В первый раз пошел я к старцу Серафиму с мыслью и намерением получить от него наставление и душеполезный совет в своем настоящем положении, несказанно смущавшем меня своей неопределенностью. С одной стороны, давний обет и влечение сердца твердили мне, отложив все мирское, житейское, идти по пути иноческого жития; с другой, – любовь к родительнице и брату внушали тревожную мысль, что я им еще необходим.