Григорий Сергеев, председатель поисково-спасательного отряда «Лиза Алерт», искавшего Лизу Киселеву, проанализировал петиции, обращения депутатов Государственной Думы и заявления чиновников и объяснил, какие меры будут работать, а что никак не поможет или даже может принести вред.
Смертная казнь. Я считаю, что в нашей стране, где вероятность судебной ошибки огромна, эта мера недопустима. По данным Верховного Суда, количество приговоров, где суд не согласен с доводами стороны обвинения, составляет менее половины одного процента — такого нет в других странах и не было ранее в нашей истории.
Думаю, что ошибки будут, и очень серьезные, потому что они есть даже в государствах с другим качеством ведения следствия и судебной работы. Поэтому даже без злого умысла огромное количество невиновных людей будет лишено жизни. Но у нас есть еще своя специфика: из-за коррупции, о наличии которой в стране говорят все, включая президента, еще опаснее иметь фатальные приговоры, потому что подобные дела могут быть сфальсифицированы из коммерческих соображений. Кроме того, есть еще мотив мести, политические преследования и так далее.
Пожизненный контроль над осужденными за сексуальное насилие в отношении детей. Мне бы очень хотелось, чтобы те, кто принимает решения, обратили на эту идею внимание. В поисковом отряде «Лиза Алерт» мы видим, что много таких преступлений совершается людьми, которые уже привлекались к ответственности. Это говорит о качестве исправительной системы, о слабой работе психиатров с этими людьми (потому что, безусловно, те преступники, которые нападают на детей, явно имеют нарушения психики).
Уберечь детей от человека, отбывшего за это наказание, возможно, поэтому крайне важно обеспечить слежение за каждым преступником на весь период его жизни. Это можно сделать с помощью удобного в использовании неснимаемого браслета. Необходимо разработать и внедрить для этих людей зоны, куда они не должны будут заходить: около детских учреждений, площадок и так далее. Если они нарушают запрет, браслет немедленно передает информацию об этом в полицию, и эти преступники сразу же оказываются за решеткой. Человек, за которым следят, не совершит этих преступлений. Это подтверждает тот факт, что в Москве около 200 000 камер сократили число подобных преступлений.
«База педофилов», как в Америке. В США во многих штатах каждый желающий может проверить по базе, находящейся в открытом доступе, не привлекался ли гражданин Смит, поселившийся по соседству, по делам, связанным с половыми преступлениями против несовершеннолетних. Однако в условиях нашей готовности к самосуду и уже упомянутых нередких судебных ошибок эта мера представляется мне опасной.
Немедленное реагирование полиции на сигналы о нездоровом интересе взрослых граждан к детям. Это очень важно и нужно. Ощущение безнаказанности толкает человека на новые преступления, возможно, все более тяжелые. К сожалению, в практике «Лиза Алерт» были случаи, когда уже после трагедии и поимки преступника выяснялось, что на него неоднократно жаловались в правоохранительные органы, и эти жалобы оставались без ответа.
Разработка безопасного маршрута для детей и требование строго его придерживаться под угрозой штрафа. Сама по себе мысль разработать такой маршрут хороша, и в мире есть такой позитивный опыт. Например, это практикуется в Японии. Безопасный маршрут ребенка проектируется на уровне муниципальных властей, и на нем, например, больше фонарей.
Однако идея штрафовать родителей за то, что дети будут отклоняться от заданной траектории, немного озадачивает. Видимо, предполагается, что все дети, особенно подростки, очень послушные и всегда делают только то, что им говорят взрослые. Кроме того, не вполне понятно, как предполагается следить за тем, чтобы дети не уходили с безопасного маршрута — с помощью gps-браслетов и камер? Кто именно будет это контролировать? Центр управления детьми? Центр контроля движения детей? Участковый? Местное ОВД? Школа? Какими будут санкции для родителей? Нет сомнений в том, что это потребует огромных ресурсов — и материальных, и человеческих, которые очевидно можно потратить на что-то более эффективное.
Родители должны сообщать учителям, если ребенок не придет в школу, а те — звонить семье, если он не явился на занятия без причины. Это хорошая идея, но она будет работать на уровне человеческих договоренностей. Мы в «Школе “Лиза Алерт”» давно рекомендуем родителям договариваться об этом с учителями, когда проводим наши родительские собрания. Это несложно и важно. Если такая система не налажена, то ребенка, пропавшего по дороге в школу, начинают искать только тогда, когда он вовремя не пришел домой, то есть спустя шесть и более часов с момента пропажи, что недопустимо поздно, особенно если речь идет о ситуации насилия.
Оснастить всех детей за счет государства системой контроля перемещения. Я всецело приветствую эту инициативу, хотя последнее слово всегда, конечно, будет оставаться за родителями. Если всерьез говорить о внедрении такой системы, то для начала необходимо разработать качественное устройство, подходящее детям и родителям, и оснастить им всех детей. Это действительно поможет защитить их. Пока этого нет, родители могут самостоятельно позаботиться о покупке gps-часов, причем не только о покупке, но и дальнейшем использовании, потому что наш опыт показывает, что такие часы покупают, активно их используют неделю-две, а потом забывают заряжать, забрасывают в дальний ящик, и все.
