Источник: Профиль
Сергей Чапнин
Русская Православная Церковь должна ответить на исторические вызовы – тем более в условиях кризиса. Неверно и примитивно сводить выборы Патриарха к борьбе неких «партий и группировок».
Большинство светских журналистов не знают, на что похожи выборы Патриарха. Но писать порой приходится и о том, чего не знаешь. Есть простой рецепт: взять за основу какой-нибудь прошлогодний текст о выборах президента и переписать его под новую тему. Задумается ли кто-нибудь о том, что необходимо изменить не только фактуру, но и саму логику изложения материала?
Кто такие церковные «правые» и «левые»? Кто такие церковные «либералы» и «консерваторы»? Казалось бы, эти понятия имеют право на существование в любом контексте, когда речь идет о борьбе за власть.
Однако власть Церкви не имеет ничего общего с формулированием политических или экономических программ.
Могут ли вне этого контекста существовать либералы и консерваторы? Относительно какого центра православные могут уйти «вправо» или «влево»?
Митрополит Кирилл – «либерал»? На каком основании сделаны эти выводы? Он ездит в Ватикан, общается с протестантами и мусульманами. Утверждать, что все это он делает исключительно по своей собственной инициативе можно в двух случаях. Во-первых, когда «аналитик» совершенно не знаком с жизнью Церкви. Во-вторых, когда есть сознательное намерение исказить реальность.
Правда в том, что действия митрополита Кирилла регулярно получают одобрение Священного Синода. Эти документы – журналы заседаний Синода – находятся в открытом доступе. Под ними стоят подписи и тех членов Синода, которых светские журналисты записали в «консерваторы». Взаимодействие с политическими лидерами, межхристианский и межрелигиозный диалог – это те направления, за которые митрополит Кирилл отвечает в силу своих служебных обязанностей.
Митрополит Климент – «консерватор»? Никаких аргументов здесь вообще не приводится. Он воспринимается лишь как альтернатива митрополиту Кириллу, поэтому «консервативные» черты митрополита Климента СМИ подбирают в противовес «либеральному» кандидату.
Митрополит Климент десять лет провел в Америке и хорошо знает церковную жизнь разных православных юрисдикций. Известно его скептическое отношение к Зарубежной Церкви. Между тем для «консерваторов» характерно прямо противоположное – внимательное, дружественное отношение к зарубежникам.
Митрополит Климент поддерживает рабочие отношения с государственной властью, что также нехарактерно для церковных «консерваторов». Они демонстрируют свое недоверие власти и жестко ее критикуют.
Подводя итог, можно сказать, что миф о «правых» и «левых» – это инструмент разделения Церкви, попытки противопоставления одной ее части другой без достаточных на то оснований.
* * *
Аналогии с политической жизнью проникли в Церковь в первой половине 90-х годов. Романтический период деконструкции коммунистического режима с его многочисленными собраниями и митингами создал иллюзию того, что и в церковной жизни «необходима ясность». Духовенством и уже воцерковленными мирянами такой подход был воспринят очень настороженно. И только впоследствии, когда в Церковь пришли «новые верующие», эти взгляды получили распространение. Для невоцерковленных людей было естественным воспринимать Церковь, исходя из опыта своей прежней жизни.
Вспоминаются подпольные встречи христиан в Москве конца 80-х годов. Там собирались все – православные, католики, протестанты, старообрядцы, совершенно спокойно заходил на эти встречи игумен Герман (Подмошенский), ближайший сподвижник иеромонаха Серафима (Роуза). Это было блаженное время, когда никому и в голову не могло прийти разделить собравшихся лезвием политической терминологии. Такие попытки были бы сразу обличены как антихристианские. Еще свежи были в памяти воспоминания о том, что в советских тюрьмах христиане сидели вместе и помогали друг другу…
Во второй половине 90-х стал ясен основной вопрос всех дискуссий: какая именно церковная традиция подлежит восстановлению? Когда в истории Церкви был тот «золотой век», к которому необходимо вернуться? Это ранняя Церковь или Церковь Византийской империи? Это Киевская Русь или царствование Алексея Михайловича? Это синодальный период или время подготовки и проведения Поместного собора 1917 – 1918 годов? Консенсус так и не был достигнут. Именно поэтому сегодня в церковной жизни нет того «центра», относительно которого можно говорить о «правых» и «левых».
