Индюк Аристарх – счастливчик. По всем статьям одна ему была дорога – в суп. Но вот он, живой, среди нового пополнения кур-несушек. У индюка умный не по-птичьи взор. Ни у кого не поднялась рука на Аристарха: оставлен жить за мудрость, кроткий нрав, заботливость. «Он наш символ», – говорят мне. «Символ чего?» – «Длительной реабилитации».
Аристарх живет в православном реабилитационном центре для нарко- и алкозависимых «Неугасимая надежда». Точнее, в одном из центров – самом старом, самом большом, в селе Речицы Раменского района Московской области. Он открылся в 2009 году. Потом появились филиалы в соседнем Новохаритоново, в более отдаленном Павловском Посаде. Идет стройка в деревне Сидорово, но о ней чуть позже. Пока – экскурсия по Речицкому центру.
Здесь не тюрьма и не дом отдыха
Мой гид словоохотлив, но прячется от объектива и просит назвать его в тексте, к примеру, Васей. Он здесь пятый месяц. За плечами – несколько реабилитаций в других местах. Вася охотно показывает все сельскохозяйственные угодья центра. А также импровизированный бассейн из куска железнодорожной цистерны, где, несмотря на холода, купается ежедневно, и альпийскую горку – творение «гостившего» в реабцентре ландшафтного дизайнера. Теплицы, клубника, чеснок, яблони… Вот тут растет пшеница. Приверженцы здорового образа жизни (их тут немало: половина пшеничного газончика аккуратно сжата) делают из нее полезные салаты и коктейли. Пшеницу сторожит симпатичное пугалко.
Мой гид рассказывает, как выращивал хряка Валеру, но сам его потом не ел: убежденный вегетарианец. Сейчас место Валеры занял бойкий поросенок Фидель. Его выпустили из сарая по просьбе корреспондента, но быстро водрузили обратно: принялся подкапывать носом собственное жилище. В центре дисциплина строгая, распространяется на всех. Своеволие и безобразия не поощряются. Заканчивается экскурсия по территории у компостной кучи. Тут – место для курения. Не самое уютное, но в том и смысл.
«Здесь не тюрьма и не дом отдыха, – говорит директор Речицкого центра Павел Ракитин. – Здесь – терапевтическое сообщество. Все условия, чтобы выздороветь, есть. Но если человек не хочет придерживаться режима и правил, возникает вопрос, хочет ли он выздороветь».
С правилами можно ознакомиться, они висят на стене. Запрещено пить крепкий чай, играть в азартные игры, смотреть по телевизору все, что заблагорассудится…
Хозяйство в центре ведут сами воспитанники. Кипит работа в гараже: из двух битых машин создают одну, живую. На кухне готовится обед. Кто-то моет пол, кто-то прилаживает плинтус, косит траву. Сейчас – время послушаний. Одни даются на неделю (например, повар), другие – на день (дежурный). Склонности и желания воспитанников при этом учитываются (хочет, например, человек, освоить профессию автослесаря), но превыше всего, конечно, дисциплина и потребности дома.
Что до умений, то, по словам основателя сети центров «Неугасимая надежда» Александра Мордашова, их не так много: «Большинство получает здесь первый трудовой опыт в жизни. А также – общения с людьми, социальных навыков». У многих есть образование, и неплохое – юридическое, экономическое, кто-то учится, кто-то бизнесом занимается… Но наркотики или алкоголь – главные герои их биографии. Они не просто наложили на судьбу ребят свой отпечаток, они ее выстроили – по своим законам, своей логике. Теперь нужно строить заново.
«Долго, тяжко, через труд, преодолевая себя, иной раз через боль, – говорит один из них. – Но результат оправдывает все вложения. Надо только стиснуть зубы и потерпеть».
Александр Мордашов (слева) и психолог Роман Прищенко
Иногда через месяц кажется, что ты уже почти «святой»
В спортзале – тишина. Свободное время у воспитанников с 19.00 до 20.45. Тогда здесь будет многолюдно. Выбор развлечений невелик: книжки или спорт.
Павел Ракитин с гордостью показывает мне тренажер, который смастерил сам по чертежам из интернета – из найденных в гараже старых труб. По виду не отличить от остальных, фирменных – ладный, крепкий, аккуратный.
