«Его мечта сбылась — он дорвался до неба»
Александра Глебовская, мама Николая (27 лет):
— Мне хотелось, чтобы наш сын унаследовал папину светлую голову и мамину усидчивость, но все вышло наоборот. Средней памятью и отсутствием аналитических способностей он пошел в меня, а неорганизованностью в папу: когда чего-то делать не хочется, он этого и не делает. Зато здоровье унаследовал железное.
К семи годам стало ясно, что особых успехов добиться не удалось — разве что по-английски сын говорил чуть ли не с самого рождения, поскольку я переводчик. В школе мы решили взять немецкий, пошли в немецкую гимназию — и тут начались мучения. Учиться мой ребенок категорически не хотел, заставить его было невозможно.
Есть дети, которые прочтут — и сразу запомнят. Но Коле нужно было заниматься, а он не понимал зачем. Зато часами играл в компьютерные игры — тут у него вопросов не было.
Мы с бабушкой очень переживали, а папа только смеялся: «Подумаешь, был бы человек хороший».
Когда Коле было 10 лет, его папа, занимавшийся изданием книг, решил стать пилотом-любителем и начал учиться. Мальчик обрадовался. Все же спрашивают, чем папа занимается, приходится отвечать, что он издатель, а это не очень круто (правда, у Колиного лучшего друга отец и вовсе на органе играет). Зато «папа на самолете летает» звучит уже неплохо.
На свой первый самостоятельный полет муж пригласил меня с собой. В этот день в воздухе отказал двигатель. Я наблюдала за происходящим с земли. Самолет, несмотря ни на что, удалось благополучно посадить, но я сказала: «Ребенка на аэродроме не будет никогда».
А тут у него день рождения — 14 лет. Едим торт, и я спрашиваю:
— Чем ты собираешься заниматься?
Он так лениво говорит:
— Ну, может быть, в туризме что-то.
Пришли домой, стали разбирать подарки, и среди них оказался диск «Ил-2 Штурмовик» — симулятор летания на самолете. И, поскольку папа поощрял любой интерес к пилотированию, он купил набор «педали-ручка». Коля сел за комп. И через месяц сказал:
— Я буду только пилотом.
В школе он продолжал валять дурака. После 9-го класса его выгнали из гимназии, и он перешел в обычную дворовую школу. Там оказался отличный учитель физики, и Коля стал понемногу догонять и по этому предмету. У него появился огромный круг интересов, связанных с полетами, он начал интересоваться аэродинамикой, астрономией, вступил в виртуальную пилотажную группу.
Читать он особо не любил, но «Чайку по имени Джонатан Ливингстон» Ричарда Баха зачитал до дыр.
У нас в стране есть два вуза для пилотов — в Ульяновске и в Санкт-Петербурге. С первого раза он ни в один не прошел — недобрал баллов по ЕГЭ, но со второго раза поступил в Государственный университет гражданской авиации в Питере. Самым блестящим курсантом он не был, однако на «4» и «5» успевал твердо. Что мне нравится в Коле — далеко не все пилоты докапываются, почему и что происходит. А он — да. Не просто дергает за рычажки, а понимает, что это значит в общей картине поведения самолета.
У него было три летных практики — две на одномоторных Cessna и одна на двухмоторном Diamond. 10-часовой рабочий день, недосып, бесконечный анализ своих и чужих ошибок, и никаких обид на инструктора. Летаешь в день 2 часа, остальное время смотришь, что делают другие, и заучиваешь бесконечное количество информации.
Работа пилота — это вообще огромный информационный объем. Уже отучившись в академии, им нужно бесконечно сдавать экзамены, что-то доучивать, переучивать и вспоминать. Но Коля ни разу не ныл, не жаловался, потому что его главная мечта сбылась: он дорвался до неба.
Коля
Сейчас мой сын — второй пилот в авиакомпании «Россия», водит Sukhoi Superjet. Эта профессия не опаснее, чем у дальнобойщика или водителя маршрутки. В спортивном пилотировании, которым увлекался его отец, все гораздо хуже: люди травмируются и погибают. Увы, это часть жизни, как и в альпинизме.
Вокруг меня было какое-то количество спортивных пилотов. Видимо, это мне дало прививку. Я не суеверный человек, но у меня есть понимание того, что с любой стихией надо договариваться, и Коля как-то это умеет. Моя задача к нему не приставать и эти отношения не портить.
Я научилась не сразу, но теперь я иногда даже не знаю, в небе или на земле мой сын. Если в небе, то, значит, рядом с ним — командир воздушного судна, опытный, ответственный летчик.
«В 13 лет сын на пробном занятии обыграл тренера»
Юлия, мама Тимофея (18 лет):
— Муж пытался приохотить сына к шахматам, но мы развелись, когда Тимофею было пять лет. И в дальнейшем он шахматами не интересовался, разве что знал, как фигуры ходят. Была у нас дома шахматная энциклопедия, он в нее изредка заглядывал.
Сын многое начинал и бросал: футбол, айкидо. Читал мало, и никакого ярко выраженного интереса не было.
Это не мешало ему до пятого класса быть отличником, все его хвалили.
В шестом Тимофей получил по биологии «три» в четверти, и это произвело на него неожиданно сильное впечатление. Он-то привык быть примером для всей параллели, а тут стал троечником. И начал болеть. Мы не сразу поняли, что все началось с той тройки, это казалось такой чепухой! Тем не менее, в школе ему все чаще становилось плохо. Мы полгода просидели дома, лечились у невролога.
