Чем православие отличается от католицизма и протестантизма? Об этом Вы узнаете из лекции профессора Осипова, опубликованной в нашей статье.
Чем православие отличается от католицизма и протестантизма?
Меня попросили поделиться мыслями о такой теме, которая, я бы сказал, безгранична. Поскольку сказать, что такое Православие, – значит, нужно рассказать обо всей совокупности и учения, и принципов жизни, и характера устройства той Церкви, которую мы называем Православием.
В наше время этот безграничный вопрос волнует очень многих. Причина совершенно очевидна. Тот религиозный плюрализм, свидетелями которого мы сейчас являемся, учитывая тот беспрецедентный наплыв различных религиозных течений, движений, церквей, он невольно нас заставляет еще раз обратиться к той вере, которая всегда была для нас традиционной. Для нас, я говорю, для нашего народа, искони, вот уже тысячу лет.
Почему так много к нам сейчас прибыло незваных гостей? В чем причина? Откуда появились какие-то совершенно новые религиозные движения, которые находят здесь, тем не менее, себе адрес и прописку? Как мы можем реагировать на это? Что говорит наша вера, почему мы предпочитаем оставаться православными? Ведь, правда же, не потому, что просто родились? Если я родился православным – я православный, родился католиком – я католик, родился мусульманином – я мусульманин. Это признак чего? Неинтереса человека к своей вере.
Интерес-то как раз осмысленный: а что такое Православие, что оно дает преимущественное человеку по сравнению с вот тем безбрежным морем религий, перед которым сейчас мы все встали?
Насколько это будет невозможным, я постараюсь сейчас не читать академическую лекцию, иначе вы все заснете. Поскольку я прекрасно понимаю: академические лекции – они достаточно сухие, они преподносят очень много формального материала, который для студентов, будущих священников, нужен, но он нужен им по другой причине, больше, я бы сказал, методологической, нежели сущностной.
Мне кажется, что для каждого человека, по крайней мере, для меня, несмотря на то, что я занимаюсь богословием, всегда было самым главным интересом — увидеть суть дела. А что это такое – Православие? Конечно, легче всего показать это, сравнивая его с неправославием. Кстати, этот метод очень эффективен. Сравнить и показать, чем отличается оно от католицизма, от протестантизма, чем отличается Православие от других религий по существу?
Если вам интересен такой план, можем поговорить именно в таком разрезе, поскольку сейчас такая методология очень актуальна. Но можем посмотреть и с другой стороны, не менее, как мне кажется, интересной, посмотреть на Православие с точки зрения совсем иной, а именно – как отвечает оно на самые глубокие существенные запросы человеческой личности.
Какие это существенные запросы? Что это за запросы, без которых мы не можем буквально жить? Ну, можно, конечно, ни о чем не думать, но сейчас не идет речь о таких людях. Но если человек думает, если живет, чем он заинтересован? А если он еще и мыслитель, то и осознанно ставит себе вопрос о смысле жизни.
А если погрубее сказать, тогда будет еще яснее – все же счастья ищут. Счастья. Всю историю человечество стремится именно к этому. И вот с этой точки зрения было бы интересно узнать, как Православие отвечает этой идее, и что же оно дает преимущественное человеку в ответе на этот насущный вопрос?
Дело вот в чем. Все христианские конфессии говорят, что центром, существом, смыслом, конечной целью христианства является Христос. Он наш Спаситель, Он наш идеал, и Он Тот, в Котором мы, в Теле Которого, используя образ апостола Павла, в Церкви Которого все мы входим в единство с Богом и приобретаем полноту блага. Все конфессии. Христианские конфессии.
Профессор Осипов
Объясняю для тех, кто, может, не знает этого слова. «Конфессии» когда мы употребляем, то говорим о христианских конфессиях. Поэтому говорим об инославии. Когда же говорим о других религиях, то говорим об иноверии, о других верах.
Итак, речь идет о конфессиях. Представитель любой конфессии скажет, да здесь мы вполне едины. Вся суть вот в чем. Как только мы коснемся вопроса по существу: а что значит, что мы верим во Христа как Спасителя, как вы понимаете, что Он сделал для нас? – Начинаются разногласия. Причем настолько серьезные, что иногда бывает это похоже на ту борьбу за мир, в результате которой камня на камне не осталось от наших зданий.
Так вот и здесь. Конечно, существом христианства является исповедание Христа, Того, Кто является реальным Спасителем, говорим мы. Но вот как понимать, что Он сделал? Вот здесь давайте пройдемся немного, как смотрит на этот вопрос католицизм, как смотрит протестантизм, как смотрит Православие.
Так вот, с католической точки зрения, преимущественный акцент, являющийся буквально центром католической доктрины, являются убеждения в том, что люди – первые люди – бесконечно оскорбили Бога своим преступлением, своим преслушанием. И мы ничего другого не делаем, как продолжаем это их дело.
Т.е. эта доктрина предполагает вольно или невольно, что тот Бог, который по идее не только христианской, но и по идее дохристианской, ветхозаветной, Божество – неизменное существо, в котором нет страстей, бесстрастное существо, простое существо, в данном случае, оказался в положении того, кто страдает от грехов или преступлений своей твари. Т.е. неизменное оказалось изменяемым, бесстрастное оказывается глубоко страстным. Это первый вопрос, который невольно возникает в связи с этой доктриной. Доктриной, что мы можем оскорблять Бога.
Кстати, эту же точку зрения утверждает и протестантизм, но отвергает Православие. Чем оно отличается в данном случае? Оно говорит: нет, грехами мы раним себя, каждый грех — это рана на теле нашей души. Мы нарушаем те законы нашего бытия, которые установлены от Бога. Мы же не бесформенные амебы, мы существа богоподобные.
И выступая за границы тех законов, в которых мы существуем, мы вредим себе. Грех есть вред себе. Я нисколько не доставлю неудобства закону тяготения, если прыгну с какого-то там этажа вниз.
Но сам-то я здорово пострадаю. Мы не Богу вредим своими грехами — мы себя убиваем. Делающий грех, раб есть греха. Он попадает в это рабство стихии, выступающей за законы. Мы убиваем себя.
