Таруса — городок маленький, в нем живет меньше 10 тысяч человек. Трехэтажное здание школы №1 стоит почти на окраине. Александр Зудкин работает здесь четвертый год.
Он встречает меня у поста охраны. В кофте цвета хаки и штанах с накладными карманами он больше похож на туриста или эко-волонтера, чем на педагога. Потом он расскажет, что действительно увлекается и тем, и другим.
Кабинет информатики и робототехники только отремонтировали. Но до этого Александр пытался его изменить и сам.
— Раньше это был мрачный кабинет со старыми партами. Создавалось ощущение, что попадаешь в пещеру. Полностью в порядок привели его в этом году. Но вначале я сам купил пиломатериал, чтобы смастерить треугольные парты. Жена не знает, что я тогда из семейного бюджета потратил 12 тысяч рублей. Я только начинал работать, хотелось сразу что-то поменять, а на что? Выпиливал, подгонял — сам парты сделал, покрасил.
Потом мы сшили диванные подушки, принесли деревянные поддоны — у нас получились диваны-трансформеры. Помню, с каким удовольствием дети на них развалились с ноутбуками в руках. Важная часть эффективного образования — создание комфортных условий для детей и учителей.
— Себя школьником помните?
— Мне сейчас 35 лет, все это было относительно недавно. Помню, конечно. Учился в гимназии в Лыткарино, в Подмосковье. По-моему, это было ужасное место. Оттуда я сбежал после восьмого класса, попросту бросил эту школу. Не заладилось с одноклассниками, никогда не мог найти с ними общий язык.
Мне прекрасно учеба давалась в начальных классах, а потом я почему-то резко потерял к ней интерес. Не понимал — зачем вообще учусь? Мне было не до этого. Я хотел гулять, не успевал понять, что происходит в школе.
Однажды пришел на очередное 1 сентября и понял, что я тут оставаться не могу. Категорически.
Маме сказал, что больше не пойду в школу. На удивление она не стала противиться: «Ладно, раз не можешь — не ходи». По-моему, такой случай — когда кто-то не захотел ходить в школу и заявил об этом — был первым в нашем городе. Но точно не знаю.
Помню, был дикий скандал. Нас вызывали в детскую комнату милиции, куда я не пошел. В школе собралась целая комиссия из директора и каких-то теток. Они, видимо, собирались спрашивать у меня, что происходит. Но документы я получил до того, как все это началось, и просто сбежал. Честно говоря, испугался их всех.
Сейчас уже и не помню эту историю в деталях. Жесткий буллинг — да, было такое. Сам дрался, и меня били, вещи у меня воровали — все на свете было.
А с учителями не ладилось, наверное, потому, что я хулиганистым был. Много прогуливал. Мой «рекорд» — четверть целиком. Мама узнала об этом, когда ей позвонили и сказали, что сын не аттестован.
Что я все это время делал? У нас рядом с домом — лес и карьер с озером, я там целыми днями пропадал. Мне хорошо было. Как темнело, возвращался домой.
И самое главное — я просто не понимал, зачем нужна школа.
— А сейчас понимаете? Можете детям в школе объяснить, зачем им ходить в школу?
— Для того, чтобы учиться. Но в школу дети приходят не только за знаниями. Они тут играют, общаются, отдыхают. Это все части учебного процесса, и очень важно организовать его так, чтобы ни одна из них не потерялась. Нельзя положить знания в голову, а умения — в руки, можно создать условия, в которых легко учиться. А это уже задача учителя и школы.
Камчатка, кордон и 13 медведей
— Я всегда был любопытным, но школа меня совершенно не вдохновляла на какие-то подвиги. Когда бросил ее, год ничего не делал — просто гулял. Потом мне стало скучно, я почувствовал огромное желание учиться, но в школу по-прежнему не хотел, — вспоминает Александр.
Сначала он поехал в школу Щетинина, пробыл там лето, а потом поступил в экстернат в Москве и за два года его окончил.