«Я, когда сюда приехал, весил 67 кг, – рассказывает он. – Сейчас – 86. Накачал. Плюс – питание регулярное. Раньше мне не до еды было. Стимуляторы и опиаты – вот моя диета тогдашняя».
Павел по профессии – водитель. Сюда впервые попал почти три года назад. «До этого слово «реабилитация» было для меня синонимом психушки. То есть – постановка на учет и куча проблем, невозможность работать по специальности. Но проблемы росли как снежный ком как раз без реабилитации. Появилась судимость, работать водителем больше не мог. Мама уговорила приехать сюда, просто посмотреть (это обычное дело – Е.С.). Так получилось, что я остался».
Стандартный срок реабилитации в центре – девять месяцев. Именно столько требуется, чтобы родился новый человек. Кто-то выдерживает меньше, кто-то живет больше. Некоторые остаются потом здесь в качестве волонтеров. Пройдя обучение, организованное Синодальным отделом по благотворительности и социальному служению, становятся консультантами, а после – и руководителями домов, как Павел.
Кто-то уходит. Ворота изнутри запираются – выходи, пожалуйста. Но вот обратно попасть уже сложнее. Химическая зависимость – хитрая штука. Порой спустя месяц человеку кажется, что он уже очистился, что он уже почти «святой» или, по крайней мере, как все. Если послушать свой «внутренний голос» (его еще называют лукавым) в этот момент, последствия могут быть самыми плачевными.
Павел выдержал 7 месяцев. Вернулся домой и почти сразу сорвался. Такое бывает.
«Снова вернулся, – рассказывает. – Все начал с нуля. Не совсем, конечно. Ведь я понял одну очень важную вещь: я не всемогущий. Мне никто не поможет, кроме Бога».
«А мое послушание – свет»
На каждом этаже – холл. Это – зал для молитвы. Читают утреннее и вечернее правило, перед ужином – покаянную молитву.
Здесь же каждый вечер проводятся собрания групп взаимопомощи – важнейшей части реабилитации. На правило нужно ходить, но можно не читать – многим нужно время, чтобы привыкнуть. Тот же Павел долго постигал мудрости церковнославянского языка. Группы также пропускать нельзя. Можешь молчать, но присутствовать обязательно.
«Рано или поздно все равно прорвет, – усмехается Павел и неожиданно добавляет: – А мое послушание – свет».
Видимо, я смотрю недоуменно, решив, что он выражается образно. Но нет, Павел не похож на человека с подобным пафосом. Он просто делал электрическую проводку на третьем, недавно построенном этаже дома, куда мы добрались. Свет загорается от датчиков движения. Мы рассматриваем многочисленные плакаты и доски, переходя от одного к другому. Свет следует за нами.
На этой доске – имена воспитанников (сейчас их в доме 10), Ф.И.О., когда поступил, история зависимости, а дальше – непонятное: «отрицание», «неуправляемость», «бессилие», «слабость нравственной воли»… Это – задания первого этапа реабилитации, подробнее о котором – чуть позже.
Доска «Плюсы и минусы дня». Минус: «Рано, до молитвы разделили бутерброды, одному брату не досталось!» Плюс загадочен: «Братья поправляют накидки». Что это?! Оказывается, все просто. В каждом холле стоят диваны. На них покрывала, поправлять которые – задача дежурного. Но сегодня обитатели дома вдруг дружно проявили сознательность и сами следили за порядком и аккуратностью. Мелочь, но очень важная. Называется: ответственность.
Сегодня – день прощения и постного харчо
На всех трех этажах дома мне постоянно попадается на глаза слово «Простить». Оно красуется на всех стенах, на дверях в кельи. Александр Юрьевич объясняет: «Это – мотивационное слово дня. Завтра будет другое. Это не лозунг, оно нужно для внутреннего делания. Сегодня ребята живут с этим словом.
Утром мы читаем отрывок из Евангелия, из которого выбирается фраза на день. Вечером на группе они будут делиться своим опытом. Например, кто-то простил жену, которая ушла от него. Или понял, что сам должен попросить прощения у родителей.
И самое главное – они постепенно начинают подходить к тому, чтобы простить себя. Ведь есть за что: возможности упущены, лучшие годы жизни потеряны. Человек открывается после этого, переходит на другой уровень выздоровления».
Звенит колокольчик. Это значит, что через пять минут что-то начнется. 12.55. Обед. Пора в трапезную.