Отсюда обретает другой смысл, понимание того, что сделал Христос для человечества. С католическо-протестантской точки зрения Он выкупил нас у праведного гнева Божия. Он за нас понес все наказание, вы слышите, за наши грехи и за грех первых людей. Он за нас перенес это наказание. Он укротил праведный гнев Божий. Вот какова идея.
Протестантизм в их символических текстах, самых авторитетных, утверждает, что если до этого Бог гневался, до Христа, то отныне Он изменился, Он перестал гневаться на людей. Изменение происходит в Боге, а не в человеке с пришествием Христа. Из гневающегося и ненавидящего он превратился в любвеобильного и спасающего, благодаря жертве Христовой.
Поэтому в католичестве центральный догмат о спасении именуется догматом искупления, выкупа. Термин искупления означает выкуп, выкуп раба. В протестантизме же этот же самый догмат называется догматом оправдания. Как на судебном процессе, вот обвиняют и вот его оправдали, в результате того-то, другого и третьего.
И только в Православии делается акцент совсем на другой стороне. Мы говорим: Христос – Спаситель. Мы не отрицаем этой терминологии – оправдание, искупление. Пожалуйста, там много других терминов – усыновление. Терминов много в Священном Писании, но термины в данном случае показывают, КАК мы понимаем то, что совершил Христос. И если в западном христианстве дело спасения рассматривается как акция юридического порядка, суда, то в Православии это рассматривается как акт любви. Как — я сейчас скажу.
Я продолжу сейчас о западном понимании. В чем тут серьезность проблемы – а вот в чем. Если Христос явился Тем, Кто выкупает нас, отдает долг правосудию Божию, то отсюда совершенно естественно выступает мысль — что я могу сделать? Христос выкупил нас – в каком смысле, что Он сделал? Католическое богословие отвечает: Он принес удовлетворение Богу-Отцу за первый грех людей. А за личные грехи мы точно также должны принести выкуп.
Вопрос: а если я сделал больше, чем это требуется? И разрабатывается в католицизме целая доктрина, совершенно неприемлемая в православном сознании всем духом – доктрина сверхдолжных заслуг. Оказывается, я могу не только выплатить долг за свои грехи, а я могу сделать нечто большее, причем бесконечно много большее.
И католическое богословие указывает: эти сверхдолжные бесконечные заслуги мы находим у Богоматери, так много, что сейчас вот заканчивается вторая тысяча лет, я не сомневаюсь, что в католическом мире появится еще один догмат. Догмат о соискупительнице — Богоматери.
Я уже встречал неоднократно этот термин, помню, вступал в дискуссию с одним из кардиналов по этому поводу. У них искупитель – это кто? Тот, кто выплачивает долги, выкупает долги за грехи. Христос, да, принес много долгов, принес полный долг за первородный грех, за личные грехи — мы должны. Но мы можем не только исполнить, выполучить долг, можем принести и сверхдолжное.
Что из этого следует? Я бы сказал – ужасные вещи. В чем этот ужас? А вот в чем. Представьте себе, что я прекрасно понимаю, вот я живу, кое в чем я грешу, но кто не грешит, сами понимаете. За эти грехи я делаю то, что положено, что мне определяют, но я делаю больше.
Мне скажут, что я за грехи должен сделать то-то и то-то, в католичестве очень развита эта доктрина удовлетворения правосудия Божьего. Я делаю больше – как я себя чувствую? Я знаю, что я делаю больше, вы понимаете, кем я себя чувствую? Я делаю еще больше – кем я себя чувствую?
И мы видим, догматическое учение католицизма налагает свою страшную печать на душу человека. Она сразу ставит человека на путь гордыни, тщеславия. Гордыни в полном смысле слова.
Вы думаете, случайны такие заявления, как у Франциска Ассизского, когда он говорит: я не сознаю за собой ни одного согрешения, которого бы я не искупил исповедью и покаянием. Случайны такие вещи, когда какая-нибудь святая Тереза кричит: «О Бог мой, супруг мой»? Ей является Христос, который заявляет: «До этого я был твоим Богом, а отныне я не только Бог, но и супруг твой». Это совсем неслучайные вещи, когда Франциск Ассизский видит серафима и узнает в этом серафиме Христа, и вдруг чувствует, подумайте только, чувствует себя совершенно превращенным в Иисуса!
Учтите, Франциск Ассизский – это не какой-нибудь маленький святой. Это светило первой величины в западной Церкви. Это светило, которое у нас сколько людей превозносят, только почитайте вступление Дурылина в книге «Цветочки Франциска Ассизского», как он там пишет, как он превозносит Франциска! Сами апостолы, оказывается, ниже его. Вот это тщеславие и гордыня порождаются самим догматическим учением Церкви.
Для широкого круга людей вся догматика – это достаточно сложная область и скучная. Когда же коснешься ее преломления в непосредственной духовной жизни человека, начинаешь понимать, какое огромное значение имеет то или иное понимание того, что совершил Христос. Сверхдолжные заслуги. Христос говорит: если бы вы сотворили все, повеленное вам, говорите и думайте, что вы рабы неключимые.
Если мы возьмем и рассмотрим психологию тех, кого Православная Церковь именует величайшими святыми. Их в истории не так много, тех, кого церковь называет великими: Антоний Великий, Афанасий Великий, Макарий Великий. Их не так много. Но если мы посмотрим на их психологию, как они себя мыслили, как они себя чувствовали!
Вот поразительный пример, который мы встречаем в жизни преподобного Сисоя Великого. Перед смертью, когда собрались вокруг него все его сподвижники и ученики, он молится, его спрашивают: “О чем ты молишься, Сисой?” – “Чтобы дал Бог мне еще время на покаяние”. – “Сисой, тебе ли каяться?”
А его лицо при этом становилось все более и более просветленным и сияющим. Настолько сияющим, что на него было уже трудно смотреть. Он ответил так, что до сих пор приходится удивляться: “Поверьте, братья, я не знаю, положил ли я хоть начало покаяния моего”.
