Бог не оставляет людей навсегда ни в несчастии, чтобы
они не изнемогали, ни в счастии, чтобы они не сделались
беспечными, но различными способами устрояет
их спасение.
Святитель Иоанн Златоуст
Когда зимой 2002 года мне поставили диагноз «саркома 4-й стадии», я уже лет пять был в Церкви. Мне шел 33-й год. Слышал и о смерти, и о Христе, подходил к Таинствам. Тем не менее, болезнь стала для меня шоком… Только что была счастливая жизнь — трехмесячный сын, с которым так не хотелось расставаться, карьера, о которой, видимо, можно было уже забыть…
Боли были невероятные; ночи без сна; обезболивающие, которые не помогали… Кто испытал это на себе, тот знает, о чем я говорю. Назревало долгое тяжелое лечение. Перед его началом я соборовался. Это действительно изменило мой настрой. Откуда-то появились силы для битвы. Став де-юре инвалидом первой группы, я еще больше захотел делать что-то полезное для тех, кто попал в такую же ситуацию. Я стремлюсь объяснить им, что у всего в жизни есть смысл, что нельзя унывать и отчаиваться. Делюсь своим опытом (может, не самым позитивным): 34 курса химиотерапии, многочисленные курсы облучений и несколько серьезных операций — вот мой послужной список за эти семь с половиной лет после постановки диагноза…
Последняя операция в конце 2006 года усадила меня в коляску. Метастаз повредил спинной мозг, и еще до операции ноги перестали слушаться. Первые года два своей болезни в молитвах я просил здоровья себе и всем, кого знаю. Сегодня для себя здоровья не прошу — прошу одного: чтоб Господь дал мне сил, терпения и смирения нести это испытание. Я, возможно, сейчас выскажу довольно крамольную вещь, но это мое субъективное мнение: не каждому дана эта болезнь для того, чтобы исцелиться и быть здоровым. На одном форуме мне как-то сказали: «Не надо говорить, что вы сходили в церковь и поэтому стали полноценными людьми». Совершенно верно, лично я с каждым годом становлюсь все увечнее в физиологическом плане, но ощущаю себя счастливейшим человеком. У меня есть любящая семья, любящие друзья, которых стало больше, чем до болезни. Есть и любимое занятие, связанное с жизнью таких же, как я, — людей с инвалидностью. Я замечал, что по мере ограничения одних возможностей у человека открываются другие, не менее ценные способности и появляются силы, о которых он и не подозревал. И страшно только уподобиться евангельской смоковнице, которая не плодоносит…
Очень трудно бывает разъяснить людям, что вера — не стопроцентная гарантия исцеления. Что схема «семь храмов обойти, в семи монастырях заказать сорокоуст, в семь источников занырнуть» —не работает. Часто мне кажется, что священник на моем месте мог бы сделать намного больше: мне очень непросто говорить о вере, я сам несовершенен для исповедничества…На вопрос «Ведет ли болезнь к вере?» лично у меня нет однозначного ответа. Сплошь и рядом я вижу, как люди ломаются, ропщут на Бога, клянут судьбу. При этом мне кажется, что человек, замкнувшийся на своей болезни, на своей боли, похож на муху, сидящую на большой цветочной клумбе, которой все и всё не в радость… А пчелка, присевшая на кучу с мусором, увидев одинокий цветочек, несказанно радуется этому событию. Желаю всем быть пчелами. И вера, думаю, открыла бы им совершенно новый мир, новое отношение к происходящему. И если уж кто-то из тех, кого я знаю, начинает верить, то делает это искренне, глубоко, по-хорошему. Такая вера не уйдет никуда, на период ремиссии, например, — она настоящая. У каждого из нас свое видение счастливой жизни c ее ценностями .
Конечно же, без упования на Бога и Его промысел, без молитвенного предстательства святых, без духовной поддержки священника, с которым общаюсь уже лет двенадцать, — думаю, со своей четвертой стадией протянул бы год-два. Поверьте, это не громкие и пафосные слова. Я знаю это и постоянно убеждаюсь, что так и есть. Радуюсь, что за время болезни удалось объездить всю Грецию, дважды побывать на Афоне, слетать на Валаам. В Дивеево нас встречают как родных. Если бы не болел, может, и не нашел бы времени на это.
Радуюсь каждому новому дню; радуюсь тому, что имею сегодня; радуюсь, что наступило лето и можно передвигаться на коляске по сухому; радуюсь, что кое-где есть парковки для инвалидов и они свободны; радуюсь, когда есть пандус в общественных местах, куда выходим семьей; радуюсь тому, что по квартире начал передвигаться на ходунках… Сегодняшние радости мог бы перечислять и дальше, только у каждого они свои, эти радости — просто, наверное, надо и заметить.
Опубликовано в спецвыпуске журнала «Фома» «Знаки равенства»