«…И остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим…» Молитву читают хором. Рядом с иконой – листок все с тем же «простить». На обед – суп.
– Кто варил?
– Николай.
– Молодец, вкусно.
Действительно, вкусно. Несмотря некоторую кулинарную эклектику, допущенную Николаем. Постный суп-харчо с картошкой – ноу-хау повара текущей недели. «Раньше готовил?» – спрашивала я у него в процессе варки. Руки с густыми красивыми татуировками быстро мелькали над плитой, Николай мотал головой и смеялся. Видно, много интересного было «раньше» в его жизни. «Но как научился?» – не унималась я, движимая не только репортерским интересом. Ведь супом, конечно же, будут угощать и отказаться – нельзя. «Тут всему можно научиться», – Николай щедро опрокидывал скворчащую заправку в кипяток. Похоже, действительно, научился. Вкусный суп.
Создать центр реабилитации помогла… мама
После обеда у воспитанников тихий час, а Александр Мордашов угощает журналистку кофе и рассказывает об истории центра. Кофе здесь не запрещен, но пить его можно не больше двух раз в день и не позднее 14.30. Бессонница у экс-употребляющих – и так проблема острая.
Оказывается, центр мой собеседник создал не от хорошей жизни. В свое время тоже употреблял наркотики, вместе с женой. Лечиться они поехали аж в другое полушарие – в Бразилию, в терапевтическую общину «Фазенда надежды» (Fazenda da Еsperança). В России тогда, 12 лет назад, практически ничего не было. «Прошли курс реабилитации, потом волонтерили, закончили школу руководителей реабилитационных центров и вернулись домой, горя желанием создать «фазенду» и на Родине». Последняя ответным желанием не ответила. Александр Юрьевич, адвокат по профессии, два с половиной года убил на походы по чиновничьим кабинетам – тщетно. Никто не хотел помогать создавать центр для наркоманов: много хлопот, да и кому они нужны? Сами виноваты.
Помогла… мама. «Она как раз здесь, в Речицах начинала строить дом. Берите, говорит. Попробуйте из него что-то сделать». И закипела стройка. Не слишком бурно поначалу. Бразильцы прислали подмогу: 71-летнего волонтера и 69-летнего пенсионера-учителя. Вместе с ними первые воспитанники таскали кирпичи. Наконец, мама одного из них не выдержала и прислала свою строительную бригаду. Дело пошло быстрее.
О мамах в «Неугасимой надежде» – вообще отдельный разговор. Они убеждают своих непутевых сыновей отправиться на реабилитацию, они за нее платят (вносят пожертвования), самые активные участницы строительства и расширения сети центров.
Самый новый, который откроется 1 августа, огромный, шикарный, трехэтажный – строит в деревне Сидорово Раменского района мама одного из воспитанников. Она уверена, что помогая другим, ее сын будет помогать и себе, и очень хочет, чтобы он остался здесь работать.
Цены, по сравнению с другими реабцентрами, божеские: 30-40 тысяч в месяц.
Медицинских услуг здесь не оказывают. Так называемый детокс воспитанники проходят до прибытия. За страшными историями о ломках и глюках – не сюда. Здесь – только реабилитация, психологическая, трудовая и, самое главное – духовная.
Прийти по своей воле
Распорядок дня в центре строгий. Точнее – распорядки. Их четыре: обычный, субботний, воскресный и праздничный. Последние три, как нетрудно догадаться, привязаны к посещению храма.
Храм Вознесения Христова недалеко. Окормляет обитателей реабилитационного центра его настоятель – протоиерей Григорий Иванов. «Задача, – говорит он, – вернуть человека к жизни полностью. Не только физического, но и духовного. Только духовное возрождение является гарантией того, что человек не вернется к употреблению наркотиков или алкоголя. Это трудно и долго. Многие ребята ни разу не соприкасались с Церковью, прийти сюда они должны сами, по своей воле. За уши никого тащить нельзя».
Ребята трудятся в храме: подметают, чинят, что сломалось, в реставрации помогают. Некоторые прислуживают в алтаре, читают – эти послушания даются уже «продвинутым» воспитанникам, в качестве поощрения.
В планах – устроить при храме небольшой «дом на полпути», где будут жить те, кто прошел реабилитацию, перед возвращением в полный соблазнов мир.
