Общественная палата разрабатывает новую концепцию школьного курса литературы, которая призвана сделать детей патриотами, помочь правильно понять «опасные» для них произведения, а некоторые книги вовсе изъять из школьного курса. По замыслу разработчиков, новая концепция будет «ориентировать учителей на воспитание в детях через литературные образы гордости за нашу многонациональную страну, глубокого и спокойного патриотизма, уважения к различным культурам, на формирование в учениках ценностей крепкой традиционной семьи».
Комментирует Ирина Лукьянова, писатель, журналист, учитель литературы:
И журналистам, и учителям в последнее время постоянно приходится комментировать какие-то туманные инициативы с неясным статусом. Общественная палата выступает с инициативой, «Известия» пишут, Пожигайло ссылается на Минкульт, Минкульт опровергает. Та же история с пресловутой программой Ланина: Ланин говорит одно, про его программу пишут другое, саму программу никто из пишущих в руках не держал.
Мне кажется, для пользы дела будет очень хорошо, если мы все дружно перестанем пользоваться услугами агентства ОБС. Если мы будем обсуждать документы, которые мы читали сами, весь текст целиком, а не в выжимках и кратких пересказах, если мы будем точно знать, откуда взяты и каким путем получены цифры, которые мы обсуждаем. Чем меньше пламенной риторики и чем больше конкретных фактов — тем лучше.
Давайте пока считать, что создание нового патриотического учебника и методичек, где написано — что именно учитель имеет право рассказать ученику про писателя, это частная инициатива Пожигайло, а концепция Хлестакова как Антихриста — его частное мнение.
Честно говоря, я не представляю, кто может меня заставить на уроке говорить то, во что я не верю, и придерживаться методичек, навязывающих определенные взгляды.
Скажем, совсем недавно я держала в руках методическое пособие для учителя, где говорилось, что фамусовское общество — это мудрые люди, придерживающиеся традиционной этики и морали, консерваторы в лучшем смысле этого слова, а Чацкий — опасный вольнодумец, который несет в Россию страшные и чуждые ей идеи насильственной смены власти и вообще гибельного либерализма, не уважает старших, — а с ним еще мягко обходятся: только выражают беспокойство по поводу его душевного здоровья. Разумеется, мы эту концепцию — как одну из возможных трактовок пьесы — обсудили на уроке; моих девятиклассников она скорее насмешила, чем убедила: как будто сам Фамусов писал.
Обсуждать можно разные концепции, а вот когда навязываешь, когда раздаешь однозначные оценки — Катерина ошибалась, Татьяна поступила правильно, Каренина грешница, Гоголь был прав, Лермонтов неправ, Чернышевский вообще государственный преступник — детям сразу перестает быть интересно. Задача курса литературы не в том, чтобы поделить авторов и их героев на агнцев и козлищ по какому-то выдуманному параметру — хоть революционности, как в СССР, хоть патриотизма и духовности, как сейчас.
Это очень узкое, прикладное и бессмысленное стремление — свести все многообразие человеческого опыта, отраженного в литературе, к патриотизму. И уж тем более невозможно понять, как сделать из курса русской литературы учебник казенного патриотизма, и, главное, зачем.
Люди, далекие от школы, не очень понимают, видимо, что во всех школьных программах давным-давно присутствует «тема Родины» у каждого мало-мальски значимого поэта. И что самые патриотичные произведения — это ведь не те, где голословно декларируется любовь к Родине. В русской литературе это всегда любовь сквозь боль и слезы – «люблю Отчизну я, но странною любовью», «но и такой, моя Россия, ты всех краев дороже мне», и гоголевские мокрые галки на заборе, и мокрые галки у Чехова, и палата номер шесть, и «места немилые, хотя родные», и «эти бедные селенья», и «хоть три года скачи, ни до какого государства не доскачешь», и «земля обильна наша, порядку только нет», и «если зажмут мой измученный рот, которым кричит стомильонный народ»…
И настоящая любовь — это ведь не гордость, не пафосная надутость, не радость о родине слонов, не ощущение своей крутизны; это способность быть рядом, любить, заботиться — в горе, в бедности, в страдании; любить свою жену, мать, брата, мужа, Родину не только сильными, красивыми и победительными, но и глупыми, несчастными, неправыми, побежденными и слабыми.
Вот как раз сегодня, хотите верьте, хотите нет, мы говорили со школьниками именно о страсти и любви, прямо по желанию Пожигайло — о том, есть ли выход из неразрешимых ситуаций, о Катерине, которая топится, Карениной, которая борется за свое счастье, а потом бросается под поезд, о Маше Троекуровой и Татьяне Лариной, которые за свое счастье не борются. О том, следует ли Онегину бороться за свое счастье и как. О том, как жить с несчастной любовью. И о том, что заставить любить невозможно.
Заставить любить нельзя — не только человека, но и Родину. Тем более невозможно заставить правильно любить при помощи методички. Так что все это глупости.
Однако совершенно очевидно, что эти инициативы — часть тех самых перемен, которые переживает наше общество. Маятник русской истории качнулся в сторону заморозка, происходит очередная смены парадигм, которую пытаются отразить в преподавании литературы и истории. Происходит попытка прикрутить перестроечную вольницу, плюрализм и разномыслие — и в очередной раз реализовать проект о введении единомыслия в России.
Из чего следует, что реформаторы курса русской литературы как раз эту самую русскую литературу плохо читали, потому что в ней про все это давно написано.