Обращаю ваше внимание: человек умирает, ни о каком лицемерии и речи не может тут идти. Мы находим подобные же примеры сколько угодно. Те, кто тут сидит, и те, кто читает утренние молитвы, не могли не обратить внимание, например, на утреннюю молитву Макария Великого.
Поразительная молитва, очень краткая, но подумайте, что он говорит, Великий Макарий, которого называли “земным богом”: “Боже, очисти мя грешного, яко николиже сотворих благое пред Тобою”. Т.е. я ничего доброго перед Тобой не сделал. Это он, Макарий, так говорит.
Что это такое? Что это, смиренничание, может быть? Положено так говорить? Да избавит Бог так мыслить! Это люди, которые боялись допустить тень лукавства в своей душе! И тут они начинают лицемерить?
Я вам скажу об одной из величайших истин, за которую Православие держится обеими руками, знаете, как она звучит? Святые оплакивали свои добродетели как грехи. Вы слышите: оплакивали добродетели как грехи. Ну-ка, ну-ка, как это поставить рядом со сверхдолжными заслугами? Полный контраст! Полное взаимоисключение!
А что это такое – оплакивали добродетели как грехи? Как это можно оплакивать? Я подаю милостыню, помогаю неимущему, спасаю кого-то от несчастья, что же я тут буду оплакивать? Слава Тебе, Господи, я не фунт изюма! Как и говорил Феофан Затворник: «Сам дрянь дрянью, а все твердит: несмь якоже прочие человецы».
Святые видели, что в каждом добром деле, которое мы делаем, обязательно примешивается как к бочке меда ложка дегтя, – тщеславие, человекоугодие, расчет. Ну, тень хотя бы примешивается того, что я сам сознаю, как недолжное, как мерзкое подчас, как нехорошее, как дурное.
Вот тонкие психологи были. Вот кто действительно анализировал состояние своей души. Вот кто был внимателен к тому, что происходит внутри человека. Подумайте, видели и потому оплакивали свои добродетели как грехи. Вот где чистота была! Это поразительно.
Смотрите, как у древних греков, например. Вот сейчас сравните древнегреческий музыкальный слух и современный, тот современный, который является нормой музыкальных школ. Достаточно различать тон, полутон, четверть тона — уже говорят: ну, это какой у него слух! А древние греки — нет, восьмую тона.
А что это такое, мы говорим? Что такое абсолютный слух? Он не терпит малейшего отклонения, не только одной восьмой, но, может, одной шестнадцатой тона не вынесет, этого диссонанса. Мы говорим – тончайший слух, это поразительно, зато какая чистота звучания, когда все исполнено без каких-либо диссонансов.
Вот как в музыке эта чистота звучания, так оказывается, эта чистота может быть и в душе человеческой. Они чувствовали, насколько всегда даже их добрые деяния, даже их подвиги и молитвы, насколько они оказываются несовершенными перед лицом той святыни Божьей, которую они тонко переживали и чувствовали в своей душе.
Вот Православие, и сравните теперь со сверхдолжными заслугами. Сравните теперь с психологией, когда я не сознаю за собой ни одного согрешения. Видите, какая разница? Это потрясающе! Ничего общего нет! Понятно поэтому, что духовная жизнь в католицизме приводила к тому, о чем совершенно определенно, ясно, со всей ответственностью говорили наши величайшие святые как о состоянии прелести. Игнатий Брянчанинов, аристократ высшего класса, тончайше воспитанный, деликатнейший человек, и вдруг, из его уст слышим такую фразу, когда говорит он об этих святых католических: “сумасшедшие”! Он не находит другого слова.
Ну, действительно, попробуйте найти другое слово, когда молодая девушка ходит часами с Иисусом Христом по садику и разговаривает. А, да вы ничего не понимаете, – это одна из величайших святых католической Церкви Катарина Сиенская, которая в двадцать лет почувствовала, что скоро с ней должно что-то случиться необычайное, и стала истово молиться великою молитвою.
Какою же? Вот сразу не скажу. У нас есть молитва Иисусова: Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного. Она стала молиться тоже: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий». Только дальше странное продолжение – «сочетайся со мной браком в вере»!
Изумительно! По-моему, никаких пояснений не требуется. Куда направлены ее мысли, куда направлены чувства? Отсюда и бесконечные видения, является божественный жених Христос, привлекает ее к себе, т.е. обнимает ее, нужно сказать прямо. Вынимает из нее сердце, вставляет в нее другое сердце, и эти сладчайшие переживания, увы, составляют существо ее духовной жизни. А как эта духовная жизнь выражается, посмотрите.
Ведь я же вам сейчас рассказываю не какие-то злопыхательские наветы на бедную Катарину Сиенскую, это то, что сейчас к нам приходит из Италии и в Милане издается – книги «Портреты святых». Что же пишет автор, умиляясь? Во-первых, умиляется от этой молитвы: «сочетайся со мной браком в вере», дальше автор уже не находит слов.
Как она обращается к властителям, к Папе Римскому, к королю Франции? Что она пишет, вы подумайте только. Автор ее жития пишет: в состоянии экстаза она даже самому Христу говорила «я хочу!» с восклицательным знаком. И это было лейтмотивом всех ее писем. Королю Франции пишет: слушайте меня и Бога. Папе Римскому пишет: слушайте голоса Святого Духа, который к вам обращен.
Кстати, с ней происходит любопытный факт, на который трудно не обратить внимания. Сидит у нее четыре или даже больше секретарей, и она сразу всем им диктует ответы, разным лицам сразу. Причем с такой скоростью, что они едва за ней поспевают. Примерно ту же картину мы находим у Елены Рерих, когда она слышит голос оттуда и тоже пишет с огромной скоростью трактаты откровения. Феномен похожий и очень понятный с христианской точки зрения, не вызывающий сомнения, что происходит с этими бедными людьми.
Так вот, понимание Христа как Спасителя, понимание того, что Он сделал. Давайте от католицизма немного отойдем, а что протестантизм об этом говорит? О, еще более интересные вещи. Что такое протестантизм? Это лютеранство, это реформатство, это более поздние баптисты, пятидесятники.