Двое не ладят – будут соседями
После тихого часа идем смотреть кельи. Они тут все разноцветные. «Вот келья для алкоголиков, – смеется Павел. – Бирюзовая». Оценить местный юмор можно, только зная специфику центра. Делить людей по зависимостям тут не принято – так же, как и употреблять унизительные слова «алкоголик», «наркоман». Только – «зависимый». «В одной комнате воспитанники живут по два месяца. Потом – обязательный переезд. И соседи тоже временные. В центре строго следят за тем, как ладят между собой воспитанники.
– Мы, зависимые – эгоисты. Но учимся здесь общаться друг с другом с любовью: двое не ладят между собой, значит, будут соседями. И на послушание ставим их парами, – объясняет Павел.
Умение общаться, соблюдать элементарные принципы общежития, жить по распорядку – это не просто дисциплина, это лечебные инструменты.
И совместный труд, и необходимость идти навстречу друг другу, терпеть слабости друг друга – все это лекарства.
Больше всего в комнатах поражает чистота и порядок. Непохоже на мужское жилище, тем более на жилище людей, знакомых с наркотиками.
– Трудно порядок поддерживать? – спрашиваю у парня с книжкой.
– Ужас, – отвечает тот. – Я ж не привык! Как и все мы. Жили как хотели, никакой структуры, от слова «дисциплина» тошнило. Учимся теперь по-другому. Так, как нам нравилось, уже было. Ничего хорошего не получилось.
Вадим и аноним
Парня зовут Вадим, он здесь полгода. Когда приехал, был, как говорит сам, «максимально неадекватен», страдал манией преследования и прочими «приятными» вещами. Родители поставили ультиматум: «Или закрытое психиатрическое учреждение, или православный реабцентр. Выбирай». Конечно, Вадим выбрал второе, хотя, признается, к Церкви в то время испытывал отвращение.
«В детстве ходил, родители очень верующие, но лет с 11 надоело все». Что употреблял? «Да все: амфетамины, трава, грибы… Дошло до того, что родители стали бояться находиться со мной в одной квартире. «Здесь я стал размораживаться после многолетнего ада беспробудного, – говорит Вадим. – Сначала шарахался: молитва – бред! Долго сопротивлялся. Но потихонечку понял: без этого мне конец. Пришло покаяние, я стал чувствовать, оживать. А думал, что навсегда останусь в духовно мертвом состоянии».
«Когда воцерковленный человек отпадает, еще большая бездна открывается, – к нам подходит еще один парень. – Я после второго срыва полгода на исповеди не был! А ведь привык раз в две недели».
У Вадима эта реабилитация первая и, он очень хочет верить – последняя. Подошедший парень – человек бывалый. Был на Урале в православном центре: «Там упор исключительно на воцерковление и труд». Потом похоронил маму, сорвался перед самой ее смертью. «Отец отправил за баснословные деньги на месяц в Англию. Там – только психологией занимались. Потом понеслось. Заменил траву компьютерной игрушкой (танчики – знаете?), игрушку – кокаином, играл на бирже, все тут же спускал на наркотики… Теперь вот здесь. Тут оба подхода сочетаются: и церковные средства, и психологические. Надеюсь, что это поможет. Только не фотографируйте меня и имя не пишите вообще никакое. Я свой реабилитационный центр хочу открыть. Потом, в будущем, конечно».
Путевой журнал
В белой келье мужчина за столом что-то старательно записывает в большую тетрадь. Называется она «Журнал воспитанника. Первый этап».
Уже год в «Неугасимой надежде» применяется методика, разработанная в Координационном центре по противодействию наркомании при Отделе по церковной благотворительности и социальному служению РПЦ. Ее авторы – епископ Мефодий (Кондратьев) и психолог Роман Прищенко.
Встреча воспитанников с психологом Романом Прищенко
Основные принципы программы – показать зависимому природу его заболевания (и страсти), обеспечить инструментами борьбы с зависимостью, помочь увидеть светлые стороны жизни, научить правильно выстраивать взаимоотношения с людьми, работать, организовывать свой досуг.
Программа состоит из трех этапов. Первый, над которым трудится сейчас человек из белой кельи, называется «Прийти в себя». Он продлится от 4 до 6 месяцев. Письменные задания, заполнение анкет, работа в группе, знакомство с историями других… Помните доску, которую мы видели в самом начале путешествия по центру? «Отрицание», «история зависимости», «слабость нравственной воли» – это все задания первого этапа реабилитации. Два других: «Прийти к Богу» (воцерковление) и «Вернуться к людям» (подготовка к выходу в мир людей, социум). Безусловно, они не следуют механически один за другим, а дополняют друг друга. Базовая концепция метода – отношение к человеку как целостному существу и проблеме зависимости – как к комплексной проблеме, медицинской, психологической, духовной, социологической.
