Новая волна разговоров про людей, уходящих из Церкви – начавшаяся со статьи Андрея Десницкого про «эмиграцию из Церкви» – поднимает ряд очень интересных проблем. Люди могут уходить из Церкви по разным мотивам – и они очень индивидуальны, тут о всех них никакого обобщающего суждения иметь невозможно.
Но возможно отметить некоторые точки напряжения. Тут сразу заметны две проблемы – проблема мотивации и проблема языка.
Сергей Худиев
Начнем с мотивации – а зачем вообще присоединяться к Церкви? Как у Ардова в «Мелочах…» один священник, недовольный размерами вознаграждения, говорит: «Я что вам, Христа ради тут буду служить?»
Уморительность шутки как раз в том, что священник именно призван служить буквально «Христа ради», и более того, прихожане должны ходить в церковь (и содержать своими пожертвованиями этого священника, чтобы он мог продолжать свое служение) тоже именно Христа ради.
Множество других хороших и благословленных вещей – общение с близкими по духу людьми, красота богослужения, мир и утешение, богатство христианской философской и аскетической традиции – все это важно и имеет смысл только до тех пор, пока это имеет своим центром Иисуса Христа.
Единственная уважительная причина быть в Церкви – это то, что Евангелие истинно, Христос – тот, за кого Он Себя выдавал, и Он действительно пребывает в Таинствах Церкви. Если слова «Христос посреди нас», которые мы слышим на Литургии, истинны – то мы можем только повторить слова апостола: «Господи! к кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни: и мы уверовали и познали, что Ты Христос, Сын Бога живаго» (Иоан.6:68,69).
Если они ложны – то всякий человек, имеющий совесть, просто обязан покинуть Церковь, ибо в таком случае в самом ее основании лежит обман.
Претензии к высказываниям тех или иных священников или иерархов вообще не имеют отношения к причинам, по которым человек пребывает в Церкви или покидает ее. Я или верю, что здесь, в Чаше – истинное Тело и Кровь, или не верю. Все остальное не обладает решающим значением.
Это бывает трудно объяснить внешним – более того, мы сами иногда соскальзываем на «внешний» взгляд – мол, мы ищем в Церкви того-то и того-то и находим в ней то-то и то-то. Боюсь, что это в принципе неверная постановка вопроса.
Это на рынок или в гипермаркет я иду затем, чтобы найти что-то, что нужно мне – исходя из моих запросов и финансовых возможностей. Это на Яндекс-маркете я буду выбирать телефон или ноутбук, исходя из того, чего я хочу – а меня будут осаждать различные продавцы и производители, изощряясь в обещаниях удовлетворить все мои запросы – и даже те запросы, которых у меня не было никогда, вызвать, а потом опять же удовлетворить – причем сделать это лучше, чем конкуренты. Это хорошо – мы одно из первых поколений, которое живет в условиях, когда насыщенный потребительский рынок бегает за покупателем. Как было написано в какой-то книжке по маркетингу: «Продавец, запомни: покупатель – это твой бог!» Но это рынок.
Отношения с Богом устроены иначе – в них я не покупатель. Я искупленный. Это меня здесь купили ценой честной крови Спасителя. Это рынок ориентируется на мои запросы. Христос и не думает этого делать.
Атеисты любят говорить о том, что религия есть принятие желаемого за действительное. Но Христос как раз не предлагает нам желаемого. Евангелие говорит о том, что наши желания в большом беспорядке, и если давать нам то, что мы хотим, это погубит нас окончательно.
Вместо этого Христос приходит, чтобы нас спасти – то есть коренным образом переделать. В процессе спасения мы будем обнаруживать, что многие наши хотелки были болезнью или глупостью – причем даже какие-то вещи, которые казались нам глубоко и принципиально правильными. Симон Зилот был пламенным патриотом своей Родины, готовым принять лютую смерть от рук оккупантов – до тех пор, пока его не позвал Христос. Савл изо всех сил боролся за чистоту веры своего народа – пока не упал с лошади по дороге в Дамаск.
