Министр здравоохранения России Вероника Скворцова заявила, что в России нет очередей на высокотехнологичные операции и бесплатную помощь могут получить все нуждающиеся. По ее мнению, единственное показание лечиться за счет госбюджета в зарубежных клиниках – это трансплантации сердца.
Благотворительные фонды, которые часто ведут сборы именно на такие операции, на эту часть выступления министра ответили недоумением. А на вторую — обиделись: Вероника Скворцова отметила, что благотворительным фондам следует согласовывать сборы на операции с Минздравом, иначе возникает недоверие к фондам и «сомнение в их помыслах».
«Мы создали при Минздраве специальный координационный совет, куда вошли 21 благотворительная организация — самые крупные в нашей стране — у нас есть кодекс взаимодействия. Если они собирают деньги по-честному на какого-то больного, пусть согласуют с Минздравом — может государство бесплатную помощь оказать квалифицированную этому человеку или нет. Вот когда этого не происходит, всегда вызывают сомнения в помыслах», — цитирует министра РИА Новости.
При этом многие не понимают, о каком координационном совете идет речь.
«Даже в нашем добром небе были все удивлены… — написала в фейсбуке директор фонда “Подари жизнь” Екатерина Чистякова. — В 2013 году, по-моему, была попытка собрать благотворительные фонды и даже создать горячую линию по “согласованию” заявок. Но все это в 2013 году и загнулось. Мы тогда в Минздрав направили десятка два запросов, на которые получили десятка два отказов, так как региональные органы здравоохранения действительно не могли ничего нашим пациентам оплатить».
«Люди едут в федеральные центры не потому, что им так захотелось»
Президент благотворительного фонда «Предание» Владимир Берхин:
Владимир Берхин
Честно говоря, понятия не имею, что за координационный совет и кодекс, о котором говорит Вероника Скворцова. В 2013 году была создана горячая линия для взаимодействия с Минздравом, иногда она дает результаты, иногда нет. Какие фонды состоят в координационном совете, я не знаю.
То, что вся высокотехнологичная помощь оказывается в России, — это не совсем правда. Во-первых, помощь оказывается по квотам, которых не хватает на всех. И чем ближе конец года, тем сильнее не хватает. И слова министра о федеральных центрах — не очень точны: люди едут в федеральные центры не потому, что им так захотелось, а потому, что многие вещи только в федеральном центре и можно сделать.
Также есть проблема, что некоторые вещи не оплачиваются государством вовсе. Например, поиск донора костного мозга в зарубежной базе доноров. Это стоит порядка 20 тысяч евро, зачастую это единственный выход и это не оплачивается государством. Или, например, пациентам с трудностями с дыханием не предоставляется необходимая техника для домашнего пользования — только реанимация в условиях больницы.
Реабилитация людей с травмой позвоночника — огромные очереди в государственные центры.
Люди, которым прописана трансплантация того или иного органа, должны находиться недалеко от медучреждения, где она будет делаться. Но для этого им надо снимать рядом квартиру, и как правило, это в Москве. Это ужасно дорого для жителей глубинки, но государство этого не оплачивает.
И так далее, проблем много.
Да, иногда мы беремся и за то, что положено бесплатно, хотя и стараемся этого не делать. Когда квот нет, когда нет времени добиваться от государства адекватной помощи, когда помощь будет оказана только по прохождении некоторой процедуры и этой помощи надо дождаться. Например, сейчас мы будем собирать деньги на кислородный концентратор для человека, которому нужно дожить до трансплантации легких. Квота у него будет в январе, но непонятно, сколько еще ждать донора. А концентратор государство не оплатит.
Много ли таких случаев — не считали.
«Если мы начнем обращаться в Минздрав, то наши “очереди” станут еще длиннее»
Директор фонда «Правмир» София Жукова:
Софья Жукова
Фонды с удовольствием будут обращаться в Министерство здравоохранения за консультацией, когда Минздрав создаст удобную форму для этой коммуникации. Сейчас, если мы начнем обращаться в Минздрав, то наши так называемые очереди станут еще длиннее.
Дело в том, что чисто формально очередей нет, но бюрократия и очень длительная обработка документов для получения талона занимает время. Поэтому иногда что-то быстрее сделать за деньги через фонд, чем собирать документы.
С лекарствами ситуация точно такая же. Если нужны лекарства по жизненно необходимым показателям, то они должны предоставляться, но регионы не всегда вовремя закупают. Когда мы пишем от фондов в региональные министерства, нам говорят, что бюджет на лекарственные препараты кончился. Но мы же благотворительный фонд, мы не можем оставить подопечного без лекарств, поэтому продолжаем звонки и письма и в свою очередь закупаем препарат на месяц или два, пока человек не получит его за счет госбюджета.
Типичная ситуация: у нас была девушка с рецидивом меланомы на седьмом месяце беременности. Мы в течение двух недель купили ей лекарства на полтора миллиона, которые за счет госбюджета она бы получила только через три месяца. Вопрос бюрократии занял бы все это время.