Положа руку на сердце, мне этот журнал показался сначала чересчур казенным и скучным. Что толку заполнять анкеты, когда душа у человека плачет, а тело настоятельно просит привычного допинга? Но вся работа, конечно, не укладывается в тоненький – 22 страницы – журнал. Там лишь общее руководство и основные итоги. Журнал этот – плод огромного труда. Его разработал Роман Прищенко, собрав перед этим запросы от консультантов и руководителей центров. Потом все вместе они корректировали уже «готовый продукт», составили программу на девять месяцев, которая всякий раз изменяется под конкретные нужды каждого воспитанника.
Работать с зависимостью можно только так – штучно, вручную. Массовое производство трезвости еще ни разу себя не оправдывало.
Самое главное будет происходить вечером, когда обитатели центра соберутся на психологическую группу взаимопомощи. Журналистам туда входа нет: конфиденциальность. Они будут делиться сокровенным и драгоценным: собственным опытом, который может помочь другим.
Психологическая помощь в центрах этим не ограничивается. Кроме Романа есть еще два психолога, которые читают лекции, проводят тренинги, занятия по арт-терапии, индивидуальные консультации.
Реабилитация – возвращение на путь спасения
– Мне приходилось встречаться с мнением, что Церковь – это просто разновидность терапевтического сообщества: послушания, ритуалы, уклад жизни. Молитва и Таинства воспринимаются как удачное и эффективное «приложение» к психологическому аспекту реабилитации. Объясните, в чем заключается православность вашего метода?
– То, что вы упомянули – утилитарное отношение к Церкви, оно сродни магизму и является, по сути дела, кощунственным. Отличие церковной реабилитации не только в том, что воспитанники читают правило и посещают храм (это на самом деле можно делать и механически). Оно – в присутствии благодати Святого Духа, и это не просто высокие слова, это реальность.
В центре реабилитационного процесса – не зависимые, не сотрудники центра, а сам Господь, не занятия с психологом, а богослужения. Ведь под реабилитацией мы подразумеваем возвращение человека на путь спасения, ведущий к вечной жизни. Преодоление зависимости, восстановление социальных навыков – лишь первый шаг на этом пути.
И еще одно отличие церковной реабилитации – это любовь, забота друг о друге. Здесь нет места грубости или насилию. Но, конечно, для того, чтобы воспитать в себе некоторые качества и избавиться от других, пригодятся и сугубо психологические инструменты.
Человек – целостное существо, зависимость – комплексная проблема, и невозможно отделить духовное от душевного и телесного с помощью какого-то невидимого скальпеля.
Возрастание происходит во всех трех ипостасях человеческой личности. Иначе невозможно.
А вокруг очень много красоты!
Знакомство с «Неугасимой надеждой» мы завершаем в деревне Сидорово. Здесь идет строительство четвертого центра, того самого, который возводит мама одного из воспитанников.
Первый этаж пока еще в запустении. Сохнет стяжка, висит проводка, нет дверей. В фильмах-боевиках в такие места завозят строптивых партнеров или подельников. «Вот здесь будут жить руководители. Здесь расположится мотивационное отделение, где новички будут жить целый месяц, чтобы понять, готовы они к прохождению курса или нет». Александр показывает мне помещения. Чем выше, тем приветливее они становятся. «Вот – для молитвы, вот кабинеты психологов, гостевые комнаты».
Третий этаж уже просто великолепен. Из окон открывается прекрасный вид на окрестные поля. Да-да, вокруг очень много красоты! Снизу, из-за высокого забора ее не увидеть. Надо лишь подняться по лестнице без перил, даже если трудно и ты очень боишься высоты.
– Застроят, наверное, скоро всю эту красоту? – обращаюсь к Александру. – Кругом коттеджи. Жалко.
Он улыбается и ничего не отвечает.
Оказывается, мама воспитанника настроена столь серьезно, что намерена выкупить и эти прекрасные окрестные поля. А построен на них будет храм. Что же еще?
Екатерина Савостьянова