— За это время я понял, что любой предмет по учебнику можно изучить за пару недель. Школьная программа очень простая. Но осознал и другое — выбрать учебник непросто, хороших мало. Когда читал некоторые, создавалось впечатление, что профессор пишет для другого профессора. Ничего не понятно. Мне кажется, с тех пор мало что изменилось, — объясняет учитель. — Недавно коллега показал учебник по обществознанию. Полистали его, обсудили. И я не удивлен, что этот учитель часто дает урок не по учебнику, а распечатывает детям другие материалы.
Александр сначала планировал пойти в армию. Но в итоге поступил в Тимирязевскую академию, на плодоовощное направление.
— В детстве мне нравилось помогать бабушке на огороде. Подумал, что сажать яблони и наблюдать за ними — прикольно, надо бы этому поучиться! Недобрал один балл при поступлении и год учился платно. Стал отличником — перевели на бюджет, — говорит он.
После университета Александр хотел заняться чем-то практическим. Случайно увидел объявление о наборе в дружину охраны природы на биофаке МГУ — и вот он уже на первом выезде. Дубнинская «Журавлиная родина» его покорила. После агроном отправился в экспедицию на Дальний Восток — изучать растительные сообщества.
Вскоре Александр Зудкин отправился на Камчатку. Эту командировку он вспоминает как шпионский детектив: он работал госинспектором — высматривал рыбаков-браконьеров, лежа в кустах с биноклем, выезжал на места незаконной ловли. В Кроноцком государственном заповеднике он провел год.
— Камчатка — потрясающе красивое место! Самые яркие воспоминания — с кордона, куда меня отправили одного на месяц или полтора. Глухие места в 800 километрах от базы. Я жил один, учитывал следы животных. Помню, как звонил на Новый год будущей жене. Она в Вене была, а я — в лесу.
Зимой мороз — минус 60 градусов.
Инспектор научил Александра определять температуру на улице по звуку бочки с дизелем. Услышал «бум» — опустилась ниже 30.
— Ты один, вокруг лес и медведи, которые приходят ловить рыбу на ближайший водоем. Фотографировал часто. Однажды мне одновременно позировали 13 медведей! — смеется он. — Домик, в котором я жил — из тонкого бруса, он все время промерзал, и под кроватью почти всегда лежал снег. Я спал одетым. Однажды попробовал помыть голову — она тут же обледенела. Но потом открыл потрясающее место — горячие источники километрах в 20 от кордона.
Александр говорит, что тогда наслаждался одиночеством. Но когда вернулся с кордона, понял, что не чувствует себя таким, как все.
— Бывалые говорили, что люди, которые долго живут на кордонах, немного сумасшедшие. Я это ощутил — словно выпал из жизни, заблудился слегка.
Трудные подростки
После приключений на Камчатке Александр устроился в Гринпис ассистентом по лесному делу. Больше всего ему понравилось работать с детьми. На несколько лет он погрузился с головой в проект «Возродим наш лес» и организацию детских экологических лагерей.
— У меня тогда, наверное, что-то щелкнуло — с детьми можно работать, и они могут чудеса показать. Мне нравилось чувствовать свою нужность, — вспоминает он. — Помню, однажды к нам в экологический лагерь приехала компания подростков из Рязанской области. На вид — совсем трудные: вышли из автобуса с сигаретами в зубах, и первое, что сделали — «оценили» девчонок-вожатых: «Что-то у вас тут девки стремные». «Бандюки», — подумали мы и, честно, сначала огорчились. Что с ними делать? Мы испытали друг друга, умудрились договориться, и в результате они защитили свои проекты, многие заинтересовались темами всерьез.
Связь с этими ребятами Александр и его коллеги поддерживали потом, но основные перемены случились именно в лагере.
— Мы потом разговаривали с этими ребятами. Оказалось, им очень нравилось, что с ними общались не как обычно в школе, а как с нормальными людьми. Вспоминаю себя в их возрасте и понимаю, что это ключевое. И это вполне конкретный результат. Пусть это 100 человек за определенный период, но все-таки.
