С ним оказалось невозможно говорить о теории журналистики. Задаешь вопросы про концепции, форматы, жанры, даты – а он рассказывает про Чечню, Сербию, басков и ... Христа... Он настолько поглощен жизнью, прочувствованным, увиденным и понятым или непонятым, что говорить о теории религиозной журналистики ему, как кажется, очень скучно.