Гейм-дизайнер зарабатывает больше экономиста. Алена Владимирская — о выборе профессии в новом мире

Спросите себя: «Я не загоню ребенка в безработицу?»

— Алена, сегодня школа может помочь ребенку понять, какая профессия ему больше подходит?

— Единственные, кто несет ответственность за будущее своего ребенка — это родители. <…>

Если еще и школа поможет [в профориентации], то родителю очень круто повезло. Но единственные, кто реально должен это делать, если мы хотим своим детям хорошего — я рассчитываю, что здесь все-таки не упыри какие-то, мы все хотим своим детям хорошего — это родители.

— Если это на нас, на что в первую очередь обращать внимание? 

— Надо обращать внимание на себя. Давайте исходить из того, что каждый из нас желает своему ребенку самого лучшего. А мир очень сильно изменился. 

Эта классическая история — «кто на завод пойдет?» — уже не работает по простой причине: еще несколько лет, и на заводе такое количество людей будет не нужно из-за автоматизации. Будут нужны суперпрофессионалы, в том числе рабочих профессий — супертокарь и суперслесарь, суперинженер. Но масса людей, которые делают механическую работу, будут не востребованы. К чему я это говорю? 

Начинать надо с себя. Честно сесть перед зеркалом и сказать: «Дорогая Леля, прекрати, пожалуйста, все свои комплексы, хотелки и незнание текущего мира вымещать на ребенке. Желай ему самого лучшего». Классический пример: «Играешь сутками, что за дурость такая? Лучше бы учил математику, пошел бы в экономисты». 

Выпускник экономического факультета в Москве получает 45 тысяч рублей, в регионе — 15–20 тысяч рублей.

Тот же самый мальчик или девочка после специализации «Компьютерные игры» — не только программисты, но и гейм-дизайнеры, сценаристы, комьюнити-специалисты внутренних чатов — в другом положении. Дефицит этих людей где-то 50-60%. У них никаких проблем с поиском работы нет. 

Зарплата гейм-дизайнера или программиста на старте — 60–70 тысяч рублей в Москве и 30–40 тысяч рублей в регионе.

Перед тем, как заняться профориентацией с ребенком, ответьте себе на вопрос: «Что я хочу для своего ребенка?» И на второй: «Насколько мои советы сейчас современны и адекватны текущему миру, не загоню ли я своего ребенка в какой-то ужас будущей безработицы?»

Поэтому мы делаем курсы профориентации не для детей, а для родителей. Я не верю в далекие профессии будущего, там все может меняться. Но мы понимаем стратегию развития компаний, поэтому представляем, каким мир будет через пять лет. Кто будет востребован, какие нужны навыки и как помочь с этим детям.

Ребенку до 12–14 лет важно показать многообразие профессий, а не навязывать свой выбор: «Я юрист, и ты им станешь».

Это часто бывает в династических профессиях, в семьях, где три поколения юристов или экономистов.

— «Мы все врачи».

— Да. Еще хуже, когда папа создал свое дело, например, у него три мойки машин. Он девочке говорит: «Ты вырастешь — и ты, и твой муж унаследуете эти мойки». Она: «Божечки, я искусствовед, я хочу искусством заниматься». Это воспринимается как проклятье. 

Саму суть, чем хочется заниматься дальше. Чаще всего нам хочется заниматься тем, что у нас получается, потому что нас хвалят. Тем, что нам приносит удовольствие, не всегда, но чаще всего. 

К счастью, сейчас и в маленьких городах можно показать ребенку многое. Есть бесплатные курсы Coursera, есть на YouTube разные интересные лекции. Лучше, конечно, офлайн. Надеюсь, что сейчас пандемия пойдет на снижение и можно будет поводить ребенка в разные секции. 

Тут есть важный момент. Я — поздняя дочка из гуманитарной провинциальной семьи. И музыку ненавидела лет до 35, пока не попала в хорошую оперу. Почему? Потому что все детство ходила в музыкальную школу. 

— Как же без музыки?

— Да, как же? Девочка должна быть хорошо воспитана. Но это история про то, что не надо через силу тащить ребенка в то, что вам кажется важным. 

Ребенок не хочет. Почему? Не нравится вставать в восемь утра? Надоели домашние задания? Или это правда не его? Например, я плохо пела. Мне было стыдно на хоре позориться, слуха нет, голоса нет. 

Если ребенок не хочет, потому что он ленивый — конечно, не надо провоцировать лень. А если вы чувствуете, что не его — не надо, не тащите. 