От нечего делать сын стал читать про шахматы, достал завалявшуюся доску, расставил фигуры, начал решать задачки. И вдруг говорит:
— Отдай меня на шахматы.
— Сначала возвращайся в школу и начинай учиться.
Появилась цель — и он пошел на поправку. Был апрель, я отдала его в первую попавшуюся шахматную секцию, их тут же послали на какой-то турнир в Люберцы, где сын неожиданно для всех занял третье место. Он вырос в собственных глазах: думал, что ничего не умеет, а выяснилось, что играет в секции лучше всех.
В 13 лет я записала его в Дом детского творчества, где он на пробном занятии обыграл тренера. Его перевели к более сильным детям, он занимался с ними год, потом перешел в спортивную школу. Стал все больше ездить на турниры и даже приобщил к этому делу отца. Тот играл помаленьку в «Одноклассниках», а глядя на сына, втянулся и тоже стал на турниры ездить.
Только что Тима поступил в Институт физкультуры на отделение шахмат.
Было два дополнительных вступительных испытания (ДВИ), причем завотделением сказала, что у него был самый сложный вариант с шахматными задачами и этюдами, и он справился. И ЕГЭ — биология и русский. Общую физическую подготовку тоже пришлось сдавать на ДВИ, а поскольку физкультуру он всегда недолюбливал, перед поступлением пришлось заниматься с тренером, отрабатывать кроссы и прыжки. Ему в итоге это так понравилось, что он продолжает бегать и сейчас. Еще он сдавал обществознание — чтобы были варианты, если не поступит в Институт физкультуры.
Тимофей
Тимофей трезво оценивает свои способности. Заниматься он начал поздно, поэтому надо много работать и нагонять. В вузе он хочет сдать на КМС, стать мастером. Это реально. Возможно, когда-нибудь он станет и гроссмейстером.
С 9-го класса мой сын мечтал быть тренером по шахматам. Прошлым летом он тренировал одного мальчика и получил свои первые, пусть и небольшие деньги. В дальнейшем собирается этим зарабатывать.
«После сеансов у психолога дочь поняла, кем станет»
Анастасия Киселева, дочь Дея (18 лет):
— Ничто не предвещало тех увлечений, к которым дочь пришла. Дея рисовала, пробовала разное: классический рисунок, живопись, училась в летней школе Московского архитектурного института (МАРХИ), занималась дома с преподавателем, летала в художественно-музыкальный лагерь в Италию, даже ходила в выходные в Колледж кино на курс анимации. В 9-м классе проиллюстрировала книгу бывшего директора Росгосцирка Александра Калмыкова.
Потом полгода готовилась к поступлению в полиграфический колледж на графику. Она рисовала каждую свободную минуту. И вот, попробовав разные занятия, поняла: художественный вуз ей не интересен.
Наверное, ей бы не удалось столько всего попробовать, если бы она не перешла на семейное обучение после 9-го класса.
Но вот уже 10-й класс окончен, а что дальше — непонятно.
Есть способности к языкам, прекрасный английский, увлекают русский и литература. Мы рассматривали разные варианты — от переводчика до межкультурных коммуникаций. Но с такими гуманитарными специальностями есть сложность: непонятно, где это применимо в работе. Сама я заканчивала филфак МГУ, занималась изучением текстов X века на древневерхненемецком языке. Это увлекательно, но совершенно не практично. Хотелось, чтобы у дочери была какая-то реальная профессия в руках.
Как у многих подростков, у Деи возникали вопросы взросления: об отношениях с собой, с другими людьми, разные переживания и тревоги. И я нашла для нее отличного психолога. Она регулярно ходила на сеансы — и ее это вдохновило. Она решила: «А если мне тоже стать психологом?»
Дея
Но на психфак нужны профильная математика и биология. И то, и другое — не ее конек. Биологию дочь вообще люто ненавидела в школе, у них была ужасная преподавательница, которая рассказывала им какую-то невообразимую ересь про телегонию (телегония — псевдонаучная теория о влиянии первого сексуального партнера женщины на наследственные черты ее детей. — Примеч. ред.). С математикой было получше, но она решала все медленно и не очень внимательно, а нужен темп.
Я сказала ей: «Не бойся, позанимаешься отдельно математикой и биологией с репетиторами. Ты ничего не теряешь». И в 11-м классе Дея начала заниматься. Я нашла ей молодого преподавателя — студента мединститута. Он увлек ее предметом и очень помог поверить в себя.
Тем не менее, ЕГЭ в прошлом году прошло не блестяще. Дея сдала биологию неплохо, на 86 баллов. А вот математику неудачно — на 62. В середине экзамена у нее разболелась голова, и она не смогла доделать задание.
Дочь могла запросто сдать английский и пойти на другую специальность, но она сказала: «Ничего, кроме клинической психологии, не хочу».
Пошла в МГУ в школу юного психолога и весь год готовилась. В результате в этом году у нас: 90 баллов биология, 82 математика, 96 русский (она решила его пересдать, хотя в прошлом году уже и так было 92). ДВИ в МГУ она сдала на 80, но в итоге пошла в РГГУ, в Институт психологии им. Выготского.
— Первым делом, — говорит, — я решила свои любимые задачи по генетике, это же так просто.
Дея полностью погрузилась в предмет, ей помогает знание английского. Читает статьи в иностранных журналах, учится видеть не просто разрозненные интересные факты, а стройную научную систему. Погружаясь в нее, она, возможно, лучше понимает человеческую природу и мироустройство в целом.
Фото: pexels.com и из личного архива героев