Вся вот эта совокупность христианских движений и, как сейчас выражаются экуменическим языком, церквей, – там решение вопроса еще проще. Настолько просто, что от умиления просто не знаешь, что делать. Оказывается, Христос своей жертвой настолько удовлетворил правосудие Божие, что не только уплатил за первородный грех, а за все грехи, которые мы, верующие, совершаем. И поэтому отныне, все мы, верующие, святы святостью Христовой. И грех верующему не вменяется в грех.
Я студентам говорю: слушайте, перехожу в лютеранство или куда-нибудь. Так хорошо, так легко, и больше ничего не надо — я свят! Что хочу, то и творю. Оказывается, верующему грех не вменяется в грех. Оказывается, мы праведны праведностью Христовой. Это так интерпретированы великие слова апостола Павла: «мы спасаемся только верою».
Меня все время удивляет, извините, если здесь присутствуют протестанты, примитивизм, другого слова нет, ну как же можно так легко такие вещи сделать — превратить дело спасения в такую элементарную вещь? Я верю, что две тысячи лет назад пришел Христос, я искренно верю, я не сомневаюсь, и поэтому я уже свят святостью Христовой. Да что же это такое? Вы теперь поймете, насколько разительно, принципиально отличается Православие от этих вещей.
Как понимает Православие «мы спасаемся только верою»? Как понимает Православие подвиг Христов, что Он сделал? Если мы возьмем святоотеческое богословие, то первое, что мы видим, что о выкупе речь не идет. Смешно представить.
Григорий Богослов пишет: кому принесена жертва Христова? Меня, говорит, очень беспокоит, кому же? Дьяволу? — спрашивает Григорий Богослов. Как это безумно, чтобы Бог своей твари приносил жертву. Да еще какой твари — падшей. Отцу, может быть, принес жертву? — далее он спрашивает.
И он же отвечает: да разве Отец любит меньше, чем Сын? Разве дело спасения — не Троицы? Действительно, разве Отец любит меньше, чем Сын? И разве позволено было даже Аврааму принести в жертву своего сына? Не Он ли заменил Исаака овном, овцой? Т.е. отвергает даже это. И оканчивает словами: человеку нужно было освятиться человечеством Бога.
Надо расшифровать это. Первое: ни о каком выкупе и речь не идет. Отношения юридические, правовые, законнические не применимы между человеком и Богом. Так же, как между ребенком и родителями не применимы, действует совсем другой принцип. Православие все свое внимание обращает на то, что забывается, фактически отбрасывается, и что является центральным в христианском исповедании — Бог любовь есть. Любовь Бог есть.
По любви Бог смиряется до человеческого образа, соединяется с человеком, берет на себя его природу, соединяется с человеческой природой поврежденной, — и исцеляет ее через страдания, через унижения, через крест, через смерть, и воскрешает ее.
Посмотрите, как разительно меняется Христос в своем явлении ученикам. Если до этого Он все время находится с ними, до этого он алчет и жаждет, на кресте даже говорит: Боже мой, Боже мой, вскую Меня оставил?
Посмотрите после Воскресения: Он идет со спутниками, начинает преломлять хлеб и – исчезает, входит «дверем затворенным» к ученикам.
С одной стороны, кажется, ест и пьет с ними, с другой стороны, Он обладает свойствами, которых раньше не наблюдалось. Вот та преобразованная, вот та первозданная, вот та плоть во славе, независимая от стихии этого мира, с которой был сотворен человек, и к которой предназначен человек в вечной жизни.
Смотрите, как меняется. Что же Он сделал? Он исцелил ту поврежденность, которая и возникла в нашей человеческой природе в результате греха. Греха первых людей. Они совершили личный грех, но в результате этого личного греха произошло серьезнейшее повреждение нашей природы.
Что говорят отцы по этому поводу? Они прямо говорят: произошло в человеке рассечение его существа на ум, сердце и тело. И эти три как бы обособились, каждая из них приобрела свою волю, началось противоборство. «Ах, две души живут в груди моей, и рвутся врозь, и жаждут разделенья». И это замечает каждый человек, каждый это знает – нет в нас единства. Ум прямо говорит, что есть истина, что есть правда, как нужно поступать, и совесть подсказывает, а сердце, а тело влечет прямо к противоположному.
Вот Христос восстановил, исцелил эту природу, и по любви это совершил, по любви всей Святой Троицы. Ни о каком выкупе речь не идет. И вот благодаря этой восстановленной природе мы теперь можем духовно, да, духовно, рождаться от Него, получать эту новую природу в таинстве Крещения.
В крещении получаем мы семя нового человека. Как и пишет Симеон Новый Богослов, один из трех названных Церковью Богословами: Иоанн Богослов апостол, Григорий Богослов и Симеон Новый Богослов. Что он пишет? Поразительные слова. “Тогда Бог Слово входит в крещеного, как в утробу Приснодевы, и пребывает в нем как семя”. Вот, оказывается, каким образом мы получаем плоды жертвы Христовой в самих себе.
Ничего, кажется, не изменилось внешне. Когда Христос воскрес, люди какие были, такие и остались, продолжаются войны, болезни, продолжаются грехи, преступления. Однако, случилось великое — каждый человек, который увидел, что Христос, действительно, есть Истина, что Он есть та святыня, которую жаждет моя душа, что в Нем я вижу смысл и оправдание того мировоззрения, которое ведет меня к благу моей жизни. Когда я в этом убеждаюсь, я могу приобщиться Ему.
В этом таинстве рождения в Церковь, в этом таинстве Крещения я могу получить это благодатное семя, и если я буду вести действительно христианскую жизнь, это семя может возрастать во мне. Что значит возрастать во мне? Ведь я могу принять крещение, и каким я был, таким и остался — язычником. Могу жить язычником, а могу жить совершенно иначе.
И вот история Церкви предлагает нам бесконечное множество тех людей, которые показали, что делает это семя новой жизни, полученное нами в крещении, с человеком. На примерах святых, которые оставила нам история, мы видим, как преображается человек, каким светом он становится для человеческого общества.
