Очевидно, задавая этот вопрос христианину, почти несомненно можно надеяться на ответ, смысл которого будет сводиться к тому, что следуем своей вере, учению Церкви. Это замечательно. Но вот только представления о том, чему учит Церковь, отличаются не только разнообразием, но и подчас своеобразием.
Хочется остановиться только на одной фразе Евангелия.
«Кто не со Мною, тот против Меня; и кто не собирает со Мною, тот расточает» (Мф 12:30).
Конечно, так хочется сказать: «Нет, нет, я не против!». Но вот если подумать: что означает «кто не собирает со мной»? Что, собственно говоря, собирал Христос?
Сразу понятно, что вопрос неправильный: не «что», а «кого». Людей Он собирал, — не недвижимость же. Человечество. Чтобы воссоздать его единство, его целостность, как они замыслены были при сотворении мира. Поэтому и сказано, что главное, что должны делать те, кто считает себя Его последователями, — это способствовать этому собиранию. Именно это стало делом жизни Апостолов. Именно это служит целью и оправданием миссии. И именно с этим у нас дела обстоят не так хорошо, как можно было бы надеяться.
Можно горячо воскликнуть: а как же насчет того, что «не мир, но меч»? И тем более «враги человеку домашние его»? Меч Спаситель прекрасно использовал, обличая лжеучителей и неправедных духовных руководителей, и вся тонкость этого меча прекрасно выявляется в принципе «слова, которые они говорят вам. слушайте, по делам же их не поступайте». Насчет же домашних врагов не сказано ведь, что это мы им враги, а что они враги нам, что означает, что мы не имеем права быть агрессивными. А к тому же как заповедано обращаться с врагами? — То-то же, сказано: любить.
Только не надо говорить, что здесь-де мол защищается непротивление, религиозный индифферентизм и прочие нехорошие вещи. Защищается здесь принцип «ненавидеть грех, а не грешника», — и не более того. А если мы этого не умеем и срываемся в ненависть к людям, значит, наша вера отлична от веры в Христа.
Есть еще и такой момент. Что означает убийство помышлением? — Да просто мысль о том, что лучше было бы, чтобы такого-то человека (таких-то людей) не было в поле зрения. Мешают они нам. Не вписываются в наши представления о совершенстве мира. Правда, Господь их терпит — и какую отмазку мы придумаем, чтобы доказать, что столь вопиющее противоречие Его воле допустимо и оправдано?
И вот, чем дольше я над этим горестно размышляю, тем явственней слышу довольно-таки противный голос, твердящий, что прежде чем объединиться, нужно окончательно размежеваться. А это, между прочим, говорил в свое время персонаж, именуемый дедушкой Лениным.
Получается, что мы вполне даже действуем в его духе, идем тем путем, который он обозначил как путь к всеобщему счастью. Только почему-то через горы трупов…
Вот и размежевываемся. Противопоставляем верующих неверующим. Христиан — не-христианам. Православных христиан — не-православным…
Противопоставляем так решительно, что суть называемого смазывается. Вот, оказывается, бывают одежды православных и неправославных цветов. На просьбу разъяснить содержательно наверняка последует либо молчание, либо попытка обойтись оценками, так что все сведется к «хороший — плохой». Это как меня в свое время напугала дама, сказавшая, что смотрела православный иранский фильм. И на все просьбы объясниться только упорствовала в этом определении, пока я не смогла вытащить из нее суть дела: оказывается, фильм был хорошим.
Или еще есть такое ругательное слово «либерал». Что это такое, мне не смог объяснить даже очень квалифицированный журналист. А когда я робко намекнула, что вообще-то либералы отстаивают блага личности, а те, кого принято называть экономическими либералами, только и думают о том, как бы с этой личности побольше урвать… ничего он мне на это не сказал. В общем-то кем были либералы в истории (немало потрудившиеся, например, на благо Англии… ах, да, простите, Англия ведь враги и примером служить не может) мало кому известно, а большинству и неинтересно. А нынче либералы — это те, которые не-наши, которые хотят дурного и сулят погибель. А если совсем просто и столь же бездоказательно — это те, которые мне не нравятся. В общем, как у Шварца, когда начальник охраны спрашивает агента, как у него дела, тот отвечает, что задержал двоих: один вместо «да здравствует король» кричал «да здравствует корова», а другой — «мой сосед». В результате всеобщей путаницы любого хамоватого демагога, проповедующего наглость и распущенность, можно называть либералом и крыть почем зря уже не его, а либерализм.