Заняться городской средой и постараться сделать ее безопасной. Понятно, что это задача городских хозяйственных служб — чтобы улицы, переулки, подворотни, пустыри были хорошо освещены, люки, колодцы и автоцистерны закрыты, туалеты типа деревенских безопасны. Однако иногда слишком высока цена ожидания, когда это произойдет.
Поэтому я призываю всех неравнодушных людей не проходить мимо, когда вы видите открытые люки, цистерны, трансформаторные будки, звонить и писать службам, вешать посты с фотографиями в своих аккаунтах в социальных сетях и тэгать местные власти.
В школе Брянской области, где ребенок утонул в туалете, до того момента, как это произошло, всех — и администрацию, и родителей — вполне устраивало наличие в школе такого туалета. Кстати, когда мы искали там ребенка, обнаружили на территории школы два незакрытых резервуара, колодец с торчащей из него металлической арматурой и открытую трансформаторную будку, так что трагедия на территории этой школы была вопросом времени.
Но ведь это не единственный исключительный случай. Таких школ у нас — полстраны. И пока их все обезопасят, может пострадать еще множество детей. Поэтому если вы вместе с соседями можете засыпать заброшенную выгребную яму — сделайте это, не ждите, когда к вам придет государство и решит вашу проблему, даже если оно обязано это сделать.
Ввести в школе уроки безопасности — как для малышей, так и для детей постарше. Говорить с детьми о безопасности надо не меньше, чем о других проблемах. Обязанность школы обеспечить безопасность ребенка — на уроках, где ему объяснят, что такое хорошо и что такое плохо, но сейчас школа этого не дает. Она рассказывает ему, что такое тангенс и биоценоз, что никак не поможет ему выжить до 18 лет. Поскольку родители далеко не всегда транслируют детям правила безопасности, школа может дать ребенку базовые правила, особенно в части общения со взрослым миром. При этом крайне важно не разрушать этим школьную программу.
Мы сейчас это делаем в отряде в режиме волонтерской инициативы, то есть собственными силами и бесплатно, тогда, когда у нас есть время, когда наши инструкторы профилактики не заняты поисковой деятельностью, работой и семьей. Но наших ресурсов на это, конечно, не хватает, и пока это несистемная работа.
Мы готовы адаптировать наш курс, который разработан на основании опыта поиска детей и в сотрудничестве с психологами и педагогами для школьной внеклассной программы. Готовы думать совместно со школами об обеспечении этих занятий высококачественным и захватывающим видеоматериалом, который можно будет направлять в те школы, куда никогда не доедут инструкторы и который позволит интересно и доходчиво рассказать детям о правилах безопасности, даже если учитель слабо в этом разбирается и не мотивирован это преподавать так, чтобы дети это запоминали. При этом, конечно, следует понимать, что реальная лекция с игровым взаимодействием от специалиста в разы превышает любой видеоурок. Мы уже три года проводим такие занятия с детьми, поэтому понимаем, как это надо делать. Для нас очевидно, что это должно быть в формате интересного рассказа, диалога, с детьми помладше — это игра.
В противном случае, если ребенку один раз рассказали, что нельзя никуда уходить с незнакомым, глупо рассчитывать, что он навсегда это запомнил и никогда так не сделает. Это надо повторять, это нужно делать в форме, доступной по возрасту, надо не просто говорить «не уходи с незнакомцами», а давать конкретные алгоритмы: что делать в такой ситуации, что в другой. К сожалению, даже те, кто согласен, что детей этому необходимо учить, обычно имеют плохое представление о том, как на самом деле надо это делать.
Учить дома детей правилам безопасности. Поскольку государство пока это не обеспечивает, родителям стоит озаботиться тем, чтобы дети были знакомы с правилами безопасности. Такие случаи, как в Саратове, обычно порождают массовую волну невроза. Родители кидаются искать наши лекции, но, как правило, на практике ничего не делают, чтобы детей этим правилам научить. Может быть, один раз на волне этой истории поговорят с детьми, но этого мало.
Об этом надо говорить часто и регулярно к этому возвращаться. Когда ребенок идет гулять, спрашивать его: «Что ты будешь делать, если сейчас произойдет то-то?» Если ребенок маленький, время от времени говорить с ним о том, что он будет делать, если потеряется, если к нему подойдет человек и скажет: «Давай пойдем искать маму». Проговаривать с ним и даже репетировать фразы, которые он может сказать в ответ на обращение к нему незнакомого человека. Надо говорить с ребенком, что может быть вот так, что ему могут предложить, попросить о том-то, и обсуждать, как конкретно на это реагировать. Если же это будет разовый формальный разговор с ребенком или урок «для галочки», когда детям скажут, что нельзя никуда уходить с незнакомыми людьми, то не стоит ожидать от этого большого педагогического эффекта.
Записала Ксения Кнорре Дмитриева