10 июня в Доме русского зарубежья имени А. И. Солженицына состоялся семинар «Учиться видеть: Человек страдающий: жизнь или выживание?», организованный фондом «Духовное наследие митрополита Антония Сурожского». На семинаре были показаны отрывки из бесед митрополита Антония.
Разные отношения к болезни и страданиям
Волонтер Первого московского хосписа Фредерика де Грааф, духовное чадо митрополита Антония, сказала, что лучший пример, как можно встретить страдания, показал Иисус Христос. «Он жил и умер на Кресте ради нас, чтобы мы после смерти не были в разлуке ни с Ним, ни друг с другом, — объяснила она. – Но Мне кажется, что если теряешь родного человека и считаешь, что никогда с ним не встретишься, можно сойти с ума. Но я верю, что это временная разлука».
Фредерика де Грааф
По своему опыту работы с тяжелобольными, умирающими, их близкими Фредерика поняла, что отношение к страданиям, болезни во многом зависит от того, насколько для человека реально Воскресение Христа, какую роль играет вера в его повседневной жизни. Часто, по ее словам, люди крещеные, православные, не верят, что встретятся с Христом и со своими ушедшими близкими.
По словам Фредерики, большинство ее подопечных и их родственников не могут смириться с болезнью и жизненными испытаниями, считают себя жертвами. При такой установке страдающего человека его очень трудно не только поддержать морально, но и обезболить. Она рассказала, как один двадцатилетний человек умирал от саркомы, а его мама не могла себя заставить поговорить с ним о том, что он действительно уходит, не решалась даже обнять его, поцеловать, была, по определению Фредерики, заморожена.
Только когда ее сын испустил последний вздох, она стала кричать во весь голос «Нет, нет, нет», обняла его. «Это провал и с нашей, и с их стороны, — считает Фредерика де Грааф. – Он не был подготовлен к уходу, с трудом удавалось его обезболить, мама потом прямо сказала, что не может поверить в Бога, раз Он так поступил с ее сыном».
Митрополит Антоний Сурожский
Владыка Антоний, вспоминает Фредерика, про такое неверие говорил, что это не отвержение Бога, а крик души. По ее словам, люди, которые в страданиях считают себя жертвой, замыкаются в себе, не могут в этих испытаниях ничему научиться, ничего переосмыслить. Это, по мнению Фредерики, сужение жизни.
Вторая группа людей – те, кто тоже не может сразу принять происходящее, но готовы учиться. Один человек в инвалидной коляске лежал в хосписе несколько раз. «Сначала он был циником, но потом раскрылся, — рассказала Фредерика. – Он просил меня встретиться с его женой, говорил, как сильно ее любит, но она много работала, и мы долго не встречались».
Уже когда Сергей (так звали этого человека) лежал и был близок к смерти, жена пришла в хоспис, сидела рядом с ним. Он чувствовал себя так плохо, что его уже не удавалось обезболить, но страдания жены не давали ему уйти.
«Прошло несколько часов, — вспоминает Фредерика, — и я в третьем лице рассказала ей, что, бывает, жена лежит при смерти, а муж не может ее отпустить. Она слушала молча, я ушла домой, а Сергей умер на следующий день. На похоронах она мне сказала, что в какой-то момент поняла, что я говорила в третьем лице о ней, и сказала: “Сережа, я отпускаю тебя, иди с миром”, и он смог умереть».
Это, по словам Фредерики, пример второй группы людей – людей, которые в процессе испытаний учатся забывать про себя ради другого.
Победившие смерть
Третья группа людей – самая редкая, — те, кто из внутреннего опыта знает, что есть вечная жизнь, они еще до ухода побеждают смерть. К этой группе, отметила Фредерика, принадлежал и сам владыка Антоний. Привела она в пример и нескольких своих пациентов.
Девятнадцатилетний Коля умирал от рака легких. Он долго подготавливал своих родителей к тому, что умрет. И в какой-то момент мама смогла сказать: «Господи, сделай так, чтобы ему было лучше», потом пришла к сыну и рассказала, как молилась. «Наконец ты, мама, поняла», — обрадовался Коля. Он сказал, чтобы она берегла его брата, брату – чтобы берег маму, и вскоре умер. «Он победил смерть, он знал, что это не конец», — убеждена Фредерика.
Также она вспомнила про мальчика Рому, у которого была опухоль мозга. Перед смертью он полтора месяца пролежал в хосписе, все эти полтора месяца его мама, Анастасия, не отходила от сына, даже мыслей у нее не было выйти на час-другой на улицу. Потом он впал в кому. «За полчаса-час до своей смерти,- вспоминает Фредерика, — он открыл глаза и посмотрел наверх. Очевидно, с кем-то говорил. Кивал головой, улыбался, глаза сияли. Мама сказала, что он, наверное, скоро умрет, мы все вышли, чтобы она могда побыть с сыном одна, а когда он умер, она сказала: “Спасибо Тебе, Господи!”. Впервые за много лет я слышала, чтобы мама благодарила Бога».
Не обуза, а школа любви и путеводитель
Фредерика де Грааф рассказала, что большинство людей, в том числе и она, боятся заболеть так, чтобы зависеть от других, стать для них обузой. Но владыка Антоний, вспоминает она, говорил, что если человек чувствует себя обузой для других, этот человек в отчаянии. Надо помочь ему и в этом состоянии найти смысл. Прежде всего, своим отношением к нему.