Есть еще идея, что и Церковь губят либералы-интеллигенты. Но это уже совсем непонятно. Потому что существует у протестантов либеральная теология, что есть, то есть, но знакомые мне образованные православные к ней ну никак не склонны, хотя и знают о ее существовании. При этом можно подумать, что обличители — сплошь малограмотные. Ан нет, у них даже дипломы имеются и печатные работы. Так что и не поймешь, в чем суть-то претензий. Опять-таки получается, что это просто-напросто те, которые кому-то в силу каких-то не очень афишируемых причин не нравятся. Которые смеют рассуждать о таких моментах христианского учения, которые почему-то считается полезным скрывать от «народа» (например, «надлежит быть и разномыслию между вами, дабы открылись между вами искусные» — 1 Кор 11:19). Как будто в христианстве возможно тайное учение, как в оккультизме каком. Как будто идеал христианина — это несмысленный невежда, в то время как Христос говорил «Исследуйте Писания» (Ин 5:39). Думаю, что разговоры о губителях-либералах-интеллигентах среди христиан следовало бы временно прекратить вплоть до разъяснения терминов. тем более что есть такой нюансик: их изобличение производится как правило отнюдь не с христианских позиций.
И дело даже не в том, что прекрасный, яркий, многоплановый и сложно устроенный Божий мир уныло сводится к черно-белому варианту, а жизнь рассматривается как подобие партии в шашки (ну хорошо, в шахматы). Дело в том, что при таком рассмотрении (свой-чужой, наш-ненаш) тем, которые чужие и ненаши просто-напросто отказывается в праве на существование. Вплоть до высшей меры. И не просто до высшей меры, а до такой, которая, честно говоря, может привидеться маньяку в паранояльном бреду. При этом подозрительное отношение к образованности, конечно же, играет свою роль.
Я понимаю, что это не комильфо, но все же сошлюсь на изрядно поднадоевший пример: некое лицо мужеского пола бьет морду женщине. На улице. Почему это не считается хулиганством? — Потому что он утверждает, что его пламенная душа не могла снести ее кощунства, и ссылается на святителя Иоанна Златоуста. Только забывает сказать, что с IV века появилось какое-никакое законодательство и что Святитель говорил, что свершив таковое деяние, нужно гордо проследовать в суд и понести наказание (не думаю, кстати, что одобрял бы, что побили женщину). При этом мало кого интересует суть кощунства, столь сурово наказанного. А суть такова. что побитая сказала «Бог всех прощает». Слов нет, это незрелое богословское суждение, потому что Бог прощает, кого хочет простить. Но вот кощунство в этом усмотреть затруднительно; в любом случае стремление объявить это кощунством как-то больше тянет на аналогичное обвинение.
Вот посмотришь на эти якобы духовно-идейные битвы — и оторопь берет. потому что движет ими чистая ненависть, пытающаяся замаскироваться. Атмосфера пропитана ненавистью. Все ненавидят всех, и даже не только по религиозному и национальному признаку. И даже не по признаку бедности/богатства. Мужчины все чаще ненавидят женщин как класс, и тем больше, чем яснее осознают, что без них все же не прожить. Женщины ненавидят мужчин; кстати сказать, феминизм мне всегда был подозрителен именно поэтому: ладно бы, боролись бы за женское равноправие (которое абсолютным быть все равно не может), так ведь борются за свое право угнетать мужчин. Хотя, казалось бы, куда уж больше… Практикующие те или иные виды половых отношений ненавидят друг друга со жгучей симметрией.
Бездетные ненавидят многодетных. Многодетные — бездетных; и в том, и в другом случае нужно очень постараться, чтобы найти причину для ненависти, но большевики приучили нас не бояться трудностей. Одевающиеся так ненавидят одевающихся иначе. Все — всех.
Ну, что поделаешь, сказано же было нам: «В мире будете иметь скорбь» (Ин 16:33). Только бы понять хорошенько, что скорби наши — не от плохих квартир, низких зарплат, плохого здоровья и негодного правительства, а оттого, что вокруг нас плещется океан ненависти, в котором резвятся жирные, довольные бесы. Но вот там же сказал Господь, что Он победил мир. Чем? — любовью. Ради чего? — ради любви между людьми и Богом и между людьми как таковыми.
Так чему мы следуем? Заповедям любви? Или подкармливаем бесов в надежде на уничтожение всех, кто нам не нравится?
Читайте также:
Протоиерей Владимир Вигилянский о критике Церкви, митингах, либерализме и цензуре