоанна Златоуста прослеживается только с начала ХVI века ⁸. Тем же временем можно датировать и богородичен седален 8-го гласа в соответствующем месте Литургии Василия Великого:

О Тебе радуется, Благодатная, всякая тварь, ангельский собор и человеческий род, освященный храме и раю словесный: девственная похвало, из неяже Бог воплотися и младенец быстъ, прежде век сый Бог наш: ложесна бо Твоя престол сотвори, и чрево Твое пространнее небес содела. О Тебе радуется, Благодатная, всякая тварь, слава Тебе.

Собственно говоря, нет другого такого песнопения Богоматери, которое столь часто служило бы основанием для изображения на иконах и фресках, как это ⁹.

На Литургии апостола Иакова, которая служится в Иерусалиме (а также и в других местах) ¹⁰, в соответствующем месте мы находим песнопение, на котором обычное субботнее вечернее богослужение оканчивается ¹¹:
Богородице Дево, радуйся, благодатная Марие, Господь с Тобою: благословенна Ты в женах, и благословен плод чрева Твоего, яко Спаса родила еси душ наших.

Это соединение архангельского приветствия Богородице и приветствия Елизаветы, матери Иоанна Предтечи (Лк 1:28,42), первоначально можно обнаружить у Севира Антиохийского (†538) ¹². Однако заключительные слова яко Спаса родила еси душ наших впервые встречаются в рукописи Codex Rossanensis (ХI. Иоанн) ¹³. Они отсутствуют в латинской редакции соответствующей западной молитвы Ave Maria, которая является важнейшей богородичной молитвой в римо-католической церкви и раньше относилась к началу каждого богослужения.

Сколь ни богата православная Церковь богородичными песнопениями, лишь немногая их часть восходит к древнейшим временам Церкви. Одним из древнейших песнопений, встречающихся одновременно на Востоке и Западе, считается текст папируса, относящегося уже к III, самое позднее к IV веку, который поется почти дословно на великопостных вечерних богослужениях:

Под Твое благоутробие прибегаем, Богородице, моления наша не презри во обстоянии, но от бед избави ны, едина чистая, едина благословенная ¹⁴.

По содержанию этому песнопению соответствует народный напев, пришедший в Россию через Польшу и русские западные земли, но не вошедший в канонические литургические тексты:

Под Твою милость прибегаем, Богородице Дево, молений наших не презри в скорбех, но от бед избави нас, едина чистая и благословенная.

Это буквальный перевод латинского гимна:

Sub tuum praesidium confugimus, sancta Dei Genitrix; nostras deprecationes ne despicias, sed a periculis cunctis libara nos semper Virgo gloriosa et benedicta ¹⁵.

Раньше авторство этого песнопения иногда приписывали Севиру Антиохийскому ¹⁶. Но поскольку оно оказалось более древним, нежели это предполагалось ранее, то следует выдвинуть предположение, что временами под именем относительно поздних авторов скрывается древнее литургическое наследие. Другой пример этому наряду с песнопением вечерни Свете тихий, которое и в ныне употребляющихся литургических книгах приписывается святителю Софронию, патриарху Иерусалимскому (†638), это уже несколько раз упоминавшийся ирмос девятой песни Великой Пятницы Честнейшую Херувим.

Правда, атрибуция Косме Маюмскому в общем заслуживает доверия. Однако преподобный Косма использовал для своих песнопений только высказывания, которые обнаруживаются у преподобного Ефрема Сирина. А преподобный Ефрем называл Богоматерь честнейшая херувимов и без сравнения всех небесных воинств ¹⁷.