Неслучайны эти великие слова Серафима Саровского, который говорил: «Стяжи дух мирен, и вокруг тебя спасутся тысячи». Точно. Человек, который развивает в себе это семя правильной, праведной христианской жизни, который кается в своих грехах, который прекрасно понимает, что никаких заслуг у него не только нет – и быть не может. Который кается даже в своих добрых делах, понимая, что даже это доброе я совершил не так, как требуется, не по-доброму.
Этот человек постепенно освящается, семя у него прорастает, превращается в древо, которое приносит великие плоды, освящающие окружающий мир. Никакого выкупа, никаких оправданий, совершенно другой принцип жизни, другой взгляд на Христа и на духовную жизнь по сравнению с западным пониманием христианства.
Я представил вам первый вариант возможного объяснения. Сами понимает, что это краткий конспект. Естественно, что в духовной школе мы это разбираем подробно, там очень много любопытных вещей, например, в католическом вероучении, в протестанском вероучении, там много любопытнейших, я вам скажу, вещей, которые приводят сейчас к таким явлениям в жизни, что уже все начинают понемногу понимать, с чем мы имеем дело, что такое западное христианство.
Оно породило нигилизм, материализм, деизм, атеизм. Причем это следует из самого богословия, более того, должен вам сказать, что вся европейская цивилизация порождена именно западным богословием как таковым, во всех тех формах, которые мы с вами видим.
Вопрос: В каком году пала православная Византия, какие события предшествовали этому?
– В 1453 году. Ну, вы знаете, что турки уже захватывали постепенно всю империю в течение предшествующего столетия, может быть, даже больше. В конце концов, к этому времени уже вся византийская империя оказалась в стенах Константинополя. Вся империя. И она пала. Причем, как она пала, очень интересно.
Последний император Константин ХI с мечом в руках боролся вместе со своими согражданами за спасение своего отечества. Вот замечательно – с мечом в руках, до смерти. И в этом смысле надо сказать, что он погиб как достойный император, как герой. Но что предшествовало, знаете, в оценке любых событий подобного рода существует два подхода.
Один подход мы назовем таким светски историческим подходом, который находит и видит причины подобного рода явлений в исторических процессах, которые идут в мире. Почему идут эти процессы, никто никогда сказать не может. Идут эти процессы, там случается это – тогда здесь происходит другое.
Христианство предлагает совершенно другой метод рассмотрения. Оно утверждает, что все процессы, происходящие в обществе, исторические процессы, все процессы, происходящие в биосфере и даже в космической сфере – все они обусловлены духовным состоянием человека. Христианство не отрицает того термина, который, правда, в язычестве носил другой смысл, но оттуда идет, что человек – это микрокосм.
Да, человек, действительно, является вот тем рычагом, той силой, которая определяет все состояние окружающего мира. И уж, конечно, состояние общества и все процессы, совершающиеся в обществе и в государстве. Причина – наше духовное нравственное состояние.
Есть яркие библейские примеры: Содом и Гоморра, или Всемирный потоп. Но мы указываем библейские примеры, но разве мы не могли бы привести примеры из жизни любого государства, в том числе, любого православного государства? Могли бы, и не менее убедительные, которые бы показали как деградация духовной жизни, как превращение христианства в форму, что приводит в конце концов к оскудению духа.
Понятно, что такое форма и оскудение духа? Т.е. мы сплошь православные, но живем по-язычески, но бьем себя в грудь, мы совершаем богослужения, украшаем все, что надо, ну, все чин чином мы делаем. А сами остаемся язычниками.
Так вот, когда с внешней стороны церковная жизнь может даже процветать, но если при этом нет соответствующего духовного процесса, когда люди не становятся лучше, когда нет борьбы со страстями, если не происходит это изменение души, если нет этого правильного духовного изменения внутри человека, внутри людей, внутри общества, то это неминуемо приводит к катаклизмам общественного исторического характера.
Так вот не приходится удивляться, что целые православные империи и православные государства именно по той причине часто и падали, что это внешнее благополучие как теплая ванна расслабляет нас. И вместо правильной христианской жизни мы начинаем благоденствовать. Вот тогда наступает пагуба, обязательно и неминуемо.
Так что в отношении той ситуации, в которой происходило падение Византии, мы должны смотреть не столько на исторические моменты, не на внешние: как там появились турки, почему они решили сюда, как они двинулись – все это лишь следствие.
Люди большей частью, как правило, – слепые орудия в руках премудрого промысла Божьего. Он думает, что он кого-то убивает, но он, бедный, даже и не знает, что ты свободой-то обладаешь и ты ответишь за ту злобу, с какой ты творишь грех, но убить или не убить человека – не в твоих руках. Одного хотят убить, и никак не могут, а другого так, мысль пришла – и тебе запросто. Каждый человек ответит за состояние своей души.
Именно духовное состояние определяет не только нашу личную жизнь, жизнь каждого человека, но определяет и процессы, происходящие в обществе. Поразительный пример этому – Содом и Гоморра. Помните, как Авраам беседует со странниками, с ангелами? Когда ему сказали, что будет уничтожен город, помните, Авраам говорит: но, Господин, а если там будет пятьдесят праведников, уничтожите? – Не уничтожим. – А если сорок пять? – Не уничтожим. – А если сорок? – Не уничтожим. И так дошел до десяти. – А если десять? – Не уничтожим. И потом отвернулся и отошел от него.
Есть некая мера, оказывается. Указано очень интересное явление, в высшей степени важное. И как жалко, что мы этого не понимаем. Есть мера праведности. Было бы там даже десять праведников — и не был бы уничтожен город. Не оказалось их.
Так и сейчас. Почему произойдет та же кончина мира? Не останется этих десяти праведников. Не случайно в Апокалипсисе написано: «жена, облечённая в солнце», что по толкованию всех отцов, есть Церковь. «Жена, облеченная в солнце, убежит в пустыню». В человеческом обществе уже не найдется ей место. Как писал Тихон Воронежский, XVIII век, о состоянии дел у нас в России, что он пишет: «Христианство незаметно удаляется от людей, остается одно лицемерие».
