Некоторые предполагают, что на деле все происходило иначе. Действительно, некоторые события превратились в мифы и легенды под влиянием средневековой идеологии, которая стремилась бросить тень на сияющую святость Ирландской Церкви досхизматического периода, однако невозможно отрицать все эти истории. Однако еще менее известны, чем эти, жития английских святых, друживших с животными. О них мы сейчас и поговорим.
Лучше всего начать со святого Кутберта Линдисфарнского – великого аскета святого острова Великобритания, которому были подвластны даже природные стихии. В его житии, не оставленном без внимания даже самыми завзятыми атеистами-учеными, есть по крайней мере пять эпизодов, где святой соприкасается с миром животных.
Хорошо известен сюжет о том, как святой покидал по ночам келью, чтобы бодрствовать в молитве, и возвращался в монастырь на общее богослужение. Однажды ночью один монах увидел, как святой Кутберт выходит из монастыря Колдингем, и последовал за ним. Святой спустился к морю, вошел в холодную воду по шею и начал петь церковные песнопения и молитвы. Едва забрезжил рассвет, он вышел на берег и продолжил молитву. К нему присоединились две выдры, которые прибежали, чтобы вытереть своим мехом его ноги и отогреть их своим дыханием – так, чтобы восстановить кровоток.
Другая история рассказывает о том, как святой Кутберт, еще до пострига, отказывался есть до девятого часа. Была пятница, и он был один среди холмов на севере страны. Сгустились сумерки, голодный святой пришел к пастушьей хижине, где начал петь псалмы, совершая вечернюю службу.
В этот момент он увидел, что его конь сдвинул соломенную крышу хижины, под которой обнаружился обернутый тканью сверток. Святой, закончив молитву, подошел и развернул его. Внутри он нашел ломоть хлеба, еще горячий, и немного еды. Тогда св. Кутберт возблагодарил Господа: «Я благодарю Бога, Который снизошел ко мне и сотворил праздничную трапезу для меня, потому что я постился ради любви к Его страданиям, и для моего друга». Затем святой разломил хлеб пополам и отдал половину своему «другу» – коню.
В другой раз, когда он проповедовал в холмах на севере, орел принес ему рыбу. «Тот, кто служит Господу, никогда не умрет от голода», – так сказал об этом святой. Характерно, что, взяв рыбу, он разломил ее пополам и снова отдал половину – орлу, который был послан Богом.
Четвертая история случилась в конце земной жизни святого Кутберта, когда он ушел из монастыря и подвизался отшельником на острове Внутренний Фарн. Он поселился в крошечной огороженной часовне, открытой лишь небесам, и посеял немного ячменя себе в пищу.
Когда ячмень вырос, его начали клевать птицы, и святой обратился к ним так: «И почему вы трогаете урожай, который не сеяли? Или, может быть, он нужен вам больше, чем мне? Если Господь вам разрешает, делайте то, что Он позволил, а если нет, уходите и больше не причиняйте вреда тому, что вам не принадлежит». После этих слов птицы улетели и больше его не тревожили.
Святой Кутберт
Наконец, на том же острове святой однажды увидел двух воронов, которые таскали солому с крыши построенного им домика для гостей. Он попросил их остановиться так: «Во имя Иисуса Христа, уходите как можно скорее и никогда не возвращайтесь в это место, которое вы разграбили». Вороны тотчас же улетели.
Два дня спустя один ворон вернулся и, опустив крылья и склонив голову, низким голосом просил прощения и разрешения вернуться. Святой смягчился, и ворон тут же улетел, а затем показался со своим товарищем и куском топленого жира в подарок святому.
Много лет спустя святой Кутберт показывал этих птиц, с которыми он жил в мире, тем, кто его навещал, как пример послушания и смирения, потому что «простые птицы поспешили смыть свои ошибки молитвами, слезами и приношениями».
Другой великий отшельник, которого любили и слушались птицы и звери, – это обитатель болот святой Гутлак, тонко чувствовавший мир природы:
«Даже дикие, неприрученные птицы и рыбы, плавающие в илистых топях, бывало, поспешно прилетали или приплывали на его зов, словно к пастуху. Они даже привыкли брать пищу из его рук – для разных животных разную».
Однажды, когда он размышлял о духовной жизни вместе с другим отшельником, святым Вильфридом, две ласточки прилетели к Гутлаку и – смотри-ка! – запели в веселье и бесстрашно сели к нему на грудь, руки и колени. Отшельник Вильфрид спросил, как же это может быть, и получил ответ: «Разве ты не знаешь из Священного Писания, что дикие звери и птицы приближаются к тому, кто проводит жизнь согласно Божьей воле?».
Нельзя не упомянуть и преподобную Вербургу Честерскую, игумению, сиявшую добротой. Рядом с монастырем располагались монастырские поля, урожай на которых постоянно уничтожали дикие гуси. Наконец человек, ведавший этими полями, отчаялся прогнать гусей прочь, пришел ко святой и пожаловался ей. Святая Вербурга ответила: «Пойди и запри их всех в доме».
Святая Вербурга и гуси
Управляющий был удивлен словами игуменьи, однако послушно пошел и громким, ясным голосом повелел им повиноваться его госпоже. В ту же секунду они разом сгрудились, изогнув шеи, и вместе двинулись в одну из хозяйственных построек на ферме.
Однако управляющий был хотя и послушный, но жадный человек, и он взял одного гуся домой, чтобы съесть.
На рассвете следующего дня святая Вербурга пришла туда, пожурила гусей и выпустила их. Гуси, громко гогоча, отказались сдвинуться с места.
Святая поняла, что что-то случилось, и догадалась о том, что сделал управляющий.
Она повелела ему собрать все кости украденного гуся, и незамедлительно, по знаку ее руки, кости облеклись плотью и кожей, на них показались перья, и птица ожила и мигом взлетела в небо.
Другие гуси последовали за ней, однако сначала склонили свои головы перед преподобной Вербургой. Так гуси стали символом святой.
***
Что действительно замечательно во всех этих историях – так это отсутствие какой-либо сентиментальности, которую так часто можно найти в трудах средневековых монахов. Там, где есть сентиментальность, мы видим лишь гуманное отношение к животным со стороны человека, причем он – в центре этих отношений, является ключевой фигурой.
Подобное можно ежедневно увидеть в современных зоопарках, зоомагазинах, парках и на улицах. Согласно этой идеологии, животные просто принадлежат человеку, они полезны для украшения дома или развлечения, полностью зависят людских прихотей, а вовсе не являются существами, созданными Творцом. Они просто животные низшего порядка по сравнению с человеком. Поскольку они низшего порядка, то есть глупее, человек может делать с ними все что угодно: одной рукой баловать и одевать в человеческую одежду, а другой – убивать целыми миллионами.
Поскольку гуманизм, поставивший человека в центр вселенной, считает его независимым от Бога, все другие предметы и существа становятся для человека объектами. Именно человекоцентричная система координат в ответе за эгоистичное, бесцеремонное отношение к природе и ненасытное поедание мяса. Так люди используют Сотворенный мир.
В житиях святых, впрочем, мы видим, что все живое, хотя и находится в иерархических отношениях, образует теоцентричную систему, в центре которой – Бог.
Святые, осознавая свое место в этом мире, жалели каждое Божье творение. Все живые существа пали в результате первородного греха Адама, и потому и кающиеся, и святые сочувствуют, сострадают всему сотворенному миру. И Божьи создания слушаются мужчин и женщин, которые признают над собой власть Бога: это и есть экология православного христианства.
Перевод Марии Туриловой