Попробовал одну секцию, бросил, пошел в другую — это нормально. Так к 14 годам ребенок поймет, кто он и чего хочет.

Условно, подростку нравятся компьютерные игры. Тут родители решают: это не профессия, а непонятно что. Но это профессия! Это даже целая отрасль индустрии, где множество профессий. Зарплата у работающих там людей выше, дорогие родители, чем у вас. Другой вопрос, что в наше время такого не было, и всем кажется, что это баловство. Но мир изменился. 

Как превратить увлечение ребенка в профессию

— Но если ребенок с утра до ночи пропадает в игре — он один из ее пользователей.

— Все мы вышли из пользователей. Все великие люди, которые сейчас работают в гейм-индустрии, начинали с того, что много играли. 

Другой вопрос, что делать дальше. 

На этом этапе важна первичная заинтересованность. Неважно, чем ты занимаешься — компьютерной игрой или биологией. Сначала ты притаскиваешь домой всех кошечек, собачек, хомячков и прочих, или ты сутками сидишь за компьютером — неважно. 

Расскажу на примере. Вдруг один выпускной класс школы весь пошел на биофак, потому что учитель был очень клевый и всех зажег. К чему этот пример? 

Вы должны помочь ребенку найти того человека, который станет для него авторитетом и приведет в тот мир, который он выбрал. Это может быть учитель в школе, руководитель кружка, друг семьи. Не родители, потому что подросток против них протестует. <…>

Вторая важная штука — родитель должен быть крепостью. 

Например, пошел ребенок учиться и вдруг после первого курса понял, что это вообще не его. Тут есть две позиции [родителей]. Первая — «ты такой-сякой, все плохо, ты идиот, мы в тебя вложились». Особенно если образование платное. Это доводит чаще всего до ужаса. Вторая — поддержать и принять его выбор.

Дело в том, что я по карьерному консалтингу работаю с топами за сорок, которые выбрали не свою профессию. Родители заставили, институт был рядом, еще какая-то причина. Поскольку они умненькие, то шли, шли и шли. Может быть, даже хотели все поменять, но женились, взяли ипотеку и так далее.

К сорока, если это не его профессия, человека чаще всего обгоняют и увольняют. 

Поэтому важно, если ребенок ошибся, в этот момент быть крепостью. Прежде всего сказать: «Все нормально, мы с тобой», — и поддержать. В этот момент подросток должен понимать, что у него есть право на ошибку. 

Для меня поразительно, почему мы этого права не даем. Мы, взрослые люди, регулярно выбираем не ту работу, не тот брак, не тех друзей. И думаем, что это нормально — с нашим опытом. А когда 15–16-летний молодой человек выбирает вуз и карьеру на всю жизнь и вдруг ошибается: «Как же ты посмел?»

— Мы не поощряем инфантилизм? Туда пошел — не нравится. Сюда перепоступили — тоже не нравится. Не получим вечного студента?

— Я люблю в этом смысле западный подход. Когда в 12–14 лет ты говоришь своему сыну или дочке: «Тебе исполнится двадцать, я тебе оплатила образование, есть бабушкина квартира. Дальше живи, пожалуйста, сам. Ты всегда можешь ко мне обратиться, я помогу тебе в сложной ситуации, где-то советом, где-то деньгами». Обычно это очень отрезвляет. 

Поэтому мы поощряем инфантилизм, скорее, другим.

«Ну, это же мой мальчик, он еще не работает, как я его брошу?» Потом мальчику 40 лет, а он так и сидит, не может работу найти. 

Или вторая вещь, самая чудовищная. Я знаю много таких случаев, потому что консультирую на эти темы. Когда дети в 35-40 лет говорят родителям: «Ты мне жизнь сломала — отправила в этот вуз». А дальше начинается великая травма семьи.

Поэтому одна из самых важных задач родителей — не навязывать свой стереотип. Мы должны понять — то, как жили мы, наши бабушки и дедушки, было иначе. Не лучше и не хуже, а по-другому. Мир стал другой. 

Какие мягкие навыки нужны ребенку уже сейчас

— Что из мягких навыков, о которых говорят специалисты — работа в команде, коммуникация, язык — правда важно?

— Во-первых, это не рабочий опыт, а именно навыки, которые помогают лучше делать карьеру. И на начальном этапе они довольно сильно переоценены. 