Во время встречи выпускников экологических лагерей парни из Рязани тоже приезжали. Школу они закончили, все устроены. Заводила той компании получает высшее образование.
Из лесного отдела Александр перешел в отдел геоинформационных систем. Там он составлял карты и дешифровал космические снимки для разных задач. Так искали незаконные рубки, проводили мониторинг пожаров и многое другое. Эти задачи требовали автоматизации, и Александру пришлось взяться за программный код. Было непросто, он освоил и это.
В США я перспектив не увидел
После работы в Гринписе Александр переехал в США. Он стал программистом университета в одном из небольших штатов — Мэриленд.
Все началось с того, что жена Александра искала себе аспирантуру за границей. Супругу показалось это интересным, к тому же в аспирантуре Швеции и Голландии он успел к тому времени поработать. Нашли вариант через знакомого в Мэриленде. Но к тому времени Зудковы стали родителями, ехать сразу с маленькой дочерью не решились. Потому покорять Штаты сначала отправился отец.
Жена должна была приехать через пару месяцев, но заинтересовалась другим — нашла проект «Учитель для России» и загорелась идеей стать педагогом нового формата.
Год в Штатах Александр жил один, и вроде все ему нравилось. Говорит, что в лаборатории университета было классно, но без семьи жить сложно:
— Долго думали: стоит ли нам переезжать. В итоге решили, что остаемся в России, — рассказывает Александр. — В Штатах я не нашел ничего, что бы меня вдохновило. Кроме того, работа в школе очень увлекла мою жену, у нас появилось множество идей, что можно сделать именно в российском образовании. Именно поэтому мы решили не переезжать. Кажется, что здесь у нас больше возможностей реализовать себя.
— А как вы стали учителем?
— Когда я через год вернулся в Россию, приехал к жене, в Тарусу. Где найти работу в маленьком городке? Пошел в лакокрасочный магазин. Уже придумал, что можно там изменить к лучшему.
Но однажды пошел встречать жену с работы, и директор школы предложила прийти к ним педагогом-организатором. Зарплата тогда получилась чуть больше, чем в магазине. Но и карта с несколькими сотнями долларов, заработанными в Штатах, в кармане лежала.
Учителем стал через год. Тогда я уже шел по следам жены — получал образование в проекте «Учитель для России». Отработал в рамках этого проекта три года, сейчас идет четвертый.
Сейчас моя зарплата порядка 40 тысяч рублей. И это мало, конечно. Жена зарабатывает больше. Она в школе работает и в Гринписе еще, в Москве. Там ее основная работа. Половина моей зарплаты — доплата из гранта, по которому мы реализуем одну из школьных программ. Называется она «Новый класс». Эта доплата пока только на год, что будет потом — не знаю.
— Сложно получать такие деньги, когда есть с чем сравнить?
— Сейчас я об этом задумываюсь чаще.
— То есть вы хотите оставить школу?
— Нет, я хотел бы увидеть результат своего труда и упаковать его. Если не найдется финансирования, то мне придется искать дополнительный заработок, а в школе я буду работать только над наиболее важными проектами.
В проекте «Новый класс» я сейчас не главное звено. Моя задача — расставить приоритеты и быть организатором. Могу приезжать сюда пару раз в неделю.
— За семь лет вы сменили шесть профессий, а еще перемещались географически. Чего вы ищете?
— Не знаю. Удовлетворения от того, что делаю. Это как в анекдоте. Сидят на базаре два музыканта — старый и молодой, играют на гитаре. Молодой классно перебирает струны — его техника игры и сама музыка хороши. А старый дергает только за одну струну — дынь, дынь, дынь. Прохожий спрашивает у старого: «Чего же ты так и не научился? Вон молодой как здорово играет». Старый отвечает: «Ну, он ищет, а я уже нашел» и продолжает дергать одну струну.
Хочется найти такую струну, которую ты будешь готов все время дергать.
