Что помнит мир спасенный? (Видео)
Некоторое время назад мне довелось пообщаться с очень достойными немцами, оба родились до войны, во время войны были мальчишками, один из них — человек, очень уважаемый в Православной церкви, второй — протестант.
Оба в разное время мне задали примерно одинаковый вопрос:
«Скажите, почему для всего мира — Вторая мировая война, а для вас — Великая отечественная, что в ней такого великого?»
[flowplayer url=’https://media.pravmir.ru/video/blogs/oa/chto.flv’ urlmp4=» img=» width=» height=» ]
Я, на самом деле, оказался в тупике, до сих пор я ответа не нашел. Оказывается, этот вопрос стоит не только перед немцами, но и перед рядом наших соотечественников, потому что войну стараются всячески ошельмовать, у народа стараются отнять историческую память, хотят сравнять советскую Россию и фашистскую Германию и сказать, что это практически одно и то же. Так, что же помнит «мир спасенный», в том числе и мы?
Хотелось бы поговорить о том, чего мы не помним.
На самом низком уровне культуры
Я хочу привести цитату из книги «Откровенный разговор», которую написал Генри Пиккер, один из референтов Гитлера, он фиксировал то, что Гитлер говорил в доверительной обстановке.
«Для осуществления господства нашего рейха над покоренными народами Востока высшим принципом должно быть: как можно шире отвечать их стремлению к индивидуальной свободе, избегать их какой-либо государственной организации и тем самым держать представителей этих народностей на как можно более низком уровне культуры. Надо постоянно исходить из того, что задача этих народов по отношению к нам прежде всего такова: служить нам экономически. Поэтому нашим стремлением должно быть: всеми силами забрать из захваченных русских областей все, что можно оттуда взять».
Теперь это нефть и газ, а тогда это еще были и продукты сельского хозяйства.
«Образование деревенских общин надо тоже осуществлять так, чтобы между соседними общинами не могло возникнуть никакой общности. Во всяком случае, надо не допускать устройства единых крупных церквей для молитвенных целей. В наших интересах — чтобы каждая деревня имела собственную секту, развивающую собственное представление о боге. Даже если таким образом в отдельных деревнях возникнет культ колдунов, как, скажем, у негров или индейцев, мы должны это только приветствовать, ибо это увеличит число разделяющих моментов на русской территории».
Сейчас мы видим, что секты плодятся без числа, получают регистрацию, и поднимается вал критики в отношении Русской Православной церкви, которая является тем единым центром, который объединяет, сплачивает русский народ.
«Поэтому туда не должен прийти ни один учитель, не следует вводить для завоеванных народов никакого обязательного школьного обучения. Знания русских, украинцев, киргизов и т. д., их умение читать и писать нам только во вред».
«Гораздо лучше установить в каждой деревне радиогромкоговоритель, чтобы таким образом рассказывать людям всякие новости и давать им развлекательный материал. Поэтому никому и в голову не должно прийти сообщать покоренным народам по радио какие-либо сведения об их предшествующей истории; нет, по радио надо передавать только музыку и опять же музыку! Что касается гигиены и санитарии, то у нас нет никакой заинтересованности в том, чтобы как-то просвещать их нашими знаниями и тем самым давать им совершенно нежелательную для нас базу для чудовищного роста народонаселения». (Г. Пиккер. Из застольных бесед в ставке фюрера. 11.4.42 г. вечер «Волчье логово»)
«Нас» — это не только фашистская Германия, это объединенная Европа, которая при Гитлере жила сравнительно спокойно. Единственное, от чего страдали европейцы — в связи с войной из свободной продажи пропал кофе.
Есть фотографии, сделанные французским оператором «Жизнь Парижа во время войны»: работают магазины, нарядная толпа, иногда встречается человек в немецкой форме, но все совершенно спокойно — кто купается в Сене, кто-то ловит рыбу.
В фильме Франсуа Трюффо «Последнее метро» в начале говорится, что во время оккупации французы страдали от холода и были вынуждены вечерами ходить в кино и театры. Прямо «почти как» в осажденном Ленинграде, когда люди в шубах изо дня в день и спали, и ходили, голодные, истощенные, немощные.
И такие же голодные, истощенные, немощные люди, тоже в шубах, давали концерты в Ленинградской филармонии. Знаменитый дирижер Мравинский продолжал свою концертную деятельность, а ученые продолжали свою научную деятельность, т. е. жизнь не останавливалась, несмотря на то, что было не просто прохладно, а температура была ниже нуля. Но этого «спасенный мир» не помнит, и помнить не хочет!
Рейсхфюрер СС Генрих Гиммлер, правда, на совершенно секретном заседании сказал так, обращаясь к генералам СС 4 октября 1943 года: «Если десять тысяч русских баб издохнут от изнеможения, копая противотанковую канаву, то это будет меня интересовать лишь только в смысле того, закончена эта канава, нужная Германии, или нет». (Прот. Александр Киселев. Облик генерала Власова. Нью-Йорк. Издательство Путь жизни. стр. 54.).
