Я помню самого себя в первые годы воцерковления — как сокрушался, и казалось, что Бог от меня отступил, что я согрешил чем-то ужасным, потому вот только что было, было оно, вдохновение при молитве — а вот его уже нет, как тужился изо всех сил, пытаясь вернуть это вдохновение, заново воспроизвести его в себе, как тер уши, щипал себя и жег ладонь на свечке, чтоб не засыпать при молитве, чтоб выгнать из головы посторонние мысли и образы...