Было бы достаточно удаления роликов и общественного презрения
Блогера обвинили в совершении 9 эпизодов преступления, предусмотренного ст. 282 УК РФ «Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства», 7 эпизодов ст. 148 УК РФ «Нарушение права на свободу совести и вероисповеданий», а также 1 эпизода ст.138.1 УК РФ «Незаконный оборот специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации».
Комментирует правозащитник, лауреат премии Московской Хельсинкской группы Евгений Ихлов:
Евгений Ихлов
— Совершил ли Руслан Соколовский уголовное преступление?
— Да, но содеянное им не должно являться предметом уголовного преследования.
Использованные им в роликах образы, нецензурная брань, обсценная лексика недопустимы в приличном обществе, и только из-за суда над ним оказалось невозможным выразить общественное отношение к этому. То, что он сделал – неприлично, но суд и уголовное преследование сделали его героем.
— Правда ли, что Соколовского осудили за сомнения в существовании Христа?
— Я слышал отрывок из его матерного песнопения, а, с другой стороны, я слышал приговор. Существенно то, что эксперты очень старались обосновать вину и смешали две вещи: то, что, действительно, в роликах содержалась брань, агрессия в отношении религий – ислама, христианства, священников, церкви, и то, что у обвиняемого были критика евангельских персонажей и сомнения в их существовании. Из этого возникло идиотское представление, что приговор вынесен за сомнение в существовании Иисуса и Мухаммеда.
— Почему судья в ходе вынесения приговора озвучила эти нелепые обвинения?
— У суда была очень сложная ситуация, потому что не удалось защите провести альтернативную экспертизу. Я не могу сейчас с точностью сказать, в том ли дело, что защита не смогла обеспечить процессуально, чтобы была принята альтернативная экспертиза.
Сейчас очень много нападок на судью: какие ужасные вещи она говорила. Судья читала из приговора отрывки и выводы комплексной культурологической экспертизы, она не могла этого не сделать по закону. В приговоре должны быть выводы экспертиз, на которых он построен. И судья обязана была прочитать этот приговор.
Судья оказалась в безвыходном положении, потому что доказательства по таким делам строятся только на экспертизе. В деле была только одна экспертиза. А добиться назначения судом новой экспертизы и привнести в дело альтернативное мнение специалистов защите не удалось. Если не удалось, потому что были нарушены ее процессуальные права, я надеюсь, это будет исправлено в следующей инстанции. В ином случае это их процессуальное упущение, которое может быть исправлено при апелляции.
— В соцсетях заявляют: в Европе бы за такое посадили – так ли это?
— Во всем цивилизованном мире делаются различения между общественной опасностью, когда задеваются чувства меньшинств и когда задеваются чувства большинства. Если речь идет о нападках на ислам во Франции, в Америке, Германии, Канаде, Израиле, это бы рассматривалось как нападки на меньшинство, и такие нападки значительно больше защищаются законом. Например, никак бы существенно не среагировали, если бы нападки были на католиков в Германии. Шел бы спор: одни бы доказывали, что это очень оригинально, другие – что это антиклерикальная пропаганда, третьи говорили бы, что это недопустимо. Но если бы это были нападки на ислам, то была бы бОльшая степень защиты.
Когда создавали эти нормы и толкования, это делалось для защиты гонимых меньшинств, они были призваны остановить разжигание расизма. Это было, когда существовали подпольные организации, когда отрезали головы и выкладывали фото в интернете, когда нападали на студентов из Африки – то есть, был очень высокий градус напряженности, агрессии в отношении мусульман, кавказцев, приезжих, и т.д. Сейчас он пошел на спад.
У нас же в этом смысле есть колоссальная юридическая проблема: этот вопрос не урегулирован, господствует однообразное применение закона.
— Можно ли было привлечь Соколовского к ответственности другим способом?
— Дело не должно было быть доведено до уголовного суда, нужно было разрешить его по частному иску. Я понимаю нежелание, допустим, Патриарха, подавать в суд, но у него есть юридическая служба, которая могла это сделать даже не от его имени. Это вопрос, регулируемый гражданскими отношениями. Было бы признание суда о том, что ролики – непристойные, и можно было бы просто удалить их.
Например, в англо-саксонском праве понятие непристойности шире, чем у нас – это не только брань, обсценная лексика, это и просто грубость, вульгарность. Поэтому, если бы суд признал, что ролики непристойны в этом смысле, и из-за своей грубости, агрессивности должны быть удалены – этого было бы вполне достаточно.
Реакция была бы более спокойная, а сейчас из автора задорного пакостничества получился мученик. Зачем? Хорошо еще обошлось условным наказанием – из-за криков «Мальчика сажают в тюрьму, а у него одинокая тяжелобольная мать умирает в нищете». В случае реального заключения это было бы колоссальным ударом по Церкви – значительно большей силы, чем сейчас.
— Как быть организациям, которые не являются группами верующих, но которых он оскорбил: инвалиды, тяжелобольные, пожилые люди?
— Я считаю, что те организации, группы лиц, которые стали жертвой его нападок, могли бы обратиться в суд с гражданским иском, и, не добиваясь денег, добиться через суд удаления роликов из интернета. А в остальном было бы достаточно общественного презрения.
Но сейчас ему сделали ореол жертвы «инквизиции», которого он совершенно не заслуживает. Его уже в открытую сравнили с Галилеем и Джордано Бруно. Хотя можно было в рамках закона и абсолютно спокойно его остановить.
Записала Ирина Якушева