В общем высказывания о Божией Матери прослеживаются в первую очередь скорее в богословско-апологетических писаниях и проповедях, чем в песнопениях. Этот процесс должен был повторяться и позже. Таким образом (если ограничиваться лишь двумя особенно важными примерами), рождественский и пасхальный каноны, а также пасхальные стихиры в каждом случае в своих началах восходят прежде всего к проповедям святителя Григория Богослова на Богоявление, а также на Рождество или на Пасху ¹⁸. А первая стихира на Господи воззвах на Троицу носит явственный отпечаток первой хвалитной стихиры на Троицу святителя Григория Богослова ¹⁹. Здесь выявляется, насколько малым могло быть различие между проповедью и песнопением; подчас оно было настолько мало, что иногда затруднительно определить принадлежность текста к тому или другому жанру. Например, знаменитое Слово на Пасху Мелитона Сардийского ²⁰ считается гомилией. Но что же, собственно говоря, отличает его от кондака, который считается песнопением? И даже проповеди святителя Иоанна Златоуста — действительно проповеди, а не песнопения — почти без исключения, как и песнопения, заканчиваются доксологией.

Если мы рассмотрим теперь проповедь и богословские сочинения, то констатируем, что в ранних апологетических трудах Богородица обозначалась прежде всего как новая Ева. Так, святой Иустин Мученик пишет: “Ева <…> приявши слово змея, произвела неповиновение и смерть; а Мария Дева, принимая веру и радость, когда ангел Гавриил принес Ей радостную весть <…> отвечала: «пусть будет Мне по слову твоему» (Лк 1:35–38). И вот от Нея родился Тот, о Котором <…> сказано в столь многих местах Писания” ²¹. Далее типология Евы–Марии оформ­лена священномучеником Иринеем, епископом Лионским (†202). Священномученик Ириней противопоставляет непослушание Евы послушанию Девы Марии, Которая таким образом стала предстательницей Евы. Так же, “как чрез деву род человеческий подвергся смерти, так чрез Деву и спасается, потому что непослушание девы уравновешено послушанием Девы” ²².

Более поздняя восточная гимнография мало затронута этой антитезой Евы–Марии, хотя она не отсутствовала полностью. Так, например, в богородичном песнопении Крестовоскресного канона первого гласа в Октоихе Богородице поется: Евин древний долг испросила еси, всепетая ²³. Однако столь важная для апологетов II–III вв. антитеза Евы–Марии в византийских песнопениях отступает на второй план в той же мере, в какой и в гомилиях и проповедях IV и V веков, которые больше повлияли на византийскую поэзию, нежели высказывания апологетов.

Подобное утверждение будет справедливо также для типологии “Богоматерь–Церковь”, которую многие экзегеты находят уже в Новом Завете (например, Ин 19:25) и, которая время от времени встречается также в современном православном богословии ²⁴. В православной гимнографии это особенно ясно видно в ирмосе девятой песни пасхального канона:

Светися, светися, Новый Иерусалиме: слава бо Господня на тебе возсия. Ликуй ныне и веселися, Сионе. Ты же чистая красуйся, Богородице, о востании Рождества Твоего.

Отчетливее выступает экклезиологический аспект в стихире воскресной вечерни (в вечер Субботы) пятого гласа:

Что Твою, Богородительнице чистая, нареку церковь богославную; вертоград едемский именую и Ноев, чистая, ковчег прореку, спасший Богу царское священие, весь свят язык, Христа Бога нашего собор. Моисеову же кивоту уподобляю Тя, в немже очистилище и жезл прозябший, в немже свещник и ручка, кадильница всезлатая, воньже прибегает всяк верный и испрошает велию милость ²⁵.

Здесь возникает ряд образов, к которым мы в дальнейшем и обратимся. В любом случае, образ ноева ковчега экклезиологичен, он точно таким же образом являет Богоматерь представляющей Церковь, как и образное представление Богоматери как Оранты в алтаре.

Труды Святых Отцов IV–V веков, в которых Богородица играет все более значимую роль, и обусловленная ими православная гимнография, несмотря на это, пронизаны христологией, которая в столь сильной степени определяла движение церковной мысли IV–VIII веков. Богоматерь являет собой чудо претворения непостижимого Бога в нечто ощутимое, бесконечного в конечное, невидимого в видимое. И Отцы, как уже апостол Павел, придерживались мнения, согласно которому Бог обучал Свой народ, используя в Ветхом Завете типологические прообразы.