Необходимо помнить, что традиция – это вовсе не то, что никогда не меняется. Традиция позволяет нам изменяться, оставаясь самими собой. И здесь возникает еще один трудный вопрос: что необходимо восстанавливать, «реставрировать», а где необходимо приноравливаться к переменам, которые происходят в мире и в обществе?
Множественность возможных ответов порождает растерянность и стремление более жестко обозначить свои позиции. Затем возникает необходимость идеологического оправдания своей позиции как единственно верной. Еще один шаг – и все остальные уже враги, предатели, еретики… «либералы» или «консерваторы».
Это путь в тупик.
Церковному руководству не нужна «партия власти». У Церкви нет нужды сочинять теории о суверенной демократии. В Церкви есть иерархичность и соборность. Кроме того, не стоит забывать, что епископы – люди верующие. Для них судьба Церкви важнее, чем личные амбиции. (Впрочем, это не означает, что последних нет совсем.)
* * *
Между тем перед новым Патриархом встанет ряд системных вопросов, которые далеко не каждый сумеет решить. Они не имеют прямого отношения к идеологии, но требуют осмысления с точки зрения богословия, церковного права и традиций церковного управления.
Во-первых, предстоит наладить приходскую жизнь. В последние годы в этом направлении достижения очень скромные. Дружных, крепких приходов крайне мало.
Священников в семинариях не учат быть руководителями, лидерами общин. Молодые священники не понимают, как организовать и сплотить прихожан. Для многих обузой является воскресная школа для детей или даже беседы перед крещением.
Сами прихожане не знают, что такое община и какие у нее могут быть формы деятельности. Для них в большинстве случаев приходская жизнь начинается с посещения богослужения и заканчивается редкими беседами со священником. Неудивительно, что такие «прихожане», не получив начальных знаний о Церкви, с удовольствием рассуждают о «консерваторах» и «либералах».
Есть проблемы и административного уровня – например, практика беспричинного перевода священников с прихода на приход, разрушительная прежде всего с точки зрения формирования общин.
Не будем забывать, что возникла эта практика сравнительно недавно. В ХХ веке это был эффективный инструмент в руках богоборческой власти для борьбы с активными священниками и сильными приходскими общинами. Пора задать вопрос: на каком основании этот инструмент используется церковной властью сегодня?
Во-вторых, новому Патриарху предстоит провести реформу церковного управления. Сложившаяся система синодальных учреждений малоэффективна. В ней есть дублирование функций, отсутствие консолидированной политики (в отношении, например, информационной деятельности). В условиях кризиса система церковного управления может растерять и достижения последних лет в области религиозного образования и катехизации.
В-третьих, предстоит осмыслить, что же такое Русская Православная Церковь сегодня. Как должны строиться отношения внутри «классического патриархата», каковым в последние годы стал Московский Патриархат? В какой степени Автономные Церкви в его составе могут оказывать влияние на церковную жизнь в России, и наоборот? Что значит хранить единство Церкви в условиях различных идеологических и культурных предпочтений?
Ясных ответов на эти вопросы сегодня нет. И даже в условиях стабильного развития эти вопросы решать крайне трудно. Очевидно, что в условиях кризиса новому Патриарху будет необходимо огромное мужество даже для того, чтобы поставить эти вопросы.
Конечно, всегда остается альтернатива: можно все заморозить, оставить так, как есть. Никто не удивится. Но все мы в глубине сердца надеемся, что новый Патриарх не будет «компромиссной фигурой».
Итак, когда Поместный собор выбирает Патриарха, он выбирает не партию и не группировку. Он выбирает конкретного человека, призванного стать достойным преемником великих Русских Патриархов. И в этом выборе соединяются две воли – воля человеческая и воля Божия.
2009 год