Елена Кучеренко
«Я могу справиться без мужа. Имей ввиду!»
Помню случай. Разбудила меня в ночью в деревне старшая дочь Варя. А ее разбудил какой-то вой с кухни. Честно говоря, было очень страшно. От нашего дома до ближайших намеков на прогресс «тридцать лет скакать». В случае серьезной аварии я даже не знаю, что делать.
Оказалось, «вопит» котел на кухне. Или как он там называется. Водонагреватель. Но не уверена. Что-то случилось с краном, вода хлещет из трубы в ведро, которое стоит под раковиной.
Удивительно, но мы проснулись как раз в тот момент, когда вода только начала выливаться из ведра на пол. Так что кто-то, а наши ангелы-хранители точно не спали.
Я ничего в деревенской сантехнике не понимаю. Да что там мелочиться — ни в какой не понимаю. И в три часа ночи звонила мужу в Москву, выяснить, кто в этом во всем виноват и что теперь делать. Хорошо трубку взял.
Оказалось, для начала нужно перекрыть воду, что мы с Варей под его чутким руководством успешно и сделали. Чем я до сих пор горжусь. Для меня это реальный прорыв в ремонтных работах — воду перекрыть.
Дальше муж говорил мне страшные слова вроде «клапан», «ниппель», «пистон» и по видеосвязи пытался показать, что со всеми этими пистонами делать. Но я это даже на свежую голову понять бы не смогла, не то что в три часа ночи.
Чтобы вы понимали, у нас дома пылесборник в пылесосе всегда меняет муж. Не потому что у меня нежные руки, руки у меня колхозные, а потому что «нежные» мозги.
Дожив практически до старости, я так и не научилась это правильно делать. Когда Вадим зимой болел ковидом в деревне, а я с детьми сидела в Москве, мне, наконец, удалась эта сложнейшая техническая манипуляция. Звоню ему:
— Короче, я взрослая, самостоятельная, независимая женщина. Я поменяла пылесборник! И теперь могу справиться со всем и без мужа!
Через какое-то время звонила уже в панике. Из всех щелей пылесоса полезло непонятно что… До сих пор со смехом вспоминаем.
В общем, муж тогда решил с водой не рисковать. Сказал, так и оставить перекрытой. А утром позвонил соседу Ивану. Объяснял, что надо купить и куда поставить, чтобы исправить наше бедственное положение.
В итоге, все получилось. Ваня оказался мастером на все руки. Он, кстати, надгробные памятники делает.
«А че ты умеешь-то?»
Пока Иван настраивал нам воду, я, со слезами на глазах, жаловалась его жене Вальке:
— Представляешь, воду перекрыли. Как я теперь буду без воды-то?
— Хосспадя! — это «Господи» типа. — И че, это проблема че ли? Вон колонка, сходи с ведрами. У нас в доме воды и не было никогда… Че, коромысла нет?
Коромысло-то есть. Еще от прошлой хозяйки осталось. Настоящее, большое, деревянное. Девочки мои в восторге:
— Мама, это древность?
— Это для вас, жертвы цивилизации, древность. А для Вальки — суровая современность. Нет, она Ленина живьем не видела. Она еще молодая.
Только мои 45 килограммов этим коромыслом сначала из стороны в сторону повело, а потом вообще к земле прижало. Даже без ведер.
А для Вальки, конечно, не проблема. Она в деревне родилась. Уже с коромыслом в руках.
Продолжаю жаловаться:
— Осталось, чтобы газ отключился. Чтобы мы тут от голода и холода перемерли.
— Хосспадя! И че? По дрова сходи. Печку затопи.
— По дрова… Может, мне их и наколоть еще?
— Че, топора нет?
Топор-то есть. Только это будет еще хуже, чем с коромыслом. Я уже как-то пыталась. Взяла обеими руками, замахнулась, меня назад и перевесило.
— Я не умею печку топить.
— А че ты умеешь-то?
Че-че… Посты в «Фейсбуке» умею писать…
— Электричество чтобы еще полетело, — продолжаю ныть.
— И че? Костер вон разведи. Не проблема.
Для Вальки ничего не проблема. Она даже не парится, что единственный магазин в деревне закрыли:
— И че? У меня в огороде все есть. И куры вон. Если че, я тебе одну подарю. Зарубишь, суп сваришь. Вон ту, черненькую…
Я представила, как рублю черненькую куру. В одной руке — топор. В другой — куриная голова. А она сама бежит от меня по инерции, только пятки сверкают. И кровища хлещет… И оперлась о забор, чтобы не упасть в обморок.
А птица с надеждой покосилась на меня своим черным глазом: «Бери меня, бери, болезная. Ты ведь даже топор поднять не сможешь. Я слышала. Хоть поживу еще».
— Эх, очнись. Ты че, курей никогда не рубила? Хосспадя! Какие все нежные…
— Да каждый день. У себя в Москве на 16 этаже и рублю.
— Лена, это деревня! Тут на одних понтах далеко не уедешь.
Да тут и без понтов далеко не уедешь.