Если человек сможет быть благодарен тем, кто за ним ухаживает, им будет легче и радостней. Кроме того, владыка Антоний говорил, что человек, который лежит, дает возможность тем, кто за ним ухаживает, научиться (пусть даже через «не могу» и «не хочу») жертвенной любви, а жертвенная любовь – качество вечности.
Кроме того, человек, который болеет и умирает – пример для тех, кому еще предстоит проходить этот путь. А предстоит раньше или позже всем. Фредерика де Грааф рассказала, как сорокалетний пациент Дмитрий, у котрого был рак позвоночника, признался ей, что хочет покончить с собой. Но через несколько дней сказал, что уже не хочет. Во сне к нему пришел Господь и сказал, что у него есть задача. «Я буду путеводителем для тех, кто придет после меня», — так понял Дмитрий свою задачу.
Фредерика отметила, что после потери близкого неизбежна внутренняя опустошенность. Но в этой ситуации важно не замыкаться в себе и не подавлять боль. Иначе, по словам владыки Антония, человек мельчает, не растет. Не надо сразу давать валерьянку, другие успокоительные – потом пережить боль утраты будет труднее.
Когда человек мужественно проходит через опустошение, он приобретает такой опыт, что потом может помогать другим.
Новые биоэтические вопросы, на которые пока нет ответов
Анна Сонькина
Врач-педиатр, специалист по паллиативной помощи православной службы «Милосердие», преподаватель кафедры биоэтики Российского государственного медицинского университета Анна Сонькина говорила об изменении страдания в связи с развитием медицины. Сейчас она работает с больными боковым амиотрофическим склерозом (БАС). «Это редкая болезнь нервной системы, при которой в силу отмирания нервных клеток двигательных рефренов головного мозга у человека постепенно перестают работать мышцы – сначала одни, потом другие, а в итоге все, — и человек не может двигаться, есть, разговаривать, дышать», — объяснила Анна Сонькина.
Раньше больные БАС умирали от недостаточности дыхания, сегодня существуют аппараты искусственного дыхания, которые могут частично, а иногда и полностью заменить дыхание человеку, который не может дышать. Пациента можно месяцы и год держать на искусственной вентиляции легких, все это время он не может двигаться, говорить, принимать пищу, общаться с внешним миром, и умирает в реанимации в одиночестве. «Чем меньше в мире катастроф, тем все больше людей будет умирать от хронических заболеваний, при которых медицина сможет долго искусственно сохранять их живыми», — сказала Анна Сонькина. В развитых странах даже онкологические заболевания превращаются из смертельных в хронические, которые можно контролировать.
Можно ли считать такую искусственно поддерживаемую жизнь жизнью? Всегда ли надо продлевать жизнь любой ценой? А если это влечет дополнительные страдания? Такие вопросы сегодня неизбежно возникают и у паллиативщиков. «Западная секулярная этика отвечает, что жизнь принадлежит человеку и смерть принадлежит человеку, и пусть люди сами решают, когда им жить, а когда умереть, — рассказала Сонькина. – Но мне кажется, что это путь к признанию эвтаназии».
«С другой стороны, если мы говорим, что медицина должна поддерживать жизнь любой ценой, получается, что наша жизнь зависит от медицины, — продолжила она. – А мы не можем делать из медицины идола».
Анна Сонькина отметила, что не может не думать об этом, потому что страдания ее пациентов действительно бывают невыносимы. Но даже на вопрос, можно ли отключать человека от искусственной вентиляции легких, если такое поддержание жизни приносит ему только дополнительные страдания, пока у нее нет ответа. На Западе это не считается эвтаназией, в России считается.
«Мне кажется, мудрый ответ на этот вопрос дает владыка Антоний, — сказала Анна Сонькина. – Он говорит: неважно, жив ты или умер, важно, ради чего живешь и ради чего готов умереть. Если пациент просит отключить аппарат, потому что чем такая жизнь, лучше небытие, это одно. А если он говорит, что чувствует, что Господь хочет забрать у него данный Им дар, а он этот дар насильно удерживает, или что он хочет встретится со Спасителем, другое. Получается, что одно и то же действие может быть наполнено разными духовными смыслами».
Но пока это все не урегулировано ни этически, ни законодательно. Один из участников семинара спросил, возможно ли, чтобы этот вопрос решали не законодатели, а лечащий врач и духовник. Анна Сонькина сказала, что закон нужен, но он может быть таким, чтобы у людей была возможность принимать самостоятельные решения. И такие решения, по ее мнению, должны приниматься с участием духовного отца, но это актуально только для верующих больных.
Священники, ненавидевшие смерть
Известный библеист Анна Шмаина-Великанова рассказала, что ее отец, протоиерей Илия Шмаин (1930-2005), в лагере был фельдшером, священником много лет служил в кладбищенском храме, поэтому всю жизнь сталкивался со смертью, и всегда относился к ней как к несчастной случайности, считал, что всегда надо стараться продлить биологическую жизнь. Познакомившись с отцом Илией, митрополит Антоний сказал, что такую ненависть к смерти, как у отца Илии, он в молодости счел бы нехристианской, но еще раньше, чем с отцом Илией, он познакомился с архимандритом Софронием (Сахаровым). По словам митрополита Антония, отец Софроний относился к смерти так же непримиримо, как отец Илия.
Анна Шмаина-Великанова
Это было отношение к чужой смерти. Свою смерть отец Илия встретил со спокойствием, поражавшим и врачей, и близких, и друзей. А умер он от лимфосаркомы.
Подготовил Леонид Виноградов