Церковь в годы войны: Оружие непобедимое

Повезли ребят на фронт не подготовленных, и в первом же бою все, кого не убили, попали в плен. Среди пленников оказался и Сережа.

Выстроили солдатиков и приказали: “Командиры и коммунисты, два шага вперед из строя!” Никто не вышел. Тогда скомандовали: “Каждый второй — два шага вперед!” Среди вторых первым оказался Сережа. К нему первому и подошел немецкий офицер и рванул гимнастерку. Пуговицы оторвались, выпал крестик. Немецкий офицер ошеломленно посмотрел и начал у всех вторых таким же образом расстегивать гимнастерки. Но ни у кого крестика больше не оказалось. Он и говорит Сереже: “Ты есть христианин, а они есть коммунисты?” Юноша отвечает на это: “Я уверен, что ты не коммунист, но на тебе ведь тоже нет креста” — “О, да!” — ответил немец. Никого на этот раз не расстреляли, всех увезли в лагерь.

В лагере военнопленных почти не кормили, а кто уже не вставал от голода, отвозили в место, называемое “Долиною смерти”. Туда при наступлении темноты приходил палач и добивал едва живых людей.

Преп. Сергий Радонежский. Икона письма Феодосия, нач. XVI в.

Однажды в барак прибыло пополнение, привезли новых русских военнопленных. Вошли они в барак и стали расспрашивать, кто откуда, разыскивая земляков. Один пожилой военнопленный спрашивал, есть ли москвичи. Сережа отозвался и сказал, что он живет в селе недалеко от Сергиева Посада. Обрадовался вновь прибывший и спросил: “А чей же ты будешь? — И я оттуда же”. Сережа ответил, кто его родители. Человек радостно сказал: “Я ведь с твоим отцом в Гражданскую воевал. А знаешь ли ты, какой сегодня день? Ведь сегодня память преподобного Сергия Радонежского. Значит, мы с тобой, Сережа, сегодня именинники. А у меня и угощение есть”, — и вынул из кармана три сырых свеклы. Разрезал — по ломтику на всех.

После этой сырой свеклы у Сережи открылся понос, и он скоро совсем слег. Через несколько дней его отнесли в “Долину смерти”. Впоследствии Сергей так рассказывал об этом: “Лежу и гляжу в небо. Нет у меня ни страха смерти, ни жалости к себе: я будто живой труп — настолько мне все безразлично. Вдруг подходит мужчина, поляк. Подошел молча. Я смотрю на него. Он, как и когда-то немец, рванул ворот гимнастерки, и на его руку выпал крестик. Он даже руку отдернул, а другую, занесенную с ножом, опустил. Постоял, подумал, и молча ушел. Когда совсем стемнело, пришел он со своей женой, положили меня на какое-то полотно и потащили. Притащили к себе домой и три месяца выхаживали, как своего сына. Когда я совсем окреп, меня перевели через линию фронта, к русским. И вновь я попал на передовую. Когда война закончилась, пришел к Тому, Кто меня провел живым через все фронтовые дороги и опасности… »

…Часто бывал в ночных дозорах – в белом маскхалате на сорокаградусном морозе и молил Бога, чтобы не встретились вражеские разведчики, чтобы никого не зарезать. В ночное время разрешалось действовать только холодным оружием, чтобы выстрелами не вызвать затяжного ночного боя. Зарезанный по своей смерти начинал преследовать зарезавшего. Бог избавил меня от этого страшного искушения. Война была настолько страшной, что я дал слово Богу, что если в этой страшной битве выживу, то обязательно уйду в монастырь.

…Представьте себе: идет жестокий бой, на нашу передовую лезут, сминая все на своем пути, немецкие танки, и вот в этом кромешном аду я вдруг вижу, как наш батальонный комиссар сорвал с головы каску, рухнул на колени и стал… молиться Богу. Да-да, плача, он бормотал полузабытые с детства слова молитвы, прося у Всевышнего, которого он еще вчера третировал, пощады и спасения. И понял я тогда: у каждого человека в душе Бог, к которому он когда-нибудь да придет».

Источник: «Архимандрит Алипий. Человек. Художник. Воин. Игумен.» Автор-составитель: Савва Ямщиков при участии Владимира Студеникина. Москва 2004 г.