Эти навыки понадобятся, когда вы станете топ-менеджером. Но нанимать вас на начальном этапе будут за ваш профессиональный опыт, причем хорошо реализованный. Не из серии «я могу вообще», а «я это сделал, и рынок это признает». 

— Кейсы?

— Да-да. Это самое важное. 

Какие мягкие навыки нужно формировать у ребенка как можно раньше: 

1. Структурное мышление — уметь вычленять важное. Хаос в мире все увеличивается из-за количества и доступности информации. В этом поможет лего и программирование. 
2. Умение отличать фейки от правды.
3. Английский язык.

Английский язык очень важен. Что бы там ни было — политика, экономика — мир все равно международный. И карьеру лучше делать с учетом этого, иначе воронка в радиусе сильно сужается. 

Три причины получить высшее образование

— Насколько высшее образование у нас переоценено, нужно, не нужно?

— Вы знаете, скорее, скажу, что сейчас оно недооценено. Потому что мы его настолько унизили за эти годы — где-то справедливо, где-то несправедливо. В результате обесценили практически полностью. Между тем, оно нужно.

Второе, что дает высшее образование — это нетворк. Связи, которые помогают дальше расти всю жизнь. <…>

Еще один важный момент — если вы учитесь в большом вузе, а я всегда рекомендую поступать в большие вузы с широкой специализацией — у вас есть больше возможностей для безболезненных бесшовных переходов. 

Условно, я вдруг поняла, что не хочу быть маркетологом. Можно поменять специализацию в рамках одного вуза — может быть, с частичной потерей года. Но это сделать намного легче, чем перепоступать полностью. 

У высшего образования большие проблемы — знания чаще всего не адекватны текущему состоянию бизнеса.

Но с точки зрения среды обитания человека, если это хороший вуз… Очень важно тут не попасть в кучу шарашкиных контор. Я когда-то заканчивала МГУ, университетов в стране было пять или шесть. Ты закончил университет — это было гордо.

— Да.

— Теперь у нас университетом называется любой вчерашний техникум. Поэтому поступать надо в тот вуз, который даст хороших преподавателей, хороший нетворк. 

Еще один важный момент. Если ты учишься в крутом вузе, там есть кафедры или специализации большого количества профильных компаний. Поэтому выпускники чаще всего вообще не ходят в этом замкнутом круге поиска первой работы. Расскажу: «Здравствуйте. Мы не можем взять вас к нам, потому что у вас нет опыта работы».

— Да.

— «Где я его возьму, если меня никто не берет?»

Если вы учитесь в вузе, где есть профильные кафедры или факультеты, вас уже где-то с бакалавриата начинают приглашать: «Приди на стажировку, поработай с нами. Напиши на базе нашего проекта курсовую». 

В вузе с профильными кафедрами или факультетами больше возможностей для стажировок, а значит и дальнейшей карьеры.

Вероятнее всего, у выпускника к моменту выпуска есть один-два оффера (предложения о работе. — Прим. ред.) от крутых компаний. Или есть что показать как опыт работы.

Еще в таких вузах чаще всего преподают практики бизнеса. Для чего? Чтобы набирать умненьких молодых специалистов, на ходу доучивая тому, что не может дать образование.

Лучше поступить на ту специализацию, где меньше конкурс, где меньше балл ЕГЭ, в очень крутой вуз, чем в не крутой на крутую специальность.

Повара, токари и мастера маникюра всегда заработают

— «Я хочу быть поваром», — говорит ребенок. Понимаю, что шеф-повар в крутом ресторане зарабатывает больше преподавателя на филфаке. Куда двигаться?

— Стали возрождаться учебные заведения, которые раньше были техникумами, их стало много. Вы заканчиваете любой бакалавриат и приходите подмастерьем. 

Более того, я вообще советую — если вы что-то можете сделать руками, делайте, это дико востребовано. Например, токарь высокого разряда в Москве получает 400 тысяч рублей, и его не найдешь. 

Потому что за то время, пока перестраивалась страна, у нас цепочка обучения рабочим профессиям выпала. Те, кто учился еще при Советском Союзе, уже не очень могут работать. Обучение стало восстанавливаться в последние пять–шесть лет, выпускники еще до высокого разряда только дорастают. 

— У вас прямо запросы такие есть?

— Конечно.

— Я так понимаю, что в Европе тоже очень востребованы эти профессии.

— В Европе тоже очень востребованы. Хороший повар — это великая штука. Хорошая медсестра сейчас очень нужна.