Мы еще вернемся к высказываниям Святых Отцов, чтобы сравнить их со сходными текстами песнопений и истолковывать их вместе. Но прежде всего нужно подчеркнуть историческую связь между богородичными текстами Святых Отцов и богородичной гимнографией. Совершенно ясно, что эта связь заложена в христологической дискуссии и в дискуссии о термине Богородица, который хотя в единичных случаях встречался и раньше, например, в песнопении Под Твое благоутробие, но после Эфесского Собора 431 года (Третий Вселенский Собор — Пер.) стал наиглавнейшим почетным наименованием Матери Господа. Таким образом, подавляющее большинство песнопений в честь Богоматери возникает в период после 431 года, во-первых, потому что именно тогда как раз почитание Матери Господа Богородицей стало знаком истиной православной веры, а во-вторых, потому что лишь тогда началась великая эпоха христианской гимнографии ²⁶.

Ранняя гимнография, которая возникла на территории Сирии, и прежде всего произведения преподобного Ефрема Сирина (†373), не вошла в состав богослужебных текстов православной Церкви. Иначе обстоит дело с возникшими в VI–VIII вв. кондаками, наиболее значительным автором которых следует признать Романа Сладкопевца (†560) ²⁷, хотя сегодня кондаки уже не поются на богослужении в полном объеме. Однако проэмий ²⁸, вводящий песнопение наряду с 1-м икосом, принадлежит к основе богослужения утрени, а за проэмием закрепилось название кондак, первоначально относившееся к песнопению в целом.

Исключение из правила (масштабного вытеснения кондаков) составляет становящийся сегодня все более популярным в Русской Православной Церкви гимнографический жанр акафиста, — объемная и отличающаяся впечатляющей красотой поэтики хвалебная песнь Богородице.

Поющийся в субботу пятой седмицы поста акафист Божией Матери традиционно считается хвалебной песней в благодарность за спасение Константинополя при императоре Ираклии от персидско-арабской осады в 626 году ²⁹. Однако в самом акафисте отсутствует какая-либо ссылка на эти события военной истории; разве что включенный в песнопение кондак Взбранной воеводе вроде бы указывает на это событие. Но перечисление в форме акростиха начинается только с первого икоса, в котором можно предположить первоначальный проэмий ³⁰.

При ближайшем рассмотрении акафист оказывается, пожалуй, первоначальным кондаком праздника Благовещения, возможно, впоследствии сильно переработанным. Праздник этот (поскольку он выпадал на время поста) долгое время праздновался не 25 марта, а в субботу пятой седмицы Великого Поста, так как в великий пост совершение Божественной Литургии возможно было только в субботу и в воскресенье, а такой великий праздник, как Благовещение, казался немыслимым без Божественной Литургии. И лишь только Трулльский Собор приурочил совершение Божественной Литургии к 25 марта, невзирая на день недели.

На то, что акафист первоначально был приурочен к празднику Благовещения, указывает и то, что кондак и икос праздника Благовещения идентичны кондаку и началу акафиста.

Каноны, которые с VIII века оттеснили кондаки на задний план, создали дополнительное пространство для восхваления Богоматери. Такие гимнографы, как преподобный Иоанн Дамаскин (†749) составляли и богородичны к стихирам. Так, богословски необыкновенно глубокие и поэтому называемые догматиком стихиры на Господи воззвах в Октоихе принадлежат самому преподобному Иоанну Дамаскину ³¹. Составители канонов преподобный Феофан Начертанный (†845) и преподобный Иосиф Песнописец (†886) ³² уже изначально поместили богородичен в свои произведения, что можно узнать по включению богородична в акростих. Позднее богородичен был внесен также в канон, не имея первоначально такого содержания ³³. В связи с этим в конце первого тысячелетия почитание Богородицы заняло приблизительно то место в православных песнопениях, которое оно занимает и по сей день. Это почитание определенно возросло еще и потому, что уже упомянутые гимнографические произведения из суточного богослужения были перенесены в Божественную Литургию или потому, что, например, акафист пелся первоначально на Благовещение, а потом в субботу пятой недели великого поста, и сегодня звучит гораздо чаще, в некоторых приходских храмах еженедельно. Это, конечно, относительно новое явление, сильнее ощутимое в России, чем в других православных странах.

