Российские режиссеры рассказали «Правмиру» о том, как они относятся к новым театральным реалиям и чего ждут от будущего сезона.
К нам придут зрители, которые не могут жить без театра
Писатель, режиссер, телеведущий Андрей Максимов:
— Я очень плохо отношусь к любой панике. Особенно когда для нее нет никаких оснований — это первое. Мне кажется, что надо перестать паниковать, потому что мы не знаем, что будет дальше. Во-вторых, ничего ужасного в том, чтобы зрителей в зале было меньше и они сидели на дистанции друг от друга, нет. Это непривычно, но надо будет к этому привыкать.
Андрей Максимов
Мне кажется, если мы хотим, чтобы театры открылись в сентябре, надо принять условия Министерства культуры, а не обсуждать их бесконечно. Потому что можно добиться того, что нам просто скажут: «Мы вам предлагали в шахматном порядке, вам не нравится, значит, вообще ничего не будет». А это очень тяжело.
Мне очень понравилось высказывание Римаса Владимировича Туминаса, что мы будем на 300 зрителях оттачивать наше актерское мастерство. А в театре Вахтангова больше тысячи зрителей только в большом зале. Это мне кажется правильной позицией. А позиция истерики — «как, мы не можем, посмотрите, какой ужас» — это неправильно. Надо принять эту новую данность.
Мы сейчас переживаем то, что мир не переживал никогда. Но можно ли из этого как-то незаметно выйти, чтобы после все началось, как было? Может быть, так и произойдет в сентябре, но сейчас нельзя этого сказать.
Да, система рассадки в шахматном порядке — это плохо. Да, актерам надо выступать в аншлаговых залах, многие из них привыкли так играть. Это выбивает из всей театральной ситуации антрепризы. Непонятно, как будут существовать музыкальные театры. Очень много вопросов. Гора. Это с одной стороны.
А с другой стороны — просто давайте не будем ничего делать. Плохо актерам так выступать — давайте не будем. Особенно это классно звучит про артистов балета и оперы. Потому что, если балетные артисты не стоят каждый день у станка, они потом не могут выступать. Давайте отменим это все. Давайте отменим драматический театр. Тяжело выступать перед полупустым залом? Давайте не будем выступать.
Альтернативы-то нет. Либо это все происходит по предложенным условиям, либо не происходит вообще. Надо решать, как лучше.
В этом вся проблема, в том числе обсуждения вопроса в соцсетях, когда никто ничего другого предложить не может, а когда предлагается так — все видят огромное количество минусов. Да, они есть, их, безусловно, очень много. Но другого варианта я, например, не вижу.
Моя пьеса идет в театре Виктюка, два моих спектакля как режиссера и драматурга идут в театре Вахтангова в залах на 100 и 300 мест. Если меня поставят перед выбором — пущу ли я своих артистов играть перед полупустым залом или пусть они лучше не играют, я скажу: пусть выступают.
Есть еще то, о чем мы совсем не говорим. Что вот эта треть зала, которая придет, — это же прекрасные люди. Они несмотря на всю сложную обстановку так любят театр, что туда придут. Может быть, перед ними играть гораздо почетнее, чем перед огромным залом тех зрителей, которые пришли просто потому, что спектакль модный.
А те, кто придут сейчас, — уникальные люди, которые не могут жить без театра. Перед ними играть — это честь и радость.
Все директора театров уже заявили, что они не безумцы и цены на билеты повышать не станут. Я думаю, действительно, билеты дорожать не будут, потому что иначе люди вообще не придут. Будет очень тяжело, театры будут набирать мало людей.
Но вопрос в том, что мы не знаем, как все это произойдет. Мы же не знаем, что будет в сентябре. Мы не знаем, будет ли вторая волна коронавируса.
Но я все мечтаю о том, что этот коронавирус кого-нибудь объединит. Например, театральных зрителей и актеров, актеров и Минкультуры. Ничего подобного. Все только разъединяется. Как только Министерство культуры говорит: «Давайте откроемся, но с условием, что зрители будут сидеть в шахматном порядке», тут же начинаются споры — «нет, мы не будем, это плохо». Мы не хотим объединяться, и это грустно.
Абсолютно понятно, что коронавирус не изменит ни театр, ни мир. В глобальном плане ничего не поменяется. Люди мгновенно все забудут, как только уйдет угроза. Единственное, что можно сказать — в начале сезона люди будут более неохотно ходить в театр, им будет страшно, но и это пройдет.
Закрытие театров трагично, но иначе нельзя
Театральный режиссер и педагог, художественный руководитель Московского театра «Современник» Виктор Рыжаков:
— Это наша новая реальность. Закрытие театров, музеев и других центров культурной жизни по своей сути трагично. Но иначе было невозможно. Самое главное — сделать все, чтобы как можно меньше людей пострадало от эпидемии. И сейчас перед человечеством стоит вопрос, как и когда мы сможем вернуться к прежней жизни. Хотя, конечно, уже всем очевидно, что прежней она не будет.