Мне кажется, что сейчас я на своем месте. Не очень хотел в школу, у меня плохие воспоминания. Но здесь классный директор, с ней можно что-то вместе делать, проекты реализовать.
Новый старый класс
— В чем идея «Нового класса»?
— Первая — в том, чтобы помочь детям безболезненно перейти из начальной школы в среднюю. Как показали наши опросы, это всегда трудно.
С детьми в младших классах «сюсюкали», условно говоря, они получали много внимания. А в средней школе все иначе — требования, строгая дисциплина. Ученики к ним еще не привыкли. Нужно убрать этот стресс.
Как это сделать? У класса немного другое расписание. У нас нет, например, стандартного первого урока. В это время у детей рефлексия по прошлому дню, игры на командообразование, а последние 10 минут они пьют чай. Первый урок нужен для того, чтобы проснуться.
Дальше они учатся. Некоторые предметы мы объединили в блоки. Например, два-три часа на изучение биологии. Так же по другим предметам. Такая система позволяет детям глубже погрузиться в предмет, уловить важное и на следующее занятие прийти со знаниями, а не с пустой головой, как это часто бывает.
Например, изучили по физике тему, а ученик к следующему уроку ничего не помнит. У меня такое было пару раз — руки опускаются. Для чего тогда все?
Сейчас пока трудно судить об эффекте нашего проекта. На это нужно время. Примерно через пять лет мы увидим результат. Тогда проект нужно будет упаковать, структурировать. Для того, чтобы любой директор, если вдруг он захочет применить такую систему образования в школе, взял методичку и понял, что для этого нужно. Прописать все, вплоть до цвета стен библиотеки.
Еженедельно мы встречаемся с учителями этого проекта для того, чтобы понять, как жить следующую неделю, и обговорить индивидуальный подход к каждому ученику. Это трудоемко.
— В этом проекте сегодня у вас участвует один класс. Почему именно этот? Как выбирали?
— Это пятый класс. Да, он пока один. Взяли именно этот, потому что в нем 15 детей, а не 30. Нет эффективного образования, когда в классе много учеников. Об этом все давно знают, но решить проблему пока не удается.
Почему класс один в проекте? Все нужно делать постепенно. На следующий год включаем следующий пятый класс, и так будем делать каждый год.
Но сам класс непростой, много детей со сложным характером. Они неспокойные, многие просто нагло себя ведут. Иногда ребенок говорит, что не будет делать то, что сказал учитель.
— Как тут быть? Что делаете в таких ситуациях вы?
— На моих уроках сейчас такого нет. Первое время все дети новых учителей проверяют, как далеко будет дозволено зайти, определяют границы.
Некоторые настолько привыкли, что на них учителя голос повышают, что мне напрямую говорили: «Вам надо на нас покричать». Я сказал, что кричать не буду, а работать нам как-то надо.
Хорошо помогают шутки. Бывает, ведешь урок, а два восьмиклассника начинают драться за партой. Говорю обычно на это: «Парни, хватит обниматься. Давайте не здесь». Посмеялись — успокоились.
Для тех учеников, кто заявляет, что не будет делать то же самое, что и все, тоже есть метод. Иногда ребенку необходимо внимание, с ним нужно поговорить. Помогает, когда немного ему поменяешь задание. И тогда он чувствует себя особенным.
Когда дети галдят, могу попросить выйти ненадолго или ставлю в угол, как малышей. Недавно стояли семиклассники по всем четырем углам кабинета. Отдышались, успокоились, продолжили заниматься. Кричать не буду, могу изменить тональность голоса.
Хорошо помогает поменять план урока. Вместо того, чтобы посмотреть обещанный фильм, дать задание переписать что-то из учебника. Это успокаивает, в классе налаживается тишина, ну и от переписывания реальная польза для «грамотеев», которые пишут с ошибками. Зато в следующий раз урок проходит идеально, интерес учителя и учеников взаимный, успеваем много.
— Школа — комфортное место без стресса. Слушаю вас, и не верится. Это не утопия? Такое возможно?