Если мы теперь обратим внимание на богословское содержание имеющихся сегодня в православной Церкви песнопений в честь Богородицы, то надо хотя бы раз вспомнить о том, что христологические споры V–VIII веков привели к абсолютно новому пониманию достоинства Богоматери. Мария, Божия Матерь (ср. Лк 1:43), есть Богородица. Это настоящее чудо, которое в различных своих аспектах воспевается в поэзии православной Церкви, а раньше — и в проповедях Святых Отцов. Так как связь между проповедями IV–VI веков и песнопениями прежде всего VII–Х веков настолько тесна, надо было бы прежде всего сослаться на проповеди тех Отцов, которые изначально превозносили тайну богоматеринства Девы Марии.

Как одного из первых и наиболее значительных Святых Отцов здесь надо назвать преподобного Ефрема Сирина. В его “Слове на Преображение Господа и Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа” Богоматерь сравнивается уже (в виде намека) с Неопалимой Купиной. Позже в песнопениях православной Церкви купина снова и снова встречается как образ Богоматери. В Слове на Преображение преподобный Ефрем говорит:

В самую утробу Девы вселился Бог-Слово, и огонь Божества Его не опалил членов девического тела, но сохранял их в продолжении девятимесячного времени. Вселился в самую утробу Девы, не возгнушавшись гнилостию естества. И из Нея произошел воплощенный Бог, чтобы спасти нас ³⁴.

Чудо того, что Бесконечного, Непостижимого держат материнские руки и окружает материнское тело, воспевает преподобный Ефрем в своей “Похвале Богоматери” на праздник Богоявления:

Ныне Мария соделалась для нас небом — Божиим престолом; потому что в Нее низошло и в Ней вселилось высочайшее Божество. Чтобы нас возвеличить, умалилось в Ней Божество, не умаляясь, впрочем, в естестве Своем. В Ней облеклось Оно в ризу для нас же, чтобы нам доставить Ею спасение. На Марии исполнились провещания Пророков и праведников; из Нея возсиял для нас Свет, и разсеял тьму язычества ³⁵.

И затем преподобный Ефрем называет Богоматерь храмом, новым небом, виноградной лозой, источником ³⁶.

Еще более библейские, ветхозаветные образы, чем у преподобного Ефрема в этой похвале находит сирийский сочинитель Балай (1-я пол. V в.) в молитве Богородице:

Блаженна Ты, Мария, ибо в Тебе разрешились возвестившиеся от пророка тайны. Моисей изобразил Тебя в терновнике и в облаке (Исх 3:2; 13:21), Иаков — в лестнице (Быт 28:12), Давид в ковчеге Завета (2 Цар 6:2) и Иезекииль — через ворота затворенные (Иез 44:1) ³⁷.

Образ Неопалимой Купины, помимо преподобного Ефрема, находится прежде всего у святителя Григория Нисского, например, в его трактате “Жизнь Моисея” ³⁸.

Другие библейские образы Богоматери, которые встречаются у Святых Отцов, — шерсть Гидеона (Суд 6:36–40) ³⁹; гора, от которой по толкованию пророком Даниилом сна царя Навуходоносора без содействия руки человеческой отрывается камень (Дан 2:34), разрушающий колосс на глиняных ногах ⁴⁰; огненная пещь, в которой три отрока остались невредимы (Дан 3:50).

