«Бывший зэк» Фудель
О своей первой встрече с творчеством Сергея Иосифовича Фуделя рассказывает литературовед Людмила Ивановна Сараскина.
Работа над ошибками
В 1997 году Никита Алексеевич Струве, историк литературы, профессор Сорбонны, издатель, привез из Парижа в Москву машинописный текст и обратился в литературное представительство Солженицына — не посоветуют ли там специалиста, который хорошо знает произведения Достоевского и литературу о нем. Назвали меня.
И вот я несу домой эту объемную полуслепую машинопись с большими пропусками, под названием, которое ни о чем мне не говорит: «С.И. Фудель. Наследство Достоевского».
Честно говоря, я взяла читать текст с большим предубеждением: сколько за свою жизнь я получила кустарных рукописей от «любителей»! Как правило, они разочаровывали, и с первой же страницы было понятно, что можно и не читать дальше. А здесь, несмотря на плохую печать, текст захватил меня!
В тот момент я не знала, кто такой Фудель. Мне только сказали — «бывший зэк». И никто из моих коллег-достоевсковедов тоже не слышал этого имени. Оно было знакомо, как потом оказалось, только некоторым церковным людям, знавшим когда-то этого человека лично.
Так, отец Николай Балашов, с которым я состояла в многолетней переписке и который тогда был сельским священником в селе Любытино Новгородской области, на мое сообщение, что теперь я начинаю работать над рукописью Фуделя, ответил: «Да-да, я его знал. Это был светлый человек».
Сергей Фудель. 1920-е гг.
Я узнала, что Сергей Иосифович был сыном священника Бутырской тюрьмы Иосифа Фуделя и провел в общей сложности в ГУЛАГе 35 лет. С 1921 по 1956 год. Его, студента-первокурсника Московского университета, арестовали за споры с обновленцами.
Выйдя из лагеря в период хрущевской оттепели уже пожилым и больным человеком, он стал писать. «Наследство Достоевского» было закончено в начале 1960-х.
Прочитав работу, я была поражена свежим, светлым взглядом на Достоевского, прочувствованным сердечным отношением! У меня сразу возникло доверие к автору, убежденность, что он на самом деле так верит, так чувствует, так глубоко понимает!
Вообще, когда у тебя возникает доверие к вере другого — это оказывается очень важным! Ведь как часто видишь, особенно сегодня, насколько люди бывают неискренни и только делают вид, что они глубоко религиозные. А здесь — все выстрадано, глубоко, сердечно. И я поняла, что обязательно должна эту книгу подготовить к печати. То есть проверить все цитаты, все даты.
Там было множество несостыковок, неточностей, явных ошибок. Например, цитировалось письмо Тургенева к Достоевскому от такого-то числа такого-то года, но я прекрасно знала, что такого письма никогда не было и быть не могло. Начинались поиски, и в итоге оказывалось, что это письмо Некрасова к Панаеву.
Нужно было все сверить, атрибутировать. Ни для кого я бы не стала делать эту работу. Никогда. Быстрее свою книгу написать. Но тот свет, который излучала рукопись неизвестного мне человека, которого уже нет в живых, не оставлял мне другого выхода.
Я почти год работала с этой рукописью, и когда все было готово, в свет вышла книжка. Ее раскупили мгновенно. Это была первая в мире увидевшая свет книга С.И. Фуделя.
Сын Сергея Иосифовича Николай Сергеевич Фудель, сказал мне тогда: «У меня есть огромное количество писем, документов, оставшихся от отца. Передам только в ваши руки». Это потрясающее наследие попало в мои руки, и в итоге, в 2005 году, вышло трехтомное собрание сочинений С.И. Фуделя.
Достоевский из сельпо
1955 год. Сергей Фудель еще в ссылке, в Красноярском крае. Работает скромным бухгалтером — счетоводом в маленькой артели. Одинок. Семья в Москве.
И вот в деревенском магазинчике, в сельпо, где продаются лопаты, тазы, скудная одежда, несколько книг, он покупает роман Достоевского «Идиот» — произведение, которое читал лишь в молодости.
В письме к сыну рассказывает о чтении романа как о каком-то колоссальном счастье.
«“Идиота” я перечитываю с великой благодарностью автору. Был он, несомненно, учитель христианства, и его только тот не понимает и не любит, кому непонятна христианская нищета… Читаю, ухожу на работу на весь день и среди дня часто ловлю себя на том, что стараюсь быть лучше, чище, терпеливей, любовней, великодушней, проще, стараюсь подражать бедному Идиоту! Вот она, проповедь христианства, и я вновь услышал ее».
Это и стало тем самым моментом, когда у Сергея Иосифовича зародилась мысль написать о Достоевском. Когда он вернулся в Центральную Россию (ему разрешали жить не ближе к столице, чем за 100 км.), он приезжал в Москву с рюкзачком, ходил по библиотекам, по знакомым, делал выписки. Вот отчего появлялась путаница в именах и датах — он все записывал наспех, на случайных листках. Дома книг не было.
Жизнь Сергея Иосифовича Фуделя — невероятный пример стойкости и смирения. У него была украдена жизнь, его преследовали жестокие несчастья. Но ни разу у него не прозвучали ноты ожесточения, злости.
Я опубликовала 200 писем, которые он написал сыну в Москву. Сын — аспирант Института мировой литературы, писал в то время кандидатскую диссертацию по Тургеневу. А старшему Фуделю неверующий Тургенев казался писателем сухим и безблагодатным. Отец пытался повернуть интересы сына в сторону православной культуры, надеялся «отвести» его от безрелигиозного Тургенева и «привести» к верующему Достоевскому.
Ссыльный, одинокий, больной человек хотел открыть сыну свет правды, которая содержится едва ли не в каждом романе Достоевского.
Он делал это необыкновенно ласково, ненавязчиво, не давил, убеждал сына личным примером, а не запретами или строгим назиданием. И когда сын здесь, в Москве, читал письмо о том, как папа, старый, больной, где-то там, под Красноярском, восхищается романом «Идиот», у него в душе закипали слезы сострадания. Когда я познакомилась с Николаем Сергеевичем, я увидела, насколько велики результаты такого воспитания.
Сергей Иосифович стал для меня ярчайшим примером стойкости в вере и правде. Это был истинный герой Достоевского, который попал под «Красное Колесо» Солженицына и стал… Фуделем — глубоким, светлым христианским писателем, мыслителем, богословом.
Подготовила Оксана Головко
Читайте также труды Сергея Иосифовича Фуделя: