Архимандрит Савва (Мажуко)
Разве это красиво – стыдливо глаза отводить от иконы? Перед святыней, и прячешь взгляд – не правда ли, странно? Всякое в жизни бывает. Всегда считалось неприличным рассматривать чужую наготу, а тут передо мной старинный образ Крещения Господня, на котором Сам Творец изображен безо всяких покровов – нагим Мессией, ставшим под властную руку Предтечи.
Нагота – загадка. Это тайна, которую мы никогда до конца не поймем, не проясним. Только человек может быть по-настоящему обнаженным. Состояние, неизвестное «ребятам и зверятам». Дети до двух лет не догадываются об этом, а Божьи звери и вовсе такого не знают.
Писание говорит, что первые люди, наши далекие предки, впервые пережили этот опыт в раю, попробовав плод запретного дерева. Два самых близких человека – Адам и Ева, – вдруг почувствовали себя чужими, ведь – что есть нагота, как не взгляд чужого? Нагота – это холод отчуждения – от Бога, от мира, от любимого.
Думаю, именно тогда, в Эдеме, человек в первый раз осознал свои пределы и границы, потому что нагота – это предел тела, его очертания, четкая очерченность рубежа, за которыми – чужой мир. Мое тело заканчивается здесь. Я здесь завершаюсь. Дальше – не мое, чуждое, чужое, постороннее, просто – опасность и холод!
Опасный мир, опасные люди, опасный Бог.
Адам возделывал свой сад и не знал, где заканчивается Адам и начинается мир природы – в таком единстве был первый человек со всем космосом. Весь мир был его телом, его бесконечным продолжением, его естественной гармонией.
Адам наслаждался жизнью в Эдемском саду с женой своей Евой и не знал, что оба они наги, потому что их единение было таким полным, что они жили одним телом, будто дышали одной грудью, словно было у них одно сердце на двоих.
Адам гулял с Богом по райскому саду, беседовал с Ним в прохладе дня, и Бог не был для него чужим и опасным, потому что их общение было таким прекрасным и доверительным, что Адам не знал, где заканчивается человек и начинается Бог, их миры были взаимовходны, они «дружили домами».
Когда я об этом думаю, мне представляется музыкальное произведение с изобилием красок и перекличкой мелодических фраз, когда одна отражается в другой и разливается беспредельным морем оттенков в неудержимом ликовании.
Но что-то странное и страшное случилось с царем мира, с другом Бога, с мужем Евы, и он уже не стал беспечно бродить с Богом по знакомым тропинкам, просто не мог, потому что он – чужой!
Бог – чужой!
Мир – чужой!
И самый близкий человек – так далеко, что сотен лет не хватит, чтобы встретиться!
Внезапно весь мир рассыпался, стал далеким, опасным и холодным. И первые люди оделись в шкуры, чтобы согреться, а их потомки продолжают мерзнуть и телом, и душой в остывающем мире.
Каким бы веселым и счастливым ни был человек, у каждого бывают минуты одиночества, когда мы особенно остро, самой кожей, чувствуем ужас собственной неуместности, отчуждения, неисцелимого одиночества. Это древняя язва. Не мы первые подхватили эту болезнь. Она перешла нам по наследству. И даже самых одиноких из нас объединяет общий для всех опыт отчуждения и холода, который до конца не дано исцелить никому. Неужели никому?
Что сказал Исаия?
В богослужении праздника Крещения есть один удивительный текст, который называется «Икос Богоявления». Его читают после шестой песни канона, и только внимательные чтецы и певчие замечают этот утешительнейший из гимнов:
Галилеи язычестей, Завулонстей стране и Неффалимстей земли, якоже рече пророк, Свет велик воссия – Христос!
Омраченным светла явися Заря, из Вифлеема облистающая, паче же из Марии Господь, всей вселенней возсиявает лучи Солнце правды.
Темже, иже от Адама назии, приидите вси, облечемся в Него, да согреемся!
Покрывает бо нагия и просвещает темныя!
Пришел еси и явился еси, Свет Неприступный!
Славянский текст понятен не всем, поэтому я предложу невольный перевод:
Как сказал нам пророк:
Свет Великий – Христос – воссиял
в Галилее язычников,
в стране Завулона,
в земле Неффалима!