Поколение отцов оружие не бросало
Как-то разглядывая один военный фотоальбом, я наткнулся на фотографию: наш солдатик лет 18-ти лежит на земле и целится из автомата, как бывает, когда дети что-то сосредоточенно делают, губу немножко прикусил — и целится. Что бы он сделал, если бы он знал, что те планы, которые предлагали фашисты, будут реализовываться в его стране? Стал бы он лежать на земле? Стал бы он рисковать жизнью?
На одной из конференций я эту идею высказал. И один из участников конференции и рассказал, что недавно он был с отцом на Курской дуге. Отец показывал ему места, где он воевал, рассказывал о боях, о том, что он переживал на этой дуге, которую те, кто ее прошел, по праву называют «огненной». И отец сказал ему: «Знаешь, сынок, если бы я знал, что будет так, как сейчас, лучше бы меня немцы убили…» Это поколение не малодушествовало и оружие не бросало. В отличие от нас… Они стояли до конца и выстояли!
Но этого «спасенный мир» тоже помнить не хочет!
Благодарность
Я помню, в молодости, когда в Советском Союзе было все дефицитом, ветеранам войны разрешили получать какие-то продукты питания без очереди. Как очередь на них набрасывалась! Какие оскорбления в их адрес сыпались!
Недавно произошла трагическая история, когда у ветерана выкрали мундир со всеми наградами.
«Мир спасенный» не помнит ничего! Но народ без памяти теряет свою историческую перспективу, национальную индивидуальность и рискует сойти с исторической арены.
140 против тысяч
Недавно, просматривая воспоминания участников войны на нашем сайте «Непридуманные рассказы о войне», я прочитал рассказ уникального человека Виктора Николаевича Леонова. Он — дважды Герой Советского Союза, что редкость, но уникальность в том, что он воевал в морской пехоте! Он командовал отрядом спецназа.
«Одно из самых громких дел леоновского отряда — пленение в корейском порту Вонсан 3,5 тысяч японских солдат и офицеров.
— Нас было 140 бойцов, — рассказывает Леонов. — Мы внезапно для противника высадились на японском аэродроме и вступили в переговоры. Нас, десять представителей, повезли в штаб к полковнику, командиру авиационной части, который хотел сделать из нас заложников.
Глядя в глаза японцу, я сказал, что мы провоевали войну на западе и имеем достаточно опыта, чтобы оценить обстановку, что заложниками мы не будем, а лучше умрем, но умрем вместе со всеми, кто находится в штабе. Разница в том, добавил я, что вы умрете как крысы, а мы постараемся вырваться отсюда…
Герой Советского Союза Митя Соколов сразу встал за спиной японского полковника, Андрей Пшеничных запер дверь, положил ключ в карман и сел на стул, а богатырь Володя Оляшев поднял Андрея вместе со стулом и поставил прямо перед японским командиром. Иван Гузненков подошел к окну и доложил, что находимся мы невысоко, а Герой Советского Союза Семен Агафонов, стоя у двери, начал подбрасывать противотанковую гранату. Японцы, правда, не знали, что запала в ней нет. Полковник, забыв о платке, стал вытирать пот со лба рукой и спустя некоторое время подписал акт о капитуляции всего гарнизона.
Построили три с половиной тысячи пленных в колонну по восемь человек. Все мои команды они исполняли уже бегом. Конвоировать такую колонну у нас было некому, тогда командира и начштаба я посадил с собой в машину. Если хоть один, говорю, убежит — пеняйте на себя… Пока вели колонну, в ней стало уже до пяти тысяч японцев…»
Совершенно ошеломительная храбрость, но кто об этом помнит? Есть в русском языке замечательное слово «удаль», «удалой молодец», для которого нет границ. Или как в средневековой летописи: «резвецы, удальцы, узорочье рязанское…» Украшение своей земли!
Великодушие к врагу
Член-корреспондент РАН Глеб Борисович Удинцев, воевавший в дальней авиации штурманом, по окончании войны, уже став известным ученым, на одной из международных конференций имел беседу с Нобелевским лауреатом Конрадом Лоренцем.
Тот сам к нему подошел и дружески рассказал, что во время войны был врачом, попал в плен и столкнулся с удивительным великодушием русского солдата. По ошибке его отправили в солдатский лагерь, его надо было перевести в офицерский. Выделили конвойного солдатика со штыком.
Дело было на Кавказе, лето, жара, и они пошли, а у солдата продуктовые талоны. Лоренц как военнопленный в форме военного полковника. И вдруг солдатика разбил приступ малярии, идти не может, опустился на землю и посылает Лоренца в поселок отоварить талоны.