— Возможно. В финских школах детям нравится учиться. Еще пример — сингапурские школы. Там ученики знают, зачем они учатся.
Есть прекрасные частные школы в России. «Апельсин» в Питере. Дети там хотят учиться, а учителям нравится учить. Все подчиняется именно этой идее. В Подмосковье есть школа «Ласточкино гнездо»…
— Почему тогда вы для себя не выбрали формат частной школы?
— Хочется из обычной сделать классную школу. Но по щелчку ничего не бывает, конечно. У нас уже все должно быть как в лучших школах мира.
Первый ФГОС (Федеральный государственный стандарт. — Прим. ред.) появился еще в 2014 году. Уже тогда, шесть лет назад, там было прописано все, что мы сейчас делаем в нашем 5-м классе. Это и развитие мягких навыков, и атмосфера в школе, и многое другое.
С тех пор ФГОС три или четыре раза переписывался, и в последней редакции прописано уже все очень конкретно: по какому предмету что нужно научиться делать и как. Там описан портрет ученика и выпускника — это человек, который умеет учиться и понимает, зачем он это делает, ему нравится процесс обучения.
Сам по себе стандарт очень хороший, но в большинстве школ страны, по сути, осталось все по-прежнему. А ФГОС, по моему мнению, каждая школа интерпретирует по-своему. Если посмотреть в интернете открытый урок, который якобы сделан по ФГОС, можно увидеть много удивительного.
Мне интересно, почему, например, дети сами должны определить цель урока? Странное утверждение.
Пол-урока учитель пытается сделать так, чтобы дети назвали эту цель, а они не понимают, чего от них хотят.
Во многом учителя не знают, как по-другому, на мой взгляд. До сих пор нет межпредметности. Стараемся применять ее на уроках в «Новом классе». Темы, которые дети проходят по истории, могут перекликаться с темами в биологии, например.
У нас есть отдельная доска в классе, куда каждый ученик вписывает новые термины. Учитель, предмет которого идет следующим, приходит в класс, видит эти термины и может тут же сообразить, как вписать в свой урок то, о чем они уже немного знают.
А мне разве может быть скучно?
Александр уговорил местного предпринимателя-миллионера купить в кабинет информатики 3D-принтер. Ребята с удовольствием его изучают. Именно на нем отпечатали кронштейны для того, чтобы установить огромную плазму, которая пришла в школу в этом году по программе «Цифровая образовательная среда».
На штативе — фотоаппарат, на столе — новенькие ноутбуки и квадрокоптеры в коробках. Все это пришло по программе «Старт во вселенную». Администрация школы решилась сделать туда заявку только при условии, если Александр и еще один его коллега останутся в школе. Всем этим должен же кто-то заниматься.
На полу — процессоры от старых компьютеров. Сегодня они служат ребятам для изучения «начинки». В прошлом году Александр вместе с детьми организовал сити-ферму, выращивали зелень.
Таруса небольшая. Но история ее богата, да и культурных событий хватает. Поэт Заболоцкий в свое время писал:
Ой, как худо жить Марусе
В городе Тарусе!
Петухи одни да гуси,
Господи Исусе!
На завалинках домов частного сектора скучают бесчисленные коты, город пропитан неспешностью. Кажется, эту неспешность несет в своих водах Ока, набережную которой облюбовали туристы и дачники.
Александр по столице не скучает, напротив, рад, что его школа всего в пяти минутах от дома:
— Пожалуй, это самое главное из удобств. Мы снимаем квартиру в доме, который видно из окна этого кабинета. В Москве на работу добирался по два часа в одну сторону. Приехал на рабочее место, еще не приступил к делам, а уже устал. Помню, в студенчестве все время спал в метро. Мне совсем это не нужно.
Да, совсем молодые учителя, которые приезжали сюда работать по программе, особенно девушки, уехали. Им скучно. А мне разве может быть скучно? Человеку, который по месяцу жил один на Камчатке? Здесь привык даже к тому, что со мной здороваются на улице незнакомые люди. Может, родители учеников.