Феофан Затворник в конце прошлого столетия пишет: «Никто ничего не делает, еще одно-два поколения, и Православия не останется на Руси». Прошло полтора поколения после его слов — и наступила революция.
Игнатий Брянчанинов что писал? Мысль понятная – с христианской точки зрения, которая подтверждается огромным количеством фактов, все катаклизмы нашего мира так же, как, кстати, и взлеты в жизни, обусловлены духовным нравственным состоянием человека и общества.
Вот где основная причина падения Константинополя.
Сейчас скажу несколько общих слов о протестантизме. В чем беда протестантизма в целом? В том, что он решительно отверг Священное Предание Церкви. Что это такое – Священное Предание? Это совокупное святоотеческое учение, учение и опыт отцов. По вопросам веры, по вопросам жизни. Отвергнув, протестантизм заявил: только Писание, и все.
Так вот мне приходится с ними беседовать, и я говорю им: ну, хорошо, а чем вы объясняете тот факт, что существует много христианских конфессий, которые имеют одно и то же Писание? Ответ один — различным пониманием Библии. Каковы же критерии, какое из этих пониманий верное, а какое ложное? Почему вы считаете, например, что пятидесятническое понимание Библии верное, а католическое ложное, скажите, почему? Почему вы считает ложным лютеранское понимание? Почему православное и так далее? Где критерии?
Так вот Православие утверждает, что если мы станем на почве субъективного понимания Библии, то мы можем прийти к каким угодно толкованиям и к каким угодно абсурдам.
В Православии есть золотой принцип — мы веруем тому, во что верили всегда все и повсюду. Почему это верно? По очень простой причине. Например, священство – Таинство или нет? На основании книги Деяний еще пока трудно понять, кто там пресвитеры, а кто епископы. Апостол пишет в своих посланиях, и неясно, о ком это идет речь. Как узнать, о чем они писали?
Мы можем думать что угодно, но давайте посмотрим, что писали по этим вопросам ученики апостолов. Уж они, наверное, лучше всех знали, что писали их непосредственные учителя. Остались такие сочинения? Да, в Церкви они носят имена мужей апостольских. Климента Римского, Ермия, Игнатия Антиохийского, Поликарпа Смирнского.
Из их писаний совершенно отчетливо, прямо и ясно видно, кто такой епископ, кто такой пресвитер. И оказывается, что рукополагать может только епископ, и оказывается, что преемственность рукоположений является одним из законов существования Церкви. Их ученики то же самое пишут. То есть картина абсолютно ясная. Мы выяснили, как понимать слова апостолов по данному предмету. Это мы называем Священным Преданием Церкви. Преданием, потому что в Евангелии об этом не написано. И мы видим, как оно понимается.
В протестантизме нет критерия. Представьте себе: в XIX веке, спустя 1800 лет после возникновения христианства вдруг объявляется какой-нибудь учитель, какой-нибудь Мюллер, и говорит: вот так нужно понимать. Мы спрашиваем, почему? – Мне было откровение. Ах, вот оно что, откровение. Вам было одно, а вашему соседу другое, а ему третье. А вы не подумали, по какому признаку можно судить об истинности или ложности откровения?
Все эти учителя абсолютно незнакомы с учениями отцов, т.е. со Священным Преданием Церкви. Поэтому то, что руководителю приходит в голову, в чем он может убедить своих последователей, это и считается истиной, совершенно без какого-либо отношения к тому, чему учила Церковь в течение тысячелетий.
Вот и в данном случае Церковь вовсе не отвергает, даже утверждает, что при правильной христианской жизни, при святой жизни, человек сподобляется Духа Святого. Но кроме первого столетия мы не находим в истории Церкви того, чтобы даже великие святые заговорили на иностранных языках. Ни Макарий Великий, ни Сысой Великий, ни Афанасий Великий, ни Арсений Великий, – совсем на языках не говорили. Разве в этом состоит дар Святого Духа? Это только один из маленьких даров, который был крайне необходим в первом столетии для становления и утверждения Церкви и ее проповеди. Дальше мы этого не видим.
Поэтому свести дары Духа Святого к говорению языками – это так примитивизировать, что просто трудно себе представить. Разве в этом дар Святого Духа состоит? Дары Святого Духа апостол Павел перечисляет: «Плод Духа есть – любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание». Вот что есть плоды Духа! Нет даже слова о говорении языками. Это вещь практическая, носившая чисто исторический характер.
И второе: как приобретается дар Святого Духа? Вот об этом совсем забыли. В лукавые души не войдет премудрость и не будет обитать в теле, порабощенном грехом. Приобретение дара Духа Святого возможно только на почве правильной христианской жизни, а правильная христианская жизнь приводит к тому, что человек убеждается, что он совсем не то, кем он должен быть. Более того, он убеждается, подчеркиваю, в том, что он недостоин ни одного дара Божьего, ни одного.
Поэтому в житиях святых что встречаем? Умоляли отнять даже те дары, которые Бог даровал им. Слышите, умоляли отнять даже вот эти внешние дары. Например, дары чудотворения. Как они скрывали эти дары! Доходило даже до чего? Все знали, что он чудотворец, но он категорически: я такой же, как все. Буквально, такой благочестивый обман. Приносят уже мертвого младенца, просят: отче, помолись над ним, он тяжело болен. Помолился — и он встает. А святой не знал, что он умер. Как скрывали!
Скажу вам поразительную вещь – каждая истинная добродетель всегда глубоко целомудренна. Понятно, что такое — целомудренна? Скрывает себя. Как одета целомудренная женщина? Каждая христианская добродетель глубоко целомудренно прячет себя.
Христос воскрешает дочь Иаира и что говорит? Никому не рассказывайте. Слепорожденного – никому не рассказывайте. Прокаженного – молчи, никому не рассказывай. Подумайте только, кажется, для этого и пришел, но Он как по человечеству и по истине Всеправедный был, и это естественно было.
