Статья прислана на конкурс «Больше людей — больше храмов»
«Церковь у нас маленькая, сельская, — говорит настоятель храма Архангела Михаила в Тропареве протоиерей Георгий Студенов. – Рассчитана, максимум, человек на 700 – плотно стоящих. Но в праздники у нас бывает до 1200 ТОЛЬКО причастников, не считая тех, кто просто пришел помолиться».
Мы очень любим наш храм. Красивый, 17-го века, построенный, когда тут еще была деревня. Тем более он у нас один на 120 тысяч современного населения (если не считать еще маленькой церкви на Востряковском кладбище). И очень рады, что так много народу приходит сейчас к вере. Правда!
Мы много времени проводим вместе, на нашем подворье. На службе, до нее, после. В воскресной школе, в различных клубах по интересам, которые созданы для наших прихожан. В балетном классе, за столом для пинг-понга и за выпуском нашей газеты.
У нас прекрасный настоятель отец Георгий и просто изумительный, яростно-активный руководитель «воскрески» дьякон Андрей. Они поддерживают многие наши инициативы, и каждый из нас может здесь не только духовно, но и творчески расти.
Тем печальнее, что все чаще мы встречаем самые важные церковные праздники порознь. С каждым годом народу все больше, а наш храм «физически» не может вместить всех желающих, многие из которых – жители соседних районов и мелких населенных пунктов ближайшего Подмосковья. Часто половина пришедших стоит на улице.
На Пасху у нас, например, три Литургии (одна ночная и две утренние). И на каждой – не протолкнуться.
Я долго думала, как это все описать. И решила — не буду я со слезами рассказывать, как у нас тесно и т.д. и т.п. Я просто приведу «фрагмент» нашего Вербного воскресения в этом году (с фотографией, естественно). И пусть люди сами скажут, каково им.
Итак… Дело было так…
РАЗГОВОРЧИКИ НА СЛУЖБЕ
Будучи мамой с коляской, большинство служб я провожу не внутри храма, а на подворье. Как, собственно, и многие – по указанной выше причине. И, что греха таить, часто коротаю священное молитвенное время в «чинных» беседах с такими же прогуливающимися православными гражданами.
Так было и на Вербное. Посвятив Спасителю минут 10-15, я начала «дефилировать» по территории, лавируя между «уличными молитвенниками», приветливо кивая одним и перекидываясь несколькими благочестивыми словами с другими.
«А Вы будете здесь на Пасху?» – завела я светскую беседу с пожилой прихожанкой нашего храма Алевтиной Ивановной.
«Уж лучше на кладбище», — подумав секунду, ответила она.
Видимо, лицо мое приняло странное выражение, потому что женщина быстро добавила: «Не в этом смысле. Тут рядом, на Востряковском кладбище тоже храм. Крохотный, правда, но народу мало, просторно. Люди, знаете ли, не привыкли ночами – на кладбище. Так что, там очень хорошо».
«Конечно, хорошо… Опять же, «имей память смертную…». А то здесь мы, как кильки в томате. Или как овцы в загоне», — сострила ее дочь Инна. Но, поймав наши с мамой яростно-благочестивые взгляды, поспешила исправиться: «Ну, в смысле, эти… Божии овечки…. На Божием пастбище».
Но эту секунду, как будто в подтверждение первоначальной формулировки, из храма вынесли находившуюся без сознания старушку. Дежурившая тут же машина скорой помощи (а по праздникам они у нас здесь постоянно — работы хватает) быстро погрузила ее и увезла.
«Сегодня это уже третья, — скорбно доложила тетя Аля. – Двум женщинам еще в самом начале стало плохо. А я и не пыталась зайти внутрь. Стоят стеной, душно… Нет, это конечно, хорошо, что столько народу в храм приходит. Но мы на Пасху – на кладбище».
Из боковой двери показался настоятель, отец Георгий, человек добрый, но строгий. Мы тут же замолчали и принялись активно смотреть на храм и креститься.
«Что, испугались, сплетницы? — кокетливо приобняв, прошептал нам на уши неизвестно откуда взявшийся игривый завхоз дядя Слава. Особа особо приближенная к настоятелю. — Для вас здесь все. Душно внутри – стойте на улице. Громкую связь вон сделали. А они… Ропот!!!».
«Да! Слава Богу! Грех жаловаться!», — закивали мы, пойманные с поличным. А завхоз, коварно улыбаясь, побежал по своим делам.
«Ну-ну, лицемерки,- язвительно вставила Елена, молодая, современная многодетная мама. Все это время она стояла за нашими спинами, прислушиваясь. А две няни отлавливали по подворью ее разбежавшихся четверых детей. – Что же про килек не поведали? Лично для меня три дня в году — табу на походы сюда. Крещение, Вербное воскресение и Пасха. Только вот сейчас заехали вербы освятить. А вообще, я даже детей из-за столпотворения причащать вожу не по воскресеньям, а по субботам. Народу намного меньше».