Другому нашему подопечному нужна таргетная терапия, препарат «Вемурафениб». Он входит во все перечни, но, к сожалению, региональный бюджет исчерпан и министерство предоставить его не может, а человек не может прервать свою терапию, иначе он скончается. И мы приходим на помощь в надежде, что Минздрав закупит лекарства из своего бюджета.
Или еще одна ситуация: человек лечился в Москве в федеральном центре, домой в регион его выписали без препаратов. И пока дома человек несколько недель оформляет документы на получение лекарства, ему все равно нужно принимать препарат. В этом помогает фонд.
И таких ситуаций полным-полно!
Наша позиция – моя личная и фонда «Правмир» – мы не подменяем собой государство. Мы приходим на помощь, и в тот момент, когда человек ждет получения документов за счет госбюджета, этот люфт собой закрываем. Мы работаем не вместо государства, а в помощь ему, и хотелось бы содействия.
Если бы у меня появился инструмент обработки запросов через министерство здравоохранения, то я, наверное, с удовольствием бы им пользовалась, но только при условии, чтобы мне отвечали день в день, или по крайней мере на следующий. А если ответ придет в течение 30 дней, это уже будет бесполезно, мы потеряем месяц.
Высокотехнологичную помощь в России оказывают не хуже, чем за рубежом
Президент фонда «Линия жизни» Фаина Захарова, член Общественного совета при Минздраве России:
Фаина Захарова
По нашим данным, львиная доля высокотехнологичной помощи оказывается нашими медицинскими организациями на уровне ничуть не хуже, чем за рубежом. Поэтому основания для обращения в заграничные клиники нет.
Для подтверждения необходимости получения медицинской помощи в иностранных учреждениях создается комиссия из представителей Минздрава РФ и медицинской организации, в которой пациент проходит лечение. Эта комиссия принимает решение о невозможности предоставления медицинской помощи на территории России. И, соответственно, подтверждает, что эта помощь может быть оказана за ее пределами. При этом такие случаи единичны.
В случае нашего фонда вся медицинская помощь оказывается только на базе российских медицинских организаций. Мы финансируем закупку дорогостоящих медицинских изделий, которые действительно на данный момент не производятся на территории России, либо российские аналоги уступают иностранным по ряду показателей.
Фонд «Линия жизни» изначально создавался как фонд спасения тяжелобольных детей, которым требуется высокотехнологичная медицинская помощь в России.
Есть случаи, когда необходимо оплатить медицинскую помощь, которую предоставляет государство, но это вызвано только необходимостью ускорить сроки проведения оперативного вмешательства. Проще говоря, когда на определенный период времени квоты, выделенные государством, уже закончились. В этом случае мы получаем обращение с обоснованием необходимости оплаты медицинской помощи от руководителя медицинской организации.
«Лучший эффект возникает, когда министерства и благотворительные организации работают вместе»
Руководитель проекта «Добро Mail.ru» Александра Бабкина:
Александра Бабкина
По умолчанию можно говорить о том, что есть благотворительные организации, которые работают профессионально и честно, и те, кто действует не так. Но когда от представителя власти и руководителя профильного министерства мы слышим такие слова, то у обычного человека создается впечатление, что все благотворительные организации с «нечестными помыслами», оказывается.
Совершенно точно знаю, что для детей и взрослых юристы благотворительных организаций в суде добиваются необходимых лекарств, а в это время фонды собирают средства на эти препараты, которые полагаются по закону. И лучший эффект возникает, когда министерства и благотворительные организации работают вместе.
Мне кажется, нельзя делать такие заявления и бросать тень на работу благотворительных организаций, когда они действительно подхватывают людей, которым государство по тем или иным причинам не оказывает помощь, особенно в регионах. Было бы здорово, чтобы чиновники, тем более такого высокого уровня, высказывались более корректно.
И я не совсем поняла, что послужило причиной для таких слов, и, конечно, расстроилась, потому что это высказывание не соответствует действительности, не конструктивно, бросает тень на некоммерческий сектор. Обидно за НКО.
«Во всем мире госбюджеты на здравоохранение недостаточны»
Президент Русфонда Лев Амбиндер:
Прежде я хотел бы сказать вот что. Как и нашим коллегам из других фондов, которые уже отписались по этому поводу в «Правмире», мне тоже досадно. Но, дорогие друзья, мне кажется, вот что уж точно не стоит делать ни сейчас, ни потом, так это обижаться и оправдываться. Это не первое такое заявление госпожи министра. Возможно, и не последнее. Ничего, переживем.
Вы заметили, как депутаты на это заявление отреагировали? Никак. Вот и нам не стоит расстраиваться. Депутаты задали вопрос, министр ответила, все хорошо, а если что и плохо, то вина на «некоторых фондах» с сомнительной чистотой помыслов. И все успокоилось – до очередного Парламентского часа.
Просто фантастическая чистота помыслов.