Никаких проблем, если ты умеешь что-то хорошо делать руками, с трудоустройством нет. Это классическая история: девочка идет работать на ноготочки. Если ты нормально делаешь ногти, то свои 150 тысяч в Москве заработаешь.

— Как все-таки понять — все-таки вуз или колледж, и становись классным парикмахером?

Дальше родитель ему говорит: «Чего ты пойдешь супы свои варить? Иди на маркетолога, вот там-то жизнь. Будешь ходить в красивый офис в красивых платьях». Может быть, и будешь, но за маленькую зарплату с большой вероятностью увольнения. 

— Хотя в очень многих таких профессиях хорошая база высшего образования часто нужна…

— Да, но не сразу. Есть смысл, если у вас какая-то рабочая профессия, научиться ей сначала на уровне профобразования, поработать несколько лет, а потом уже получить высшее образование. Вы уже четко понимаете, зачем — чтобы перейти на следующий, более высокий уровень мастерства.

«Мама, я буду блогером»

— Куда выруливать с подростком, который уверен, что он станет блогером и что у него будет все в шоколаде. «Я буду миллионником, они вон как круто живут!»

— «Хорошо, ты будешь блогером, давай, делай. Что, не получается? Почему просмотров нет?» Надо понимать, что за каждым блогером стоит целая команда. Мы сейчас много ищем специалистов для очень крупных блогеров, миллионников.

И вы говорите ребенку: «Смотри, есть такие-то профессии. Давай, пока у тебя нет возможности иметь команду, учись». 

И что-то потащит — либо маркетинг, либо SMM, либо съемка, либо монтаж, либо режиссура. Не надо обесценивать эту историю, надо ее раскладывать на линейку профессий.

Классический пример. Приходит родитель: «Мой дурак ничего не хочет, хочет быть блогером, зарабатывать миллион». Ок, хорошо. Мы садимся разговаривать: «Тебе какая тема блогерства интересна?» — «Не знаю. Ну, вот это». Что угодно. «Ты хочешь раскрученный блог. Деньги дают только под раскрученный. Ты полгода его ведешь, у тебя максимум 300 просмотров — это в пике, ты куда-нибудь попал. Давай попробуем это увеличить? Ты же хочешь на этом зарабатывать. Смотри, первое — курсы SMM. Вот курсы видеомонтажа». И ты начинаешь ему рассказывать про разные профессии. 

Он пробует одно — нет, не то. Пробует второе — нет, не то. Пробует третье — нет, не то. Потом он либо отказывается от идеи стать блогером, либо какая-то из этих профессий его цепляет.

— Сделай шаг вперед, пойми, как там.

— Да, никогда не обесценивай — раскладывай линейку профессий и говори: вот раз, вот два, вот три. Сейчас курсов много бесплатных, пожалуйста. Либо что-то зацепит, либо: «Ок. Я понял, что не хочу быть блогером». Пошли дальше.

«Школьного английского не хватит»

— Для нашего поколения было нормально устраиваться на работу с качеством английского «читаю и перевожу со словарем». Сейчас у работодателя на столе лежат резюме людей, которые просто знают его как носители языка.

— Если мы говорим с точки зрения образования, сейчас с этим проще — ты берешь уроки у носителей языка и через определенное время говоришь как носитель.

Сейчас есть возможность смотреть сериалы на английском, фильмы на английском. Мне кажется, с этим стало проще.

— Это, скорее, про осознание родителей того, что «мы как-то закончили, школьного английского нам хватает».

— Школьного английского однозначно не хватает вообще ни на что. Какое количество часов в неделю, я сейчас не помню, оно настолько крошечное. 

Помню себя после школы — там мало что знаешь и понимаешь. Это не общий английский, это английский школы.

— У вас вообще языки важная часть жизни?

— На самом деле, у меня правда плохой английский. У меня был практически свободный французский, сейчас уже, наверное, нет, испанский и английский. 

Я к чему? Если ты хочешь какой-либо международной карьеры, то основной стоппер здесь — не твои профессиональные навыки, а именно язык. Если у тебя нет языка, ничего не получится. 

Это очень хорошо объяснять блогерам. Есть русская аудитория соцсетей, она маленькая. В ней выделиться довольно сложно. Если ты хорошо знаешь английский, можно прикольно рассказывать о России, о каких-то вещах на весь мир. Вероятность того, что тебя заметят, намного больше.

Троечники успешнее отличников?

