Нашумевший федеральный закон «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения, находящегося в государственной или муниципальной собственности» вступил в силу 14 декабря минувшего года. Его принятие сопровождалось немалыми сотрясениями в прессе и в интернете. Буквально валом тогда пошли сообщения о том, что «церковники уже сейчас захватывают» то ценные музейный коллекции, то здания храмов, и естественно, утверждалось, что после принятия закона все «будет еще хуже». Однако как только баталии вокруг законопроекта улеглись, новости о церковных рейдерах вдруг куда-то исчезли, а о теме в принципе забыли.
Так что же происходит на самом деле? Все проблемы рассосались сами собой? Конечно, нет. Просто внимание СМИ истощилось, и отношения музеев и Церкви, равно как и судьба шедевров древнерусского искусства, опять оказались никому не интересны.
— Количество конфликтных ситуаций после принятия закона не увеличилось, — подводит своеобразный итог Председатель Отдела по взаимоотношениям Церкви и общества протоиерей Всеволод Чаплин.
По словам отца Всеволода, главный плюс нового закона в том, что он сделает имущественные отношения Церкви, музеев и государства более прозрачными и более жестко регламентирует права сторон. К примеру, отныне передать религиозной организации какое-либо здание власти могут только после того, как предложат находящемуся там музею, библиотеке, архиву или иному аналогичному учреждению адекватное по площади помещение. Да и сам процесс передачи имущества будет прописан более детально.
Правда, речь в законе идет в основном как раз о недвижимости, то есть зданиях храмов и монастырей. Что же касается икон, а также иных предметов из музейных, архивных и библиотечных фондов, вопрос о них новым законом в принципе никак не регулируется (этому в тексте закона посвящен специальный пункт). В отношении них продолжает действовать старое постановление правительства N490.
Однако именно ситуация с иконами, находящимися в музеях, хотя и не имеет к закону прямого отношения, использовалась его противниками как чуть ли не основной аргумент против Церкви. Возможно, потому, что на ее примере все трудности процесса возвращения Церкви ее святынь видны особенно ярко.
Например, с 1990-х годов нет даже единой статистики, говорящей о том, сколько всего предметов государство в лице различных организаций и ведомств передало Церкви. А это, разумеется, создает проблемы и путаницу. Не так давно, к примеру, сотрудники Патриархии были вынуждены потратить несколько месяцев на проверку слухов о том, что часть икон, передававшихся Церкви из Русского музея в Санкт-Петербурге начиная с 1988 года, якобы бесследно исчезла. По благословению Святейшего Патриарха Кирилла расследованием очередной серии претензий в адрес Церкви занимались сотрудники Финансово-хозяйственного управления Московской патриархии.
— Мы тщательно проверили всю информацию, — вспоминает сотрудник ФХУ Игорь Каменских. — Русский музей прислал нам список предметов, которые он передавал Церкви. Оказалось, что передан был 221 предмет. Мы сверились с собственными данными, и обнаружилось, что 40 икон из этого списка действительно находятся неизвестно где. Но причина ошибки вскрылась очень быстро. В музейный список икон, переданных Церкви, по ошибке попала серия как раз из 40 икон, которые музей передал не Валаамскому монастырю, а Валаамскому историко-архитектурному музею-заповеднику. Причем передача эта состоялась еще в 1983 году, когда монастырская жизнь на Валааме еще не была возобновлена. Отдельно мы проверили слухи о том, что якобы пропали иконы, переданные все тем же Русским музеем нескольким епархиям в центральной России. Но выяснилось, что в этих епархиях ничего потерять не могли — музей туда просто ничего не передавал.
Удивительно, как этот случай с мнимой «пропажей» икон из Русского музея проскочил мимо внимания прессы год назад. Тогда он мог бы стать поводом для большого антицерковного скандала. А сегодня, похоже, никому не интересен, кроме, опять же, Церкви и музейных работников. Возможно, тема просто стала неактуальной, а может, как считают некоторые, просто исчез интерес продвигать ее в рейтингах новостей.
— Я боюсь, что шум, который разворачивался год назад вокруг законопроекта о передаче религиозного имущества, был создан искусственно, — говорит протоиерей Всеволод Чаплин. — Иногда работали те, кто в принципе не хочет расширения и усиления Церкви и выступает против нее во всех возможных ситуациях. А в некоторых случаях прослеживался коммерческий интерес тех структур, которые сдавали церковные здания под организацию коммерческих выставок, концертов, а то и вечеринок. Не забудем и про плату за вход в некоторые здания, которой, естественно, не будет, когда они перейдут Церкви. Вот за исключением лиц, которые инициировали шумную кампанию вокруг закона, едва ли в обществе существуют группы, реально заинтересованные в этой дискуссии.
Итог случившегося не слишком утешителен, как в анекдоте про то, что «ложечки нашлись, а осадок остался». Многим из тех, кто год назад негодовал по поводу отношений Церкви и музеев, сегодня стало не до того. Зато стереотип о «плохих попах, которые против культуры», несомненно засел в сознании части нашего общества.
Впрочем, и положительный эффект от прошлогодних споров вокруг законопроекта тоже, пожалуй, есть. Как бы то ни было, Церковь и музеи научились лучше слышать друг друга, объясняться на одном языке.
— По крайней мере, очевидно, что сняты многие недоговоренности, — считает отец Всеволод, — и хорошо, что стороны честно высказали свои позиции. При этом все-таки был открыт путь для принятия очень важного закона, восстанавливающего историческую справедливость. Я считаю, что это серьезное достижение в диалоге Церкви с музейным сообществом.
Источник: Фома