Ирина Муравьева – народная артистка, любимая всеми актриса театра и кино, заботливая мать и любящая жена, православная христианка.
У православия к актерскому ремеслу непростое отношение. Кто-то вспомнит слова свт.Иоанна Златоуста и скажет, что лицедейство – грех, а другой обратится к практике свт.Димитрия Ростовского и вспомнит его пьесы и спектакли. Современный мир дает нам мало примеров благочестия в театре и на экране, но подчас исключением становится академический театр, который обращается к классике. Ирина – наша собеседница служит (так говорили в старину) в Малом театре.
– Ирина Вадимовна, в наше время много людей узнали о Боге только после перестройки, когда открылись храмы и люди получили возможность приходить на службу, исповедоваться и причащаться. До этого ведь мы жили в информационной блокаде, о Боге было запрещено говорить, многие веровали, но не знали, что надо ходить в храм. Вы тоже узнали о церковной жизни недавно?
– Мне рассказывали о Боге и родители, и бабушка еще в детстве. Помню, как летом гостила у бабушки в Белоруссии, и она ходила в церковь на праздник пророка Илии, на Преображение (Яблочный спас). Помню потому, что тогда уже знала, что такое храм, что можно молиться, что Бог есть и что Он меня накажет, если делать что-то нехорошее, ведь Бог все видит и знает. В школьные годы мы жили недалеко от Новодевичьего монастыря. Монастырь тогда не был закрыт, меня в нем, кстати, крестили. В монастырский храм мы ходили с подругой. Тогда певцы из Большого театра приходили в Новодевичий петь службу и нам, конечно, это было интересно. Но это благолепие внезапно омрачил неприятный случай. Как-то в очередной раз мы пришли с подругой в храм. Шла служба и в какой-то момент все вдруг пали на колени. Мы тогда не очень еще разбирались в богослужении и не понимали, что происходит. Все на коленях, а мы одни на весь храм стоим. И тут какая-то бабушка хватает меня за юбку и страшным голосом шепчет: «Ложись! Ложись!» До сих пор помню свой ужас! Конечно, мы тут же со страхом из этой церкви сбежали.
Потом пошли годы забвения. И только в 18 или 19 лет я впервые прочитала Евангелие. Евангелие в наш дом принесла моя подруга. В те годы Библия была запрещенной книгой, читать ее было нельзя. Я тут же взялась и читала две или три ночи. Евангелие произвело на меня колоссальное впечатление. Надо заметить, что я очень хотела стать актрисой. С трудом поступала в Театральный институт. Это желание для меня было всем, все мои мысли были направлены только на то, чтобы стать ей. А когда я прочитала Евангелие, вдруг поняла, и даже испугалась этой мысли, что если бы сейчас я увидела Христа, то бросила бы Театральный и пошла за Ним. Эта мысль долго не покидала меня: если бы сейчас был жив Христос, то я, как эти рыбаки, все бы бросила и пошла бы за Христом. Такая крепкая у меня была вера.
Конечно, я особенно молилась, когда поступала в институт. Помню это было так: «Господи, помоги, чтобы я только поступила!»
– Влияла ли Ваша вера на выбор ролей?
– Только в последнее время. В молодости все было немного иначе. Папа умер недавно. А тогда со мной были и папа, и мама, и я всегда внимательно смотрела, чтобы не было никакой гадости, чтобы мне не было потом стыдно. Я так воспитана, что перед родителями не могла сыграть что-то плохое. Слава Богу, мне и не предлагали таких ролей!
Господь, родители – ведь это все одна вертикаль.
Правда я сыграла Блаватскую… Блаватскую! Но ведь тогда были закрыты храмы. Я совсем немного знала о Церкви. Прочла Закон Божий, поэтому пыталась уточнить у режиссера – не против ли подобных картин Церковь? На что мне ответили, что Блаватскую благословляли, что она была церковный человек. И я поверила этим словам. К сожалению, я тогда ничего не знала об этой секте.
– До сих пор многие не знают. Считают, что Рерих и Блаватская философы, художники, путешественники, ученые. Хотя о.Андрей Кураев написал, что это оккультная секта, но немногие понимают всю опасность таких увлечений.
– Однажды я ехала на Дальний Восток в Благовещенск или Хабаровск, вдруг вижу, идут какие-то люди в странных белых облачениях. Думаю, какая-то секта. Выхожу на перрон, а это они меня встречают! Мы, говорят, теософы, вот, подпишите нам на память… И протягивают открытую книжку. Помню, написала им так: «Я – христианка, верю в Иисуса Христа и вам этого желаю!» И начала им наскоро проповедовать. Они были в полном недоумении и, видимо, по инерции все равно подарили мне книжку Блаватской.
– Когда Вы пришли в Церковь уже всей душой?
– Все значимые дела в жизни приводили меня в храм. Моя сестра первая из нас воцерковилась. Она мне объясняла, как нужно молиться, доставала книжки, пересказывала проповеди. Я исповедовалась и причащалась, но это был временный прилив к Церкви, а потом последовал постепенный отлив, все стало в жизни хорошо, я вроде бы верю, Церковь где-то рядом, все у меня хорошо… Потом в моей жизни начались серьезные несчастья. Тут я уже не пришла, а прибежала в Церковь. Вопрос стоял так: жить или не жить. Это снова меня вернуло в Церковь и, слава Богу, я встретила батюшку Амвросия, который мне помогает в духовной жизни до сих пор.
– Ирина, Вы участвуете в телепередачах, снимаетесь в кино, о Вас пишут газеты. Вы видите всю жизнь профессиональных СМИ изнутри. Как Вы думаете, только ли Церковь сегодня должна говорить о Боге? Может быть, пригласить к проповеди СМИ и мирян?
– Я думаю, что каждый православный человек должен неверующему один на один что-то сказать о Боге. А когда пишут СМИ, то это все равно, что «метать бисер». Вы, наверное, телевизор в монастыре не смотрите, но я Вам расскажу о своем впечатлении. Идут светские передачи, как только на экране появляется священник и говорит что-то правильное о духовной жизни и Боге, даже мне становится неловко, потому что часто это получается не к месту — и в итоге люди ничего не понимают. Должна быть определенная программа или соответствующая тема в передаче. Но так просто взять и войти в жизнь неверующих людей, говорить им что-то серьезное – это все будет осмеяно, никем не воспримется. Хорошо, что в Екатеринбурге есть православный телеканал «Союз». Я часто езжу по стране и вижу, что в разных городах можно посмотреть его трансляции.
– Наша газета называется «Слово утешения». Читателям будет приятно, если Вы, Ирина, скажете нам свое слово утешения.
– Ну, какое я могу сказать слово утешения? Мне и самой часто бывает трудно. Я могу посоветовать то, что советую себе, когда мне тяжело — сузить круг внимания. По-молодости мы жили широко-о, но приходит время, когда нужно сосредоточиться на себе, на ближайшем окружении.
– А в духовной жизни?
– В духовной жизни, прилепившись к какому-то одному батюшке, не отлепляться от него.
Я работаю и в театре, и на телевидении и вижу, сколько ужаса и яда сегодня выходит из журналов, газет, книг и особенно из телевидения — очень надо этого опасаться и беречь глаза и уши.
Записала Анна Ольшанская, для газеты Свято-Введенского монастыря «Слово утешения».