— Про троечников и отличников — что из этого миф? Часто пишут, что троечники намного успешнее в карьере, чем эти ваши отличники.

— Я вообще сложно отношусь к истории отличников, я никогда не была им.

Я всегда была троечником ровно потому, что мне были интересны другие вещи. 

Делала во всем образовании минимальное количество, чтобы перейти на следующую ступень, и отстаньте. Кроме первого курса, когда все прилежно пытаются учиться.

— Есть же разные троечники. Троечники, которым что-то одно глобально интересно — «я пишу книги, а математику я вообще не знаю»…

— Если ты троечник, потому что не вытягиваешь, надо задуматься, стоит ли тебе этим заниматься. Может быть, ты не на своем уровне или вообще не в своей профессии. К тебе большой жирный знак вопроса. 

Если ты троечник, потому что тебе интересно что-то другое — это понятно. В школе я точно понимала, что буду заниматься литературой, людьми и прочим, а надо учить физику — я ее до минимальной тройки доучивала. 

Потому что дальше вся твоя жизнь пойдет наперекосяк. Это большая работа, прежде всего, родителей. 

— «Что мне будет? Получил тройку, отвалите от меня, я YouTube включу», — это другая история.

— Да. Мне кажется, тут очень хорошо действует следующее: «Дорогой, тебе исполнилось 19 лет. Пожалуйста, вот бабушкина квартира. Живи. Мы два раза в неделю по субботам и воскресеньям ждем тебя на обед». И это надо не в 19 лет объявлять, а намного раньше, чтобы человек думал: «Не, они говорят, но, наверное, так не будет». Потом хопа. «Как? Правда?»

— «Что мне теперь делать?»

— Да-да. Жить на что? Заниматься чем? Это очень дисциплинирует. Мне кажется, лень происходит из-за того, что человеку не страшно. Мама есть.

— «Они поорут сейчас, а потом все равно все будет классно».

— Да, вечером котлетами накормят. 

Вы должны понимать, что вы не бросаете свою кровиночку, а в результате приносите ему пользу. Если он будет совсем погибать, умирать, наверное, накормим, понятно. 

Мне кажется, единственный способ заставить человека работать — это просто оставить его в тех условиях, когда ему надо начать работать. Все.

Три главных ошибки в поиске работы

— Какие типичные ошибки молодых специалистов вы видите? 

— Первое — это неадекватность требований. Условно, я закончил Вышку, выйду на работу на зарплату не менее 80 тысяч в Москве. Но тебя за 40 не очень ждут, и это самое большее, что ты можешь получить. Это главная проблема, почему выпускники не находят работу. 

Второе — наши студенты очень мало работают в рамках, когда они учатся — стажировки, волонтерство, а это самое ценное. 

Третье — выпускники приходят на собеседование неподготовленные. Мы к этому нормально относимся — студент окончил вуз, разместил резюме, у него восемь приглашений пришло. Он бегает по ним два дня, и уже забыл — кому, чего.

Совет: составьте в телефоне план — не больше двух собеседований в день. И напишите — у меня сегодня в 10 собеседование, ее зовут Ольга, рекрутер, направление «Умные девайсы», позиция такая-то. 

Но это менее важно. Если у тебя адекватная история про зарплату и у тебя есть опыт, дальше мы разберемся, поможем.

Главные ошибки выпускников при поиске работы:

1. Неадекватные требования к зарплате (она не должна быть высокой на старте).
2. Нет опыта работы к окончанию вуза (нужны стажировки и волонтерство).
3. Не готовятся к собеседованиям (важно назначать не более двух в день).

«Была твоя кровиночка, а тут такой монстр»

— Алена, вы своему ребенку помогали делать уроки?

— Аня, у меня очень сложные отношения с дочкой были, особенно в школьное время, потому что я фактически переехала жить в Питер, потом в Москву. Ася не захотела менять школу в Вологде, поэтому я была воскресная мама, приезжала на выходные. Я не помогала. Моя мама, бабушка, с которой она жила, преподаватель, она помогала. Более того, какие-то занятия бабушка тоже за нее делала.

— Как здесь правильно определить стратегию? Некоторые говорят, вообще надо выключиться родителям из процесса уроков, пускай сам плавает. Кто-то говорит: «Как он без меня с этим всем?» В школе, которая больше контролирует, чем учит.

— Одна из важных вещей — родитель ребенку должен быть другом. Тем, кто не потакает всему, но может помочь.