Преподобный Иоанн Дамаскин в “Первом похвальном Слове на Успение Богородицы” соединяет эти образы Богоматери с теми, которые находит у других Отцов:

О, чудеса, подлинно божественные! О, таинства, которые превыше природы и разумения! О, слава девства, которая превосходит [естество] человеческое! Что это за великое о Тебе таинство, священная Матерь и Дева? Благословенна Ты между женами, и благословен плод чрева Твоего (Лк 1:42). Блаженна Ты в роды родов, единственная достойная считаться блаженной. Ибо вот, ублажают Тебя все роды, как Ты предрекла (Лк 1:48). Тебя видели дочери Иерусалима, — разумею Церкви, — и ублажили царицы, то есть души праведных, и будут восхвалять Тебя во веки (Песн 6:9).

Ибо Ты — царский престол, которому предстоят престолы, или ангелы, взирая на Сидящего на нем Своего Владыку, Господина и Творца (Дан 7:9–10).

Ты умственный Эдем, священнейший и божественнейший древнего; в том обитал Адам перстный, а в Тебе — Господь с неба (1 Кор 15:47).

Тебя предызображал ковчег, хранивший семя второго мира (Быт 7:1–5), ибо Ты родила спасение миру — Христа, потопившего грех и укротившего его волны.

Тебя преднаписала купина, предначертали богонаписанные скрижали, предвозвестил ковчег завета, Твоим ясным прообразом послужили золотой сосуд, светильник, трапеза и жезл Ааронов расцветший (Евр 9:2–4). Из Тебя [телесно] произрос огонь Божества, Определение и Слово Отчее, сладчайшая и небесная манна, Имя неименуемое, которое выше всякого имени (Флп 2:9), Свет вечный и неприступный (1 Тим 6:16), Небесный Хлеб жизни (Ин 6:48), Плод невозделанный.

Не Тебя ли предвозвестила печь, явившая огонь, одновременно орошающий и пылающий, — образ Божественного Огня, в Тебе Обитавшего (Дан 3:25–26)? Скиния Авраамова совершенно очевидно Тебя предуказала (Быт 18:1–6). Ведь Богу Слову, Сотворившему скинию во чреве Твоем, человеческая природа принесла испеченный в горячей золе хлеб, то есть начатки своих плодов, из Твоих пречистых кровей.

[Эти начатки] как бы испек и соделал хлебом божественный Огонь, воспринявший их в Свою божественную Ипостась и приведший в истинное бытие тела, оживленного душой мыслящей и разумной.

Едва не забыл я о лестнице Иакова. Что же? Не всякому ли ясно, что она познается как Твое предначертание и образ? Ведь как [Иаков] видел небо, соединенное с землей концами лестницы, ангелов, нисходящих и восходящих по ней, и подлинно Сильного и Непобедимого, предызобразительно с ним Боровшегося (Быт 28:12; 32:24–31), так и Ты сочетала разделенное, став посредницей и лестницей для нисхождения к нам Бога, Который воспринял наш немощный состав, сочетал и соединил с Самим Собой и сделал человека умом, способным видеть Бога. Благодаря этому и ангелы спустились, чтобы послужить Ему как Богу и Владыке, и люди, восприняв ангельское житие, восхищаются на небо.

А куда поместим вещания пророков? Не к Тебе ли [следует отнести их], если хотим показать их истинный смысл? Ибо что это за Давидово руно, на которое Сын Бога, Царя всех, собезначальный и соцарствующий Своему Отцу, сошел, как дождь (Пс 71:6)? Не Ты ли это, Всесияющая?

Что это за Дева, которую Исайя провидел и предвозвестил, что Она во чреве приимет (Ис 7:14; Мф 1:23) и родит Бога, Который будет с нами, то есть останется Богом и после вочеловечения? Что это за гора Даниила, от которой оторвался краеугольный камень (Дан 2:34) — Христос без содействия рук человеческих? Не Ты ли, бессеменно родившая и по-прежнему Девой пребывающая? [Пусть] приидет боговдохновенный Иезекииль и покажет затворенный ворота, о которых он пророчески предвозвестил, что Господь вошел ими, и они будут затворены (Иез 44:2). Пусть он покажет исполнение слов своих. Непременно укажет он на Тебя, сквозь которую прошел Сущий надо всем Бог (Рим 9:5) и воспринял плоть, не отворив врата девства; ибо поистине несокрушенной во веки пребывает печать.