— Так я же в мундире!
— Да кому ты нужен, фриц битый!
И Лоренц оказывается один на площади небольшого городка, у фонтанчика, будучи пленным, будучи в немецкой форме. Никто не обращает на него внимания, никто на него не бросается. И вот решил он около фонтанчика помыться, освежиться и вдруг видит: стоит около него раненый солдат, костыль на него направил.
«Ну, — думает, — как даст этим костылем!»
А тот:
— Послушай, у тебя мыло есть, а у меня бритва, давай побреемся!
И они друг друга по очереди побрили. Причем, тот достал настоящую опасную немецкую бритву.
— Сейчас как полоснет по горлу! — думает Лоренц.
Но тот его аккуратненько побрил.
— А теперь ты меня побрей.
И снова того пот прошиб: покушение на жизнь советского солдата! Побрил он его, все хорошо.
Солдатик спрашивает:
— Ты на продсклад? Идем вместе!
И тут Лоренц понял, что такой народ им не победить!
Глеб Борисович спрашивает у Лоренца:
— А вот у вас такое возможно?
— Нет, исключено.
Так вот, мы — другие, были и остаемся другими.
Я был когда-то знаком с Натальей Николаевной Делоне, она потомок последнего коменданта Бастилии, ее предки бежали после французской революции в Россию. Росла она в профессорской семье, немецким владела свободно, получила прекрасное техническое образование.
После войны ее командировали в Германию отбирать техническую документацию и отправлять ее в Советский Союз, потому что немцы лидировали во многих отраслях науки и техники. Вот она в маленьком городке, совершенно пустом, потому что все жители убежали. Но жизнь продолжается, и немецкие жители скоро должны вернуться.
Подходит к Наталье Николаевне лейтенант, который только кончил училище, пороху не нюхал, а у него в подчинении боевые солдаты, и говорит ей: «Я не знаю, что делать. Наши солдаты ждут возвращения жителей — „вернутся жители, а с ними „фравы“, вот мы „фравам“ покажем!“ Что делать-то?!»
Наталья Николаевна просит построить роту, а была она в звании майора. Вышла перед строем, и говорит примерно следующее: «Красная армия воюет с врагом и не воюет с мирными жителями. Советский солдат — освободитель, а не насильник. Маршал Жуков отдал приказ о суровом наказаниии мародеров, насильников -ьвплоть до расстрела. А приказы маршала Жукова в Красной армии выполняются!»
И она красноречиво похлопала по кобуре. Вопрос был исчерпан.
Историческая правда, какая бы ни была горькая
Если стараться понять, что же происходило на самом деле, если вникнуть в подвиг наших людей, если постараться это так изложить, чтобы каждому было понятно, что война для нас Великая, потому что народ явил величие своей великой души! Во всем масштабе.
Германская армия не была атеистической, солдаты носили пряжки со словами «Бог с нами» («Gott mit uns»), это для многих не были пустыми словами, многие молились, были верующими, полковые священники совершали богослужения. А оказалась германская армия богопротивной.
Красная Армия официально была атеистической, а по сути она была богоугодной. Победа от Бога устрояется. Господь призрел на великодушие и величие русского народа и ему даровал победу, вопреки внешним и не только внешним проявлениям: гонениям на Церковь, мукам миллионов, пострадавших за веру от безбожной идеологии и т. д. Невзирая на ошибки и преступления, совершенные на русской земле, невзирая на отступления от Бога, несмотря ни на что, Господь именно русскому народу даровал победу.
Константин Симонов в стихотворении «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины» написал такую строфу:
Как будто за каждою русской околицей,
Крестом своих рук, ограждая живых,
Всем миром сойдясь, наши прадеды молятся
За в Бога не верящих внуков своих.
Верующих и «в Бога не верящих» внуков вымолили прадеды, выстоявшие когда-то перед Наполеоном ли, перед Мамаем ли. Вымолили победу многострадальным своим внукам! И внуки оказались достойны своих славных предков.
В завершение хочу привести слова Николая Васильевича Гоголя, которые удивительно характеризуют способность русского народа к самоотверженному подвигу: «Да разве найдутся на свете такие огни и муки и сила такая, которая бы пересилила русскую силу!»
Нет, не найдется, только если русский народ будет верен тому призванию, которому он следовал всю свою великую историю. Тогда, может быть, мы и поймем, почему война Великая, и сможем передать это не только нашим детям, внукам, но и всем, кто искренне этого не понимает.
Вот тогда и вспомнит «мир спасенный», что он действительно должен склонить свою голову перед миллионами известных и неизвестных подвижников, солдат, полководцев, которые спасли мир от чудовищно жестокой, бесчеловечной, богоборческой, по сути, силы германского фашизма.
Записала Тамара Амелина.