И вот это спасение предполагает радикальный переворот, после которого вопрос «что я ищу в Церкви» становится не относящимся к делу. Потому что я больше не главный в своей жизни. И что я там ищу – тоже не важно.
У меня есть Господин. Хозяин. Владелец. Он меня купил. Такие слова режут ухо современному человеку. Профессор Питер Крифт, американский католик, где-то жалуется на то, что современной аудитории вообще трудно объяснить сам концепт «Господа» как безусловного Владыки. Люди – и у них, и у нас – полагают это глубоко недемократичным.
Но у нас нет Евангелия, которое отвечает нашим требованиям. У нас есть Евангелие, которое имеет требования к нам. Христиане – рабы Божии. Это раздражает аудиторию? Всегда раздражало и должно раздражать. Еще бы мятежников не раздражало требование покориться законному Государю!
А вот христиане – это те, кто признали Иисуса Христа Господом, и прилагают усилия к тому, чтобы Ему повиноваться. И ходят в Церковь прежде всего из послушания. Это жутко непопулярное слово, я помню, как я кривился, когда, будучи еще неверующим, прочел его у Льюиса. Но вера проявляется в послушании.
Мы ходим в Церковь и приступаем к таинствам потому, что нам так повелено Христом. «И, взяв хлеб и благодарив, преломил и подал им, говоря: сие есть тело Мое, которое за вас предается; сие творите в Мое воспоминание» (Лук.22:19). И мы собираемся в храме, чтобы творить сие в Его воспоминание.
Наш долг – приходить в храм и поклоняться Богу, нашему Создателю и Искупителю. Потому что это достойно и праведно, должно и спасительно. Так должно, справедливо поступать – независимо от того, что мы считаем нашими запросами и требованиями к окружающему миру. Это дόлжно делать независимо от наших личных хотений и предпочтений. Это примерно как воздерживаться от краж или исполнять обещанное – мы должны так поступать совершенно независимо от того, что лично мы в этом находим – или не находим. Потому что Иисус Христос есть Господь.
Фото: lookatisrael.com
Когда мы, наконец, покоримся Богу, мы (именно мы) обретем утешение, мир, радость – и жизнь вечную. Все наши подлинные нужды будут восполнены, все вопросы найдут ответ. Но для этого нужно покориться.
И один из аспектов этого послушания – готовность терпеть своих ближних. Бог поместил сюда вот этого ближнего не для того, чтобы отравить мне жизнь, а для того, чтобы я научился его любить. При этом, поскольку этого ближнего выбирал не я, а Господь для меня, мне с ним будет нелегко. Потому что духовно расти – это всегда нелегко.
Ближний не разделяет моих политических воззрений, музыкальных вкусов и оценок тех или иных событий. Он вообще страшно раздражает – и иногда я догадываюсь, почему. Потому что он слеп не на тот глаз, на который слеп я. Он видит то, что я игнорирую, и игнорирует то, что я вижу.
Вторая проблема, которая возникает – это проблема языка. Как сказать все это людям, для которых сам разговор о Боге и вечном спасении находится за пределами их мира?
Тут очень легко соскользнуть (и это происходит) к попыткам предложить людям что-то более понятное. Церковь, мол, будет вам полезна, потому что вы найдете в ней общение, поддержку, историю, эстетику, патриотизм, корни, духовные практики – еще какие-то вещи, чаще всего вовсе не плохие, но очень косвенно связанные с предназначением Церкви. Что Церковь каким-то образом поддержит, благословит и освятит то, что вы уже считаете дорогим и важным.
Потом человек может сказать (и скажет скорее всего): «Я не нашел в Церкви того, что искал». Но это с самого начала ошибочная мотивация – дело не в том, что я ищу, а в том, что от меня требует Господь.
Это послание – Иисус есть Господь, и мотивом наших поступков должно быть послушание Ему, а не какие-либо наши вкусы, пристрастия или ожидания – важно понять и донести до других. Иначе единственный подлинный мотив для принадлежности Церкви будет утрачен, а неподлинные мотивы неизбежно рухнут.
Вера – она вообще не про то, чего я хочу от мира, от Церкви, от других людей или от Бога. Она про то, чего от меня хочет Бог.