Итак, Тебя пророки проповедуют, Тебе ангелы и апостолы служат, [и среди них] девственник и богослов — Тебе, Приснодеве и Богородице (Ин 19:26–27) ⁴¹.

Неудивительно, что образы, которые здесь почти полностью собраны в одной проповеди, встречаются и в песнопениях, особенно когда этим занимались одни и те же авторы. Песнопения, также как и проповедь преподобного Иоанна Дамаскина, содержат объяснения того, как в определенном рассказе или пророчестве Ветхого Завета узнаются прообразы Богоматери. Однако по мере накопления гомилетических образов их толкования в песнопениях рассредотачиваются.

Достаточно полный состав ветхозаветных образов Богоматери мы находим в 1-й стихире на Господи воззвах вечерни Благовещения.

Совет превечный открывая Тебе, Отроковице, Гавриил предста Тебе, лобзая и вещая: радуйся земле ненасеянная; радуйся купино неопалимая; радуйся глубино неудобозримая; радуйся мосте, к Небесем приводяй, и лествице высокая юже Иаков виде; радуйся Божественная стамно манны; радуйся разрешение клятвы; радуйся Адамо воззвание: с Тобою Господь ⁴².

Прекрасно дополняется это собрание образов в богородичне первой песни воскресного канона 1-го гласа:

Радуйся, благодати источниче, радуйся лествице и двере небесная, радуйся свещниче и ручко златая и горо несекомая, яже Жизнодавца Христа мирови рождшая ⁴³.

Отдельные песнопения не только упоминают и перечисляют ветхозаветные образы, но и истолковывают их. Так, богородичен к 8-й песни канона вторника 7-го гласа показывает, почему Богоматерь прежде всего представлена в образе Неопалимой Купины: Пребыла еси неопалима, приемши во утробе огнь нестерпимый, Дево ⁴⁴.

Богородичен 8-й песни канона среды 7-го гласа объясняет, почему Богоматерь также представлена в виде ковчега Завета: Законный древле Тя ковчег проображаше чистая, не скрижали внутрь носящ, но Христа Законодавца, Его же беззаконии людие на кресте пригвоздиша ⁴⁵.

Богородичен 7-й песни канона среды 2-го гласа истолковывает подобным образом, почему огненная пещь (Дан 3) также может пониматься как прообраз Богородицы: пещь проображаше твое рождество, всенепорочная: отроки бо не опали, якоже ни утробу твою огонь непостоянный ⁴⁶. Богородичен 4-й песни канона пятницы 3-го гласа показывает, почему видение Бога Исаией (Ис 6) может быть отнесено также к Богородице: Яже угль божественный приемши, якоже клеща, не опаляющь отнюд, орошающ же паче, Мати Дево, безсеменную и божественную утробу Твою ⁴⁷. И, наконец, акафистное песнопение Богородице восклицает: Радуйся, лествице небесная, еюже сниде Бог (Быт 28) ⁴⁸.

Эти примеры в общем достаточно ясно показывают, где в Ветхом Завете проповеди Святых Отцов и по их образцу — византийские песнопения находят отображение Богородицы. Выбор, который делают Отцы и авторы песнопений, вовсе не настолько произволен, как это может показаться на первый взгляд. Где ясно видно, что Бог появился на свет от молодой Девы без человеческого содействия ⁴⁹, где земной сосуд спасает небесное (светоносный облак ⁵⁰, храм и престол Божий ⁵¹, скиния святая ⁵², чертог одушевленный ⁵³, кивот Завета ⁵⁴), там видят Святые Отцы и гимнографы ветхозаветный образ Богородицы. Как Та, которая имеет Бога в утробе Своей, Она может также быть названа Небом ⁵⁵ или пространнее небес ⁵⁶, Безграничный в Ней ограничивается и неописанное Слово Отчее описывается ⁵⁷. Она подсвечник, на котором Христос Бог как свет горит ⁵⁸; Она сравнима с клещами, из которых пророк Исаия принял раскаленный божественный уголь ⁵⁹. Как сохраняющее Бога святилище Она есть закрытые врата, через которые может войти только Сам Бог:

Новое чудо и боголепное, девическую бо дверь затвореную яве проходит Господь, наг во входе, и плотоносец явися во исходе Бог, и пребывает дверь затворена: сию неизреченно, яко Богоматерь величаем ⁶⁰.