Когда Вероника Игоревна в присутственных местах сетует на нечестность «некоторых фондов», когда она рассказывает о Специальном Координационном Совете при Минздраве из 20 крупнейших благотворительных фондов РФ, о Кодексе взаимодействия, якобы принятом на вооружение ее ведомством и нами, – всегда думаешь: министра подставляют ее подчиненные.
Я и сейчас так думаю. В то же время я понимаю, что Вероника Игоревна владеет ситуацией. Уверен, она знает, что не в состоянии заставить «некоторые фонды» самоликвидироваться. И она, конечно, догадывается, что мы действуем не из одной собственной прихоти, что у нас на руках десятки тысяч (как минимум!) отчаянных просьб о помощи изо всех регионов страны. И что это объективная данность.
Но если это так, если перед нами с министром десятки тысяч (как минимум!) реальных свидетельств недостаточной (скажем так) управляемости отечественного здравоохранения при достаточном (как утверждает министр) финансировании, то, может, стоит Минздраву собрать, наконец, хотя бы 20 крупнейших благотворительных фондов России да и обсудить взаимные сомнения в чистоте помыслов?
Нет, не собирает.
А раз так, дорогие друзья, то не переживаем и продолжаем, как всегда, по совести делать наше дело.
(о координационном совете — прим. Правмира) Мне об этом спецсовете ничего не известно. Ни о его участниках, ни о его деятельности, ни о Кодексе взаимодействия, на наличии которого настаивает министр. Самое забавное, об этом ничего не узнаешь и на сайте министерства.
Консолидированный бюджет здравоохранения на этот год каков? 3 триллиона рублей. Так что такое эти ваши миллиарды благотворительных пожертвований?! Крохи! И это правда.
Но что делать, когда госквота, к примеру, на трансплантацию костного мозга от неродственного донора предполагает 2,9 млн. руб, а реальная стоимость пять и более миллионов? Что делать, что делать… Умирать, извините за откровенность.
Сейчас здесь выручают благотворительные фонды Подари жизнь, Русфонд, Адвита, некоторые другие. Мы вкладываем многие сотни миллионов рублей в решение этой проблемы. Если не миллиарды (статистки-то нет). Мало, конечно. Эффект был бы выше, действуй мы в связке с Минздравом. Не получается, Минздрав против союза.
Теперь о загранице. Статистика Русфонда о тратах по этой статье в последние четыре года свидетельствует о постепенном снижении числа просьб. Если в 2014 году Русфонд оплатил лечение 179 детей за рубежом на 714 млн руб., то в прошлом году телезрители Первого канала, читатели «Коммерсанта» и rusfond.ru помогли 117 детям на 416 млн руб. Рассчитываем, что и в этом году показатели будут такие же.
Это около 20% годового сбора. Все просьбы проверены – этим детям отказано в лечении в России. Причины разные: нет квот, надо ждать, а ждать нельзя!… Нет технологии… Не умеем… Разумеется, ни один главврач ни одной российской клиники не предоставит благотворительному фонду такой отказ на официальном бланке, если только он не самоубийца. Но мы умеем отличать правду от вранья.
Так вот, число просьб сокращается и, на наш взгляд, это свидетельство роста качества лечения в России. Хотя в целом ощущение такое (статистики нет!), будто наш Минздрав вчистую проигрывает западным клиникам конкуренцию за деньги наших больных. Сотни миллиардов рублей ежегодно россияне вывозят за границу по линии медтуризма.
Предложения Русфонда создать совместные маркетинговые проекты Минздрав не принимает. Официально это звучит так: «Русфонд преувеличивает возможности министерства. Минздрав действует лишь в рамках бюджетной политики». Что в переводе означает: благотворительные деньги госбюджетом не предусмотрены. Никакие призывы президента страны привлекать внебюджетные ресурсы общественных организаций тут не действуют.
Абсолютное большинство пожертвований из Русфонда попадает в государственные клиники РФ. Мы не подменяем госбюджет, мы его дополняем. Во всем мире госбюджеты на здравоохранение недостаточны. Россия не исключение. Можно спорить о размерах нашего дефицита. Но в Минздраве до сих пор рассматривают публикации фандрайзинговых сюжетов Русфонда и других фондов в СМИ как нагнетание и разжигание. В этом вся проблема.
Ей-богу, жаль. Но я оптимист. Надеюсь, уж в следующем политическом цикле нам удастся объединить усилия этого ведомства и десятков миллионов отечественных благотворителей. Мы готовы.
После публикации материала Минздрав России разместил комментарий ведомства относительно деятельности благотворительных организаций. «Правмир» публикует его полностью.
«Не вызывает сомнения, что благотворительные организации занимаются значимой и полезной работой»
Речи о том, чтобы сделать такой механизм обязательным, не идет. Министерство исходило и исходит из того, что некоммерческие организации, включая благотворительные фонды, являются партнерами органов государственной власти в деле обеспечения наивысшего уровня защиты права граждан на охрану здоровья и медицинскую помощь.