— Валька, вот все у тебя «не проблема». А тетя Маша говорила, тут зимой снег не чистят. Машины не проезжают, автолавка тоже…
— Хосспадя! И че? По воду сходила, дров наколола, баньку истопила, куру зарубила, суп сварила… Сиди себе до весны, пока снег не растает.
В общем, когда антихрист придет и всех нечипированных от всего отключит, Валька даже не заметит. А я буду умирать от голода, холода и обезвоживания и писать об этом душераздирающий пост в ФБ. Это если интернет не отключат. Тогда вообще — кранты.
На то он и президент
Еще меня всегда поражает, насколько же творчески жители тех мест воспринимают действительность.
С одной стороны, «одна из главных социальных бед — на селе у нас культурной жизни нет». С другой — в головах кипит такая культурная жизнь, что завидки берут. Иногда думаешь, думаешь, что бы такого написать. Мучаешься, выдавливаешь из себя каждое слово. А тут посмотрела какая-нибудь баба Настя с утра в окошко — и готова у нее история, леденящая кровь. И гудит деревня…
Мужа моего, например, как-то записали в агенты Путина.
Дело в том, что на той улице, где находится наш дом, никогда не было дороги. По документам — чуть ли не паркет, а в действительности — целина. После того, как нашу машину пару раз вытаскивали из грязи трактором, муж возмутился и начал писать письма всем, кому только можно. От губернатора до прокурора и так далее. Неожиданно областная прокуратура спустила местным властям распоряжение сделать в кратчайшие сроки дорогу.
То, что сделали, дорогой, конечно, можно назвать только с перепугу. Тем не менее, после этого инцидента местные жители и решили, что Вадим — тайный ставленник президента. И поставлен туда, чтобы следить за порядком. Путин же ночами не спит, все о Слаговищах думает. О которых даже местные таксисты не все знают. Но на то он и президент!
Мелкая, тощая и чахоточная
Когда у нас было еще четверо детей и мы только купили дом, соседи спросили: «Правда, что у вас все дети приемные?»
Оказалось, местные эксперты женского рода, беспристрастно меня оценив, пришли к выводу, что мне и одного-то родить не под силу. Не то что четверых. Слишком я мелкая, тощая и чахоточная. Ну, и понабирали мы девок, чтобы обидно не было. И чтобы бешеные деньги за них от государства получить. За приемных ведь миллионы платят.
В общем, получили мы вагон денег и, как все богатые люди, вложили их в недвижимость — в старый дом в деревне без дорог. Ну а как еще?
Подозреваю, когда у меня родилась Маша с синдромом Дауна (а беременной ей меня там видели), эксперты еще больше уверились в том, что старшие — приемные. Потому что такая тщедушная только ребенка с СД и может родить.
А еще нас там записали в опасные сектанты. Это мы узнали от полицейского.
У кого-то из местных жителей пропала жена. Незадолго до этого она рьяно уверовала, причем со всеми вытекающими: ИНН, старцы, горы, сухари. Забрала детей и ушла из грешного мира в неизвестном направлении спасаться в катакомбах.
Муж ее разыскивал со всеми возможными правоохранительными органами. И кто-то указал ему на нас: «Живут на отшибе, детей много, ездят в Оптину. Подозрительные личности. Точно она у них».
Катакомбницы у нас не оказалось, но осадочек остался.
«Я думала, вы жену с детьми бросили»
Сейчас я с девчонками в Москве, а муж — в деревне.
Сидит себе человек тихо, как отшельник, никого не трогает, дом ремонтирует. Почти никого не видит, кроме комаров и собаки Мухи. Траву себе косит. А по нашему поводу, в тех краях, оказывается, вновь кипят нешуточные страсти.
Отправился он на службу в местный деревенский храм. Где бабушки одни. И подходит к нему прихожанка:
— Так и так, — говорит. — Хочу прощенья попросить. Я о вас очень плохо думала.
— А что я сделал? — удивился муж.
— Да вон женщину видите? — показывает на незнакомую даму, которая в храме том впервые появилась. — Я думала, что вы жену с детьми бросили, а эту вот сюда привезли. А потом мне сказали, что и жена на месте, и адюльтера никакого не было.
Муж ту женщину впервые видит. «Красивая хоть?» — спросила я по телефону. Чтоб не так обидно было.
Зато теперь я знаю, что без меня там муха не пролетит. Муж еще ничего не сделал, а все уже подумали. Причем, в подробностях.
Но кстати, когда я там без мужа, мухи тоже не пролетают.
— Чего-то ты каждый день куда-то ездишь, пока Вадима нет, — сказала мне как-то соседка тетя Маша. — Наряжаешься…
И подозрительно на меня покосилась.
А я с детьми вообще-то по монастырям. Молимся, в святые источники ныряем.
— Теть Маш…
— Ладно-ладно, шучу! Но смотри у меня!
И лопатой так поигрывает.
Я и смотрю. Но в деревне смотри — не смотри, историю про тебя все равно придумают. Да такую, что сам заслушаешься.