Таким образом Богоматерь, как показывает в конце цитируемый ирмос, есть также поручительство за подлинную человечность Христа. Нагой, то есть без плоти, без человеческой природы, Бог Слово входит в Нее. Он родится, воплотившись. От чистых кровей Богородицы усырися плоть преестественно всех Содетелю ⁶¹; из пречистаго (Ее) чрева в плоть одевается ⁶².

Песнопения к Богородице соответствуют православным иконам и в том, что так же как на них Богоматерь обычно изображена с Отроком Христом, так и песнопения всегда воспевают Мать Господа в отношении к Ее Ребенку. Высказывания о Божией Матери поэтому представляют, как правило, только особый аспект христологии, — вплоть до того, что богородичны отчасти обращаются не к Богоматери, а к Христу, как, например, богородичен 9-й песни воскресенья 7-го гласа:

Бога разве Тебе инаго не знаю, церковь вопиет Ти: от неверных мя язык невесту свою избравый, даждь убо, Слове, верным спасение, рождшия Тя молитвами, яко благоутробен ⁶³.

Другие богородичны однозначно и исключительно обусловлены христологически, как богородичен на Господи воззвах субботней вечерни 3-го гласа, в котором, в частности, говорится:

…родила еси без отца Сына плотию, прежде век от Отца рожденнаго без матере, никакоже претерпевшаго изменения или смешения, или разделения, но обою существу свойство цело сохраншаго ⁶⁴.

Это, собственно говоря, ничто иное как Халкидонский орос (451 г.) в форме песнопения, встречающийся не только здесь.

Таким образом, в православных песнопениях, как они сложились после Халкидонского Собора, в общем отсутствует “ма­риология”, а существует только “феотокология” ⁶⁵, возвышенное учение о Богородице, о тайне рождения Создателя, Которому небо и небо небесе не довлеют (3 Цар 8:27), ограничен в утробе Девы и Матери. Все другие темы мариологии апологетов ранней Церкви, такие, как тема “новой Евы” и связь Марии и Церкви, отходят в песнопениях на задний план.

Только эта тесная связь, в которой гимнографы рассматривают Богоматерь в отношении к Ее Божественному Ребенку, обусловливает то, что использование и толкование образов, относящихся к Богоматери, — они первоначально, в сущности, относились к Христу, — никоим образом не может восприниматься как богохульство ⁶⁶. Эти образы точно так же могут употребляться и чередуясь: святитель Кирилл Александрийский связывает видение неопалимой купины (Исх 3:1 и сл.) с Христом. Так же, как купина выносила огонь, так во Христе Его человечество выносило Божественную природу Слова ⁶⁷.

Звезда Иакова, которую предсказывал Валаам (Чис 24:17), являет собой Христа; а Богородица называется в акафисте звездо, являющая солнце ⁶⁸. Христос (Ин 15:1) есть лоза истинная, Его ученики — связанное с Ним рождие. В богородичне 3-го часа Богоматерь названа лоза истинная, возрастившая нам плод живота ⁶⁹. Как Та, которая заставила бить ключом воду жизни, Она являет собой “Живоносный Источник”, так как Ее прошение позволит течь воде спасения, и Она ипостасное слово источила ⁷⁰. Но в то же время Сам Бог — источник воды живы (Иер 2:13). Сказанное справедливо для ветхозаветных песнопений и песнопений канонов, как мы могли это увидеть на примере огненной пещи ⁷¹.