Виктор Рыжаков
И театр не будет прежним. Ведь это искусство, существующее во времени. За прошедшие месяцы пандемии он уже изменился. И дело не в том, что стали появляться новые формы и форматы театрального взаимодействия — прежде всего, в онлайн-пространстве. А в самой сути театра.
О чем будет говорить театр? Когда произойдет первая встреча со зрителем? Сумеем ли мы дотерпеть, дождаться ее, не сломаться? Вот что важно. Но я верю: театр как вода. Он найдет свое новое русло, свое живое пространство даже в тех условиях, которые диктует нам цивилизация. Театр, именно театр, существует только в безусловном непосредственном контакте.
Первое время, когда пандемия только начиналась, было ощущение рушащейся под ногами земли. Но спасало понимание того, что все происходящее с нами — важно. Это время для того, чтобы переосмыслить жизнь, по-новому взглянуть на себя и задуматься о том будущем, к которому мы стремимся.
В течение этих нескольких тревожных месяцев жизнь театра как будто замерла — в привычной своей форме. Одновременно с этим открылись новые способы коммуникации со зрителем, а главное, появилась мощная потребность в том, чтобы созидать. Сейчас, возможно, она больше, чем когда-либо.
И мы очень ждем момента, чтобы вновь ощутить единство присутствия художников и зрителей — тот уникальный момент, когда на самом деле и рождается театр. Нынешняя ситуация изменила наше отношение друг к другу и ценности времени, проведенного вместе.
Продолжат ли люди ходить в театр? Смогут ли они вообще жить без страха? Вот в чем вопрос.
Многие события, которые происходили в XXI веке, показали, что на планете нет ни единой точки, где мы могли бы быть в полной безопасности.
Когда-то все говорили о Новой Зеландии как об уникальном месте, которого как будто не достигло «мировое зло». Но год назад во время теракта в Крайстчерче стало ясно, что и этот миф разрушился.
Мы все живем в одном мире и все преодолеваем одни страхи. День за днем. Страх быть убитым террористами, заразиться смертоносным вирусом, потерять все в глобальном финансовом кризисе, задохнуться или сгореть в пожаре, охватившем сотни гектаров леса… Что поможет нам осознать все эти страхи и оставить их позади? Что поможет нам по-настоящему жить и ощущать ценность каждого прожитого дня?
Театр как бы умер, но должен воскреснуть
Режиссер, сценарист, актриса Анастасия Мартцинковская:
— Я, наверное, соглашусь полностью со Стивеном Фраем, который гениально сказал, что театр в данных реалиях умер. И Александр Александрович Калягин считает, что мы выберемся из этой ситуации в лучшем случае к 2021 году.
Анастасия Мартцинковская
Думаю, что нам нужно просто взять паузу, если мы не хотим умереть. Я расслабилась и поняла, что надо подождать. Потому что тот театр, каким я его вижу и каким представляю своему зрителю, сейчас пока что умер. Но когда-нибудь он должен воскреснуть, как птица Феникс.
Играть при полупустом зале в принципе возможно, но это будет больше на технике. Для меня проживания на разрыв аорты не может случиться, если нет зрителей или их мало.
Мои спектакли, сыгранные при переполненном зале, — это откровение, когда зрители молча стояли и аплодировали. А когда дважды мы играли при неполном зале — не было этого бурного потока, было ощущение какой-то недосказанности. Потому что актерам жизненно необходима обратная связь.
Актеру необходимы зрители, а режиссеру жизненно важно, чтобы актеры творили на сцене.
Как меня учила Людмила Ивановна Иванова, в любом случае, сколько бы ни было человек в зале, вы обязаны играть, будет три человека — надо выкладываться для этих троих. Но это очень тяжело.
Да, можно сыграть на технике, возможно, обыватель не заметит разницы, но не будет того, что хотел сказать режиссер.
Если придет половина зала — ничего не прозвучит, и можно себя похоронить на этом спектакле.
Но одно можно сказать точно — те, кто действительно хочет быть в профессии, они в ней и останутся. Потому что если ты заболел театром, ты в любом случае туда вернешься, ты будешь творить, потому что эта болезнь — навсегда.
А если ты просто использовал театр в качестве самопиара и самонаживы, значит, настали те времена, чтобы ты подумал, а надо ли тебе это.
Многие мои коллеги переходят на онлайн-платформы, но для меня это невозможно. Все стараются, что-то выкладывают, но для меня это так грустно и ужасно. Если театр уйдет в виртуальную реальность — то он умрет, это будет уже другой вид искусства.
Мне бы хотелось, чтобы он не уходил.
Фото: freepik.com