«Вы все хотите налегке в Царствие Небесное въехать, на машинах, с нянями,- грозно произнесла Аннушка, местная старушка с клюкой, сидевшая на лавочке в метре от нас. — А вы потолкайтесь, потерпите, а Ангел-Хранитель все учтет и запишет».
Аннушка выполняет у нас на приходе роль блаженной. То есть, рассказывает правду и активно советует, что делать. А еще интерпретирует свои сны, позиционируя их, как пророческие.
«Да-да, запишет», — подтвердила Татиана, ближайшая подруга и почитательница Аннушки, сидевшая с ней рядом и аппетитно поедавшая селедку. «Рыбки хотите? — Протянула она нам кусочек. – Сегодня можно».
А Аннушка, угрожающе помахивая клюкой, продолжила говорить правду толпящимся на подворье людям: «Вот вы все в храм только куличи и вербы святить ходите. А на службы?! На службы?! На исповедь!? Эта вон — в портах. Срамота! Где покаяние ваше?! А Ангел-Хранитель все записывает. Он вас в ад-то и пропишет!»
Народ с вербами взволнованно переглянулся. Кто-то, втихаря, покрутил у виска, но возражать побоялись. Даже бойкая Елена с двумя нянями. А Аннушка встала и, подавая пример благочестия, проковыляла в битком набитый храм, ловко расталкивая всех клюкой, «на радость» своему Ангелу-Хранителю.
«В воскресенье здесь с мелкими невозможно, хотя у нас для них отдельная дверь и отдельная чаша. Я уже о Крещении или Пасхе не говорю, — зашипела Лена, как только Аннушка отошла на безопасное расстояние. — На Причастие, как на войну, детьми дорогу пробиваем. И еще какая-нибудь, с Ангелом-Хранителем за спиной, обязательно облает. На прошлое Вербное сын шапку новую потерял в храме, поднять было невозможно – затопчут! Сапоги новые изуродовали, ноги отдавили! Дочку чуть не покалечили, какая-то женщина на нее упала. А когда я стала расталкивать всех, чтобы детей спасти, меня еще и вербой освященной огрели. Причастницу!»
Я вспомнила, как нас с дочкой самих в один из праздников волна людей в храме
«Тут иногда пока от исповеди до Причастия и от Причастия до запивки дойдешь… Ох, одни искушения», — подтвердила тетя Аля.
«Да вы, девушки, не волнуйтесь, — с улыбкой успокоил всех беседовавший тут же с кем-то из нуждающихся в духовном совете местный батюшка, молодой и пока не уставший от общения с прихожанами. — У нас причастниками теперь поручено руководить Сан Санычу. Знаете Сан Саныча? Серьезный такой мужчина. Костоправ по профессии. У него руки сильные — мигом всех построит и куда надо направит.
«И кости тут же вправит, когда затопчут, — пробурчала Елена. — Специально для этого, наверное, и поставили».
«А если серьезно, то наши «бывалые» прихожане по праздникам предпочитают ездить в другие храмы или в монастыри, — подытожил молодой батюшка. — Чтобы как-то без суеты».
«Я же вам говорю, раньше баре в церковь на телеге не въезжали!!! — услышали мы крик охранника дяди Вовы. Он отважно перегородил ворота, в которые пыталась протиснуться какая-то не местная и очень красивая машина. – Тачку освящать? Подождите пока, а то народ передавите! Что делать? Молиться!!!»
«Да-да, я на Пасху в — Зачатьевский, — поделилась Татьяна Михайловна, педагог воскресной школы, — А то либо на улице ночь простоять, а тут разные баре на телегах, либо внутри потолкаться. Один храм на район».
… Так, в приятной беседе на свежем воздухе мы и
Когда мы всем семейством семенили к машине, из храма вышел еще один молодой батюшка. Началось елеопомазание, и он стал делать это прямо под противным дождем – для тех, кто не поместился. А два других – внутри. Так что нам повезло. Правда, моя средняя дочь, радостно из-за этого прыгавшая, тут же упала в лужу. Но это дело такое…
А на Пасху мы, вняв совету мудрых людей, вместе с детьми поехали на Востряковское кладбище. Часть прекрасной праздничной ночи я провела, гуляя с коляской мимо могил и укачивая младшую дочь. А когда она заснула, мы поставили ее в притворе, и, счастливые, что, наконец, находимся внутри, а не снаружи, радостно молились в полупустом храме. Все же, наверное, пасхальная ночь на кладбище для многих — чересчур экзотичное времяпрепровождение.