Эта выраженная в песнопениях тесная связь между “феото­кологией” и христологией, между Богородицей и Ее Божественным Сыном, имеет два аспекта, о которых до сих пор еще не шла речь: сострадание Богоматери к Своему Сыну на Кресте и сила прошения Божией Матери к Христу.

Особенно пропитаны состраданием Богоматери слова Октоиха в среду: Оружием снедашеся Пречистая страстей Сына Твоего, яко зряще того копием прободаема… ^{72 73}. Песнопение, как и многие другие, звучащие подобным образом, соотносится с пророчеством старца Симеона в храме: и Тебе же самой душу пройдет оружие (Лк 2:35). У креста Своего Сына терпела Божия Матерь (так поется, например, в стихирах на Господи воззвах 1-го гласа в четверг вечером) болезни, которых не имела, когда рождала Его ⁷⁴.

Особенно волнует плач Богородицы в песнопениях Великой Пятницы и Великой Субботы. Среди многих примеров, которые можно было бы назвать, в первую очередь приведем слова стихиры поклонения плащанице на утрени Великой Субботы. Здесь плачет Божия Матерь: Увы Мне, Чадо Мое! Увы Мне, Свете Мой, и утроба Моя возлюбленная. Симеоном бо предреченное в церкви днесь собыстся: Мое сердце оружие пройде, но в радость Воскресения Твоего плачь преложи ⁷⁵.

Вообще тема плача Богоматери в утреннем богослужении Великой Субботы необычайно важна, особенно в похвалах к непорочным в начале утрени. Постоянно повторяются следующие стенания: О Божие Слове! О радосте Моя! Како претерплю тридневное Твое погребение; ныне терзаюся утробою матерски ⁷⁶. Ирмос 9-й песни канона того же богослужения в некоторой степени дает ответ на плач:

Не рыдай Мене, Мати, зрящи во гробе, Егоже во чреве без семене зачала еси Сына: Востану бо и прославлюся и вознесу со славою, непрестанно яко Бог, верою и любовию Тя величающия ⁷⁷.

Тем более Богоматерь введена, конечно, и в пасхальную радость:

Ангел вопияше благодатней: чистая Дево радуйся, и паки реку, радуйся: Твой Сын воскресе тридневен от гроба и мертвыя воздвигнувый, людие веселитеся! ⁷⁸.

Здесь особенно прекрасно выражается радость многих богородичных песнопений. Этому способствует вновь и вновь обращенный к Богоматери возглас “Радуйся!”. Хотя в сущности это ничто иное как славянский перевод греческого повседневного приветствия ca‹re, однако как раз в переводе на языки, в которых призыв к радости не относится к повседневному приветствию, сильнее выступает радостный аспект греческого приветствия, который сами греки почти не улавливают. И этот радостный аспект накладывает свой отпечаток на многие богородичные песнопения.

Так как Богородица является Матерью Христа, Ее прошения — эта последняя большая тема песнопений, о которой надо еще сказать — обладают особенной силой. Она имеет матерне дерзновение к Нему. Поэтому Она непрестанно молится спаситися душам нашим ⁷⁹. Все высказывания о Ее непобедимой державе (акафист), о том, что Она спасает, восходят к необыкновенной силе Ее материнского прошения. Ее особое положение предстательницы, помимо того, что Она родила Бога Слово (собственно говоря, это одно и то же), является основанием для постоянно повторяющихся обращений к Ней молящихся. Сила Ее прошения как тема песнопений настолько важна, что первоначально относившийся к Благовещению акафист был связан затем с событием, в котором Ее прошение оказалось чрезвычайно сильным. Поэтому к наиболее излюбленным богородичным песнопениям относится то, которое необычайно внушительно воспевает Ее ходатайство:

Предстательство христиан непостыдное, ходатайство ко Творцу непреложное. Не презри грешных молений гласы: но предвари, яко благая на помощь нас, верно зовущих Ти: ускори на молитву и потщися на умоление, предстательствующи присно, Богородице, чтущим Тя ⁸⁰.

Перевод с немецкого Е. Шохиной под ред. М. Журинской