Истинная добродетель прячет себя, фальшивая – кричит и шумит. Дар у меня, сейчас заговорю языками иностранными, только вы ничего не поймете, что я буду говорить, зато увидите, что я в даре Духа Святого. Вот вам все целомудрие. Забыли они, бедные, самые основы правильной духовной жизни. Нет духовности там, где нет смирения, где нет осознания своего недостоинства.
Ещё раз напоминаю Сисоя Великого, лицо которого просветилось так, что не могли смотреть на него, а он умолял Бога дать ему время на покаяние. Вот что значит святость. Когда человек приближается к истинной святыне, он начинает видеть всю мерзость, все свое недостоинство. Вот вам пример того, как опасно отрываться от того, что мы именуем Церковью, от того, что мы именуем Священным Преданием, т.е. учением отцов.
Самое страшное, что есть в человеке, и что во веки веков не позволит человеку спастись – это мнение о себе: я хороший. Ясно вам? Я хороший, все нехорошие, а я хороший. Еще раз повторю великие слова Феофана Затворника: «сам дрянь дрянью, а все твердит: несмь яко прочие человецы». Тут, действительно, духовная смерть.
Читайте также — Православие и католицизм: сходства и различия двух конфессий
Вопрос: Что есть Бог? Почему Бог — Слово?
– Дело вот в чем. Это первое значение в переводе греческого слова “логос”. Евангелие от Иоанна начинается: Эн архэ эн о Логос. В начале был Логос, по-гречески, и мы переводим – Слово. На самом деле “логос” имеет 34 гнезда значений, а в каждом гнезде еще по три-четыре-пять. Т.е. порядка сотни с лишним значений. В переводе на русский вы же не напишите сто значений, не пишите же: ум, рассудок, логика, суждение, понятие, знание, мысль. Все это перевод слова “логос”. Поставили просто первое значение — Слово.
Вот почему, и в этом есть определенная доля истины, ибо мы верим, что Бог единосущен, но троичен по ипостасям. В чем это выражается? Вот я вам приведу, как мне кажется, лучший из святоотеческих образов понимания Троицы.
Человек есть образ Троицы Бога. Человек, никто больше не назван. Что же такое особенное в человеке, чего нет в других творениях? Они говорят: ум человеческий имеет свойства всегда рождать мысль. Мысль высказанная — это и есть слово. Это и есть логос. Ум — образ Отца. Всегда рождающаяся мысль — Слово, есть образ Сына, поскольку рождается. И третье, сопричастное уму и слову — Дух. Что такое дух? Самые простые вещи не поддаются определению, но мы чувствуем, что такое дух. Мы знаем: дух человека, дух семьи, дух книги, дух эпохи, дух народа и т.д. Это некоторая атмосфера, которая соприсущна всегда уму и слову. Вот эта некая нравственная реальность.
Так вот, в связи с этим становится понятным: слово-мысль всегда рождается умом. Так и в Святой Троице Бог-Отец всегда рождает Сына. Рождаться — это свойство. Это не акт, что когда-то такое Слово родилось у Бога-Отца, нет, оно всегда есть вот то состояние рожденности. Это свойство. Слово всегда есть, оно всегда рожденное, но это образ, ибо дать прямую интерпретацию немыслимо, невозможно. Мы не знаем даже, что такое наш ум, а уж тем более говорить о Боге.
Вопрос: Заимствовано ли христианство как более поздние религии из языческих религий?
– Конечно, нет. И оснований для этого более чем достаточно. Даже Энгельс – его имени достаточно, чтобы понять его отношение к христианству, – что он говорит, цитирую: христианство, народившись, вступило в резкое противоречие со всеми существовавшими до него религиями. Все существующие дохристианские языческие религии между собой вовсе не враждовали. В Риме был пантеон, куда свозили всех богов и каждый мог совершать свой культ, никто никому не мешал, никакого антагонизма не было.
Когда же появилось христианство, вы помните, религио иллицита – религии недозволенные, законом было принято уничтожать каждого, о ком будет известно, что он христианин. Даже этот внешний показатель свидетельствует о том, что христианство явилось совершенно чем-то другим. Повторяю, все религии были позволены в Риме, одна только эта была не позволена.
Вопрос: Какой принципиальной линии, на ваш взгляд, следует придерживаться учителю истории в школе в условиях, когда постоянно подчеркивается, что Церковь отделена от государства, а школа от Церкви?
– Первое, в отношении самой истории. Думаю, всем известно, но я напоминаю. Мы историю проходим не ради того, чтобы знать, когда, где и что случилось. История не для этого изучается. Как сказал Цицерон, история — наша лучшая учительница. На примерах как безобразных и отрицательных, так и лучших, положительных и святых, мы учим, каким надо быть и каким не надо, к чему приводит такое направление жизни, к чему приводит такая жизнь. Вот цель истории, а не в самом по себе описании.
Теперь, в отношении отделения школы от Церкви и государства, что это значит. К сожалению, в этих понятиях очень большая неразбериха. Если Церковь рассматривать как организацию, то здесь могут быть разные вещи. Но ведь, в первую очередь, Церковь рассматривается не как организация.
Самое важное, что составляет существо Церкви — это вера во Христа, вера в то, что с Ним связано благо человека, что смысл человеческой жизни наилучшим образом представлен в христианстве. И не только смысл жизни, но даются истинные, правильные, верные положения и принципы жизни, на которых человек может достичь этого блага. Ведь все идеологии о чем спорят: где оно, то благо, и как его достичь? Христианство тоже утверждает: вот оно, где благо, и вот, как оно достигается.
Так вот, если о Церкви как организации. Может ли, например, преподавать священник или не может, могут преподаваться те или иные предметы? Об этом можно спорить, но никто никогда не помешает человеку, особенно в условиях нашего времени, верующему и убежденному, показывать, что предлагает христианство в качестве идеала и нормы человеческой жизни.
Это можно сопоставить с другими идеологиями, с другими философскими и религиозными течениями. Мы не осуждаем других людей, верящих иначе, но мы имеем такое же право на убеждения, как и они. И я имею право сказать, что, да, вот здесь христианство так учит, а оно потому-то верно. Тут важно знать, почему верно, и это часто бывает камнем преткновения.
