Великая Отечественная Война

Ленинградец, помни: если ты обработаешь и засеешь 15 сотых га, ты получишь капусту, ты получишь редиску, лук, морковь… Этого вполне хватит, чтобы обеспечить свою семью овощами на весь год. Вот две страницы из твоего дневника, ленинградец. Между ними год войны, из них десять месяцев блокады.

Не миновала сия чаша и меня. При отходе на восточный берег реки Вопь, где-то на окраине Копыревщины, на нас налетели юнкерсы. Помню как услышал противный вой пикировщика, но все же успел прыгнуть в какой-то окопчик. Далее был взрыв. Была темнота.

В 1943 году наша дивизия участвовала в прорыве вражеских позиций на линии Болохово-Мценск. Когда мы переезжали Оку по понтонным мостам, я увидел, что вода в реке окрасилась кровью. Повсюду тела убитых и раненых. В воздухе – сплошной стон. Стонут люди, стонут лошади. Я подумал тогда: «А еще говорят, что ада нет. Вот он, ад».

Накануне мы, студенты третьекурсники, сдали очередной экзамен и договорились отпраздновать это событие 22 июня, как раз воскресный день, поездкой в Петергоф. ы собрались и стали думать: как поступить? И решили – ехать…Мы приехали в Петергоф… Но никакого праздника не получилось. У всех на душе было невыносимо тяжело, все мысли были только о войне. Всякое желание веселиться пропало начисто, как будто и не было…

…Когда началась война, мне не было и семнадцати, но свою позицию по отношению к ней определила для себя сразу: надо помогать фронту, и пошла в ФЗО. Время обучения в фабрично-заводском училище в Красноармейске, где тогда жила наша семья, пролетело незаметно. Летом 42-го я уже работала на судоверфи электросварщицей. С фронта, который был уже недалеко, ежедневно приходили сводки одна тревожнее другой.

Орудийный снаряд попадает в штаб временной дислокации. Русский самолет с небольшой высоты обстреливает нас из пулемета. Немецкий самолет "Штука" пикирует на русские танки, расположившиеся близ города, и два из них уничтожает.

Вот еще один вагон с высокими поручнями; в нем едут до зубов вооруженные немецкие солдаты. В остальной части состава — открытых платформах, вроде той, на которой ехали мы, — перевозился совсем иного рода груз. Вначале я с непривычки даже не смог разобрать, что же это, и лишь через несколько мгновений понял, что вагон переполнен человеческими телами, за которыми сидели или стояли скорчившись живые люди. Самый осведомленный из нас коротко пояснил: “Русские военнопленные”.