Из Вифлеема – нет! – от Марии явилась Заря
мраком покрытым!
Господь – Солнце Правды – лучи посылает вселенной!
Эй! кто от Адама, – нагие!
Все приходите – в Него облачимся – чтобы согреться!
Потому что – покров Он для обнаженных и Сияние Света для мраком объятых!
Ты пришел и открылся нам – Свет Неприступный!
Пророчество, о котором здесь говорится, это слова из книги Исаии. Его цитирует евангелист Матфей, когда рассказывает о том, как Христос вышел на проповедь:
земля Завулонова и земля Неффалимова,
на пути приморском, за Иорданом,
Галилея языческая,
народ, сидящий во тьме,
увидел свет великий,
и сидящим в стране и тени смертной
воссиял свет.
(Мф. 4:15-16; Ис 9:1-2)
Тот, кто сочинял икос Богоявления, хорошо знал Писание. Но его стихи – не только парафраз известного текста. Исаия говорит о Грядущем Христе как о Свете, который дарит зрение, возвращает к реальности, к подлинному бытию, а потому Он – Свет Правды для всех народов. Поэт Богоявления позволяет себе необычный образ: люди, обреченные на одиночество и отчуждение, сидят не просто во мраке невежества и ненависти, им холодно, они замерзли, они жаждут тепла и любви, вот почему им надо облечься во Христа, который исцеляет мир, возвращает ему прежнее тепло и единство.
Фото: bolshekulachie.ru
Пророчество для Бога
Ни один человек не может смотреть на малыша без нежности и грусти, потому что каждый ребенок – это не просто память о нашем младенчестве, это откровение о детстве человечества, о теплом мире любви, в котором не было чужих.
Бог пришел, чтобы отогреть человека и вернуть миру единство любви и доверия.
Христос – Воплощенный Бог. Христос – Творец этого мира. Это Он гулял с Адамом в раю, это Он скучает и грустит по нашим чудесным прогулкам. И был только один способ вернуться на наши райские тропинки: Бог стал человеком, Христос – новый Адам – подхватил в Свои руки этот выстуженный мир и насытил его Своей жизнью.
Новый Адам начал там, где упал Адам ветхий. Он принял хрупкость и уязвимость падшего человечества, сделал его Своим, стал человеком воистину и навсегда. Беззащитным ребенком Он входит в этот расколотый и безумный мир, который ликует о Его приходе с волхвами и пастухами, но тут же ищет его смерти со всем войском Ирода.
Новый Адам – беззащитный и хрупкий младенец, доверивший Себя слабым рукам Девы и заботе немощного старика. И тридцать лет смиренной безвестности, пока нагим, совершенно обнаженным от славы и божеской, и человеческой, Он покорно входит в воды священной реки, повинуясь слову бездомного проповедника.
Он – Тот, Кто древнее самой воды – вступает в воды Иордана.
Он – Сама Святость и Правда – смиряется под руку пустынника.
Он – Чье имя Красота и Свет – нагим и покорным принимает омовение в скудной реке.
Нагота и смирение Бога – это первое Крещение Спасителя, а сошествие Святого Духа в виде голубя – воистину Пятидесятница Христа. Но будет и иное Крещение – Крещение Кровью на Кресте, который надлежит пройти Новому Адаму – с наготой, унижением и болью.
Фото: eparhia.net
Мы читаем в Писании, как Господь проклинал Адама:
Проклята земля за тебя… терние и волчцы произрастит она тебе (Быт. 3:17-18).
Но ведь это пророчество, которое Бог изрек для Себя. Это Себе приготовил Он терновый венец, надолго расставаясь со своим другом и собеседником, отправляясь на поиски Адама, который стал чужим и одиноким.
Так воды Иордана отражаются в воде и крови, излитой из ребра Распятого.
Так свет Богоявления станет светом Пасхи и Радости.
Так воды Крещения сольются с рекой жизни в Небесном Иерусалиме.
И отрет Господь всякую слезу с очей их,
и смерти не будет уже;
ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет,
ибо прежнее прошло.
(Откр. 21:4)
И мир исцелится смирением Бога!
И дитя Адама согреется любовью Христа!
Эй! кто от Адама, – нагие!
Все приходите – в Него облачимся – чтобы согреться!