Я полагаю, что отделение Церкви от государства, которое имеет юридический характер, нисколько не заграждает нам пути к тому, чтобы мы могли говорить о христианстве. Мы можем как граждане, как педагоги, говорить о христианстве и показывать, что оно значит для нашего народа, для человека.
Вопрос: Расскажите о взаимоотношениях в настоящее время РПЦ и Грузинской Церкви, и с чем связано недавнее посещение Грузии Папой Римским?
– Скажу так. Эти отношения у нас сохраняются, хотя, как всегда между братьями и сестрами, бывают те или иные недоразумения. Они сохраняются, и они вполне канонические, и они достаточные. Вот так. Больше по этому вопросу я ничего не скажу.
В отношении Папы Римского. Дело в том, что он прибыл в Грузию по приглашению правительства, а вовсе не Грузинской Церкви. Дело в том, что там был достаточно сильный нажим на самого Патриарха с тем, чтобы он все-таки не проявил себя как-то негативно в отношении этого визита. Поэтому там такое явление, что с одной стороны, Папу Римского принимают на высшем государственном уровне, Патриарх появляется, кое-где его сопровождает, но не было никаких совместных церковных церемоний. На богослужении, которое провел Папа Римский, не присутствовали ни Патриарх, ни члены Синода. Патриарх этим деликатно показал, что он занимает свою особую позицию.
Вопрос: Алексей Ильич, можно ли кратко сказать о задаче Православия современной эпохи?
– Задача Православия совершенно очевидная. Мы сейчас находимся в труднейших условиях мощного воздействия на наше сознание нехристианского языческого менталитета. Язычество буквально нас одолевает, вот беда. В чем это проявляется? В том, что мы все больше придаем значение внешним формам церковной жизни и забываем о той цели, ради которой пришел Христос. Блаженны чистые сердцем — вот это, к сожалению, все дальше уходит.
Вот сплошь и рядом священники рассказывают, с чем приходят к ним: что сделать, чтобы дочка в институт поступила, чтоб сыночек не болел, чтобы у меня там на работе было. Исключительно касаются земных вопросов. К духовникам с чем обращаются? Как жениться, как выйти замуж, развестись или переехать, продать то или купить это — интересуют исключительно задачи земного порядка. Как спастись, как мне победить свою зависть, как мне бороться с тщеславием — это мало кого интересует, почти никого. Съедаю своего соседа, так это, подумаешь, он негодяй, а я-то хороший, — это никого не беспокоит.
Забыли о том, что главное в Православии. Нет христианства в человеческой душе. Ни одной йоты нет в той душе, в которой нет, не говорю, любви, — хотя бы благожелательства к другим людям. Независимо, кто они — католик или протестант, мусульманин или кришнаит. Нет христианства без любви. Ибо Бог есть Любовь. Если нет во мне благожелательства к человеку, нет во мне христианства.
Вот главная задача, которая стоит перед нами. Как бы нам не подменить вот это главное формой. А я вот хожу в церковь, заказываю молебны, соблюдаю посты, я исповедуюсь и причащаюсь, — и съедаю своего соседа со всеми потрохами. Я православный.
Вот беда, забыли главное, забыли, что суббота для человека, а не человек для субботы. Все внешние формы церковной жизни нужны постольку, поскольку они помогают мне стать христианином. Ведь легко превратиться в святого сатану, все исполнить внешне и быть исполненным ненависти ко всем окружающим: еретики, фанатики, враги кругом меня! Я один блистаю святостью, только осталось подойти и целовать туфлю у меня. Вот наша задача, вот задача Православия. Хоть обратить внимание на то, чему учил Христос: блаженны чистые сердцем.
Вопрос: В дополнение к этому вопросу: возможно ли православным принимать участи в жизни государства?
– Еще раз вам говорю, Церковь – это не организация, Церковь есть единство Духа Божьего в тех верующих, которые в своей жизни стремятся исполнить Евангелие. Организация – это некоторая форма, которая не может не быть, это понятно. Но христианин может быть, например, дипломатом? Министром может быть, ну правда же? И каждый на своем месте должен исполнять свой долг по-христиански, т.е. по совести и честно, исходя из принципа любви к людям. Вот поэтому, если вы видите, что какое-то движение, с вашей точки зрения, будет наиболее соответствовать тем задачам, которые перед нами стоят, то за него можно голосовать.
Ясно, что мы не можем заглянуть в души этих политиков, мы знаем, что много и лукавых, и обманщиков, но есть, возможно, и честные люди. Тут уж каждому Бог дает разумение, кто сколько знает, за тех и нужно голосовать. Мне кажется, что нужно голосовать. Если мы не будем голосовать за лучших, то пройдут худшие, и мы сами себе будем подписывать приговор.
Чем ближе к выборам, те больше будут говорить жуткие и страшные вещи в отношении всех конкурентов, будут уничтожать друг друга всем, чем можно. Если посмотреть на историю выборной власти, то иногда в последний момент такое вдруг открывают, что все в ужасе, и тот проигрывает. Проходят выборы, и буквально на следующий день оказывается, что это фальсификация, но уже поздно.
В том-то и дело, почему монархическая власть — лучшая власть по идее. Потому что монарх неподкупен. Выборная власть всегда связана с подкупами, обманами, фальсификацией, борьбой.
Но мы сейчас находимся в этой ситуации, и поэтому, учтите, друг друга будут поливать грязью, а подумайте, какой самый ужасный принцип – голосуйте за меня! Я лучший, а они все негодяи и дряни, замечательно просто.
Вы прочитали статью Чем православие отличается от католицизма и протестантизма? Читайте также:
- Завидую и зеленею, или Зачем человеку свобода?
- Христос и прогресс – лекция профессора Алексея Осипова
- Профессор Алексей Осипов: Все больше смешиваются добро и зло
- Люди грешат. Болеют. Умирают. А где же тогда Христос? — Лекция профессора А.И. Осипова
- Алексей Ильич Осипов: Я скептик, вы учтите