Помочь, если твоего ребенка завалили уроками. Сначала в начальных классах, когда в десять вечера выясняется, что завтра к первому уроку мы должны принести настольную композицию из шишек. Естественно, никакой ребенок делать это не будет, вы будете вечером с мужем эти шишки клеить, проклиная все на свете. 

Когда в старшей школе начинается истерия: «ты не сдашь ЕГЭ», «ты плохо сдашь ЕГЭ». Тут родители, на мой взгляд, должны либо помочь, либо вообще с ребенка снять то, что ему не нужно. Это с ума можно сойти, когда я на это смотрю. 

Но при этом не снять с него ответственность. Ребенок должен понимать, что это его задача, его жизнь, а здесь поможет мама, потому что ужас. Мы в семье все друг другу помогаем. 

«Завтра у мамы будет тяжелый день, поэтому я к ее приезду с работы приготовлю ужин, а сегодня она за меня напишет какое-нибудь дурацкое сочинение».

Я за такой подход, за человеческий.

Это сложно, это какими-то этапами получается. В подростковом возрасте не получается. 

Я до сих пор с содроганием вспоминаю подростковый возраст своей дочери, мама моя говорит, что было такое же со мной. 

Не всегда получается подружиться, потому что была твоя кровиночка, а тут такой монстр. 

Какой тут подружиться? Мама, уберите от меня, вообще! 

— Это неотъемлемая часть процесса сепарации, нас должны в некотором смысле раздражать дети, потому что иначе ты кровиночку не отпустишь от себя жить.

— Да.

— В процессе профориентации помогали?

— У меня была другая ситуация, чудовищная. У меня Ася, когда закончила школу, поступила в университет, отучилась там полгода, ей там очень не нравилось. Она человек очень закрытый, пришла и сказала: «Мама, я ушла из университета». Это первый курс, на котором нельзя восстановиться. 

Она пришла, сказала это и легла к стенке, отвернулась, в своей комнате закрыла дверь и так лежала. Я через неделю поняла, что ребенка теряю, потому что она так лежит, выходит что-то поесть, уходит и закрывает дверь. 

Год она читала какие-то книжки, сидела в компьютере, рисовала, она много рисует. Где-то, наверное, месяцев через шесть-семь мы только начали об этом разговаривать. Я говорю: «Давай попробуем определиться». Иногда ты не можешь это сделать сам. У нас работает девушка, которая очень верит в подростковую профориентацию, я ей сказала: «Помогай». Она с дочерью моей позанималась. После этого еще несколько месяцев думала Ася и потом пошла учиться.

— Что происходит в этот момент с родителем? Есть же звоночек: мы теряем время, она сейчас могла бы…

— Я вообще с ума сходила. Я шла по улице, мне надо идти домой. Я била себя по рукам, ты сейчас не начнешь на нее орать, даже не вопрос, что ты теряешь время. Девочка, армии не будет, но она лежит дома, просто лежит. Ощущение, что она теряет жизнь, я теряю жизнь. 

А потом ты понимаешь, что это такой этап взросления. Просто очень важно в этот момент не давить и не орать. Не могу сказать, что это у меня на 100% получалось. Нет, на каком-то этапе не получалось. У меня сработал страх, что если я сейчас что-то сделаю…

— Передавлю.

— Я могу просто физически потерять ребенка. Поэтому я прямо по стеночке ходила.

— И как, сработало?

— Ужасно. Когда меня потом спрашивали: что, может быть, еще? Я говорю: нет! 

— В плане профориентации дальше сработало?

— Все нормально, учится. Уже не учится, работает, все хорошо. 

— В чем было дело? Это было окружение или это была профессия? 

— Это было то, что люди по-разному взрослеют. И то, что Аське надо было повзрослеть внутренне. Школу она закончила формально в 16 лет, а реально ей внутренне лет 13. Для нее этот большой взрослый мир был очень сложный. Ты как его ни упрощай, какими-то подушками ни обкладывай, но ты выходишь в пространство… Ее любили в институте, очень не хотели ее отпускать, ее любили в группе, но ей было очень некомфортно. Ей надо было повзрослеть и прожить это время, чтобы это получилось.

— Где бы этой мудрости родительской набраться?

— Поэтому я не хочу повторять, потому что это прямо ужас-ужас.

— Простых рецептов нет?

— Ой, нет-нет! Вообще этот подростковый возраст — это очень страшно. Я прямо боюсь.

Текст был впервые опубликован 25 декабря 2021 г.