«С детьми в социальных сетях работают системно и планомерно, шаг за шагом подталкивая к последней черте» – пишет Галина Мурсалиева в статье «Группы смерти». Этот текст (очень длинный и не слишком логичный) сейчас активно обсуждают в интернете. Роскомндазор обещал проверить данные.
Родители в панике: «Надо же что-то делать!» А что делать? Проверять детей на предмет отношения к китам, которые упоминаются, как символ некой загадочной суицидальной организации?
Девочки (и мальчики) с порезанными руками появились не вчера. В юности среди моих знакомых была одна девочка, которую прозвали Суицидочка. Хотя, почему одна? А вашем окружении таких – не было? О группах, в которых размещают информацию о способах самоубийства и обсуждают подробности, известно с начала рунета, примерно столько же с этими группами борются. С появлением соцсетей и группы и борьба с ними перешли на новый уровень.
Специалисты, изучающие поведение, говорят, что у любого поведения, даже самого странного, должна быть причина, цель, функция, то, зачем всё это делается.
Текст Галины Мурсалиевой основан на предположении, что некие злонамеренные люди, которые под видом игры завлекают подростков в интернет-группы, подталкивающие к суициду. Кто эти люди? Ведь кто-то организует эти странные группы в соцсетях. Зачем им это нужно? Проще всего предположить, что это тролли.
Вы можете представить себе человека, который приходит на мемориальную страничку, чтобы написать гадость родителям трагически погибшего ребенка или запостить туда издевательское фото с надписью «Мамочка, в аду жарко?» Кажется, в рунете до такого еще не дошло, впрочем, о российских троллях мы знаем очень мало. Кто-то возводит семантику слова «троллинг» к дурно воспитанным чудищам скандинавских сказок, кто-то (скорее всего, сами тролли) – к способу рыбалки. Но так или иначе троллинг давно вошел в интернет-жизнь, и это – отнюдь не «добродушное подтрунивание».
Зачем они троллят?
Историю вопроса мы найдем в книге Уитни Филлипс «Трололо», вышедшей в русском переводе в издательстве «Альпина паблишер». В 2008 молодая американская исследовательница взялась изучать интернет-троллинг, явление тоже молодое, поэтому исследование стало еще и хрониками процесса, описав его становление.
В англоязычном пространстве тролли – многочисленное, самоорганизующееся и самовоспроизводящееся сообщество интернет-анонимов, которые толпой набрасываются на жертву, накручивая бесконечные «мемы» – высказывания, картинки с подписями, злобные и обидные коллажи. Увидев странные диалоги на форумах, Уитни Филлипс присмотрелась и вскоре начала видеть в них смысл и логику, и, увидев однажды «развидеть» уже не смогла.
Почему они троллят? Ради лулзов. Лулзы – интернет-жаргонизм с собственной историей. Слово lulz образовано, от искаженного английского «lol» «laugh out loud» – громко, вслух смеяться. Собирать лулзы – это, проще говоря, дразнить тех, от кого можно получить реакцию, как это делают злые дети в школе. Троллям нужны яркие эмоции, в их представлении проявлять эмоции значит «подставляться». В извращенном понимании тролля, травя уязвимую жертву, он как бы «учит» ее тому, что не стоит рассказывать о чем-то лично значимом, демонстрируя свою уязвимость.
Когда читаешь Уитни Филлипс, понимаешь – у англоязычных троллей натурально ничего святого – чего стоят глумления на RIP-страничках (памятных страничках), издевательства над убитыми горем родственниками жертв убийств и самоубийств. То, что тролли разделяют свою он- и офф-лайновую жизнь, ничуть не утешает: они еще и оборотни, эти тролли и такой красавец может сидеть в каждом офисе.
Историю троллей Уитни Филлипс описывает на конкретных примерах, в начале книги исследовательница специально оговаривает, что некоторые особо гнусные высказывания не хочет приводить даже в качестве примера. С точки зрения тролля соцсети – богатейший заповедник непуганной добычи. Уитни Филлипс пишет о том, что в поиске лулзов тролли исследуют самые разные аудитории, используя личную информацию, найденную в соцсетях жертвы. Один из троллей находил жертв в группах, где делились пережитым пострадавшие от изнасилований, другие доводили до белого каления любителей животных на тематических форумах. Свои эмоции, как и свои личные данные, тролли предпочитают не демонстрировать, скрываясь под масками. Исследовательница описывает момент, когда один из троллей нашел мемориальную страницу лично знакомого человека, и советует ее организаторам закрыть профиль, чтобы избежать таким образом нашествия троллей.
Изучая троллей, Уитни выполняла важную исследовательскую задачу – ей нужно было подобраться к троллям достаточно близко, чтобы общаться, наблюдать, брать интервью, но, с другой стороны – сохранять дистанцию, чтобы, поняв и описав явление, не слиться с ним. Один из самых драматичных моментов книги – исследовательницу пригласили на радио рассказать о троллях, а в эфир должен позвонить отец погибшего мальчика, на страницу которого пишут издевательства тролли. Отец жертвы хочет узнать, что же это за люди такие.
Эту книгу стоит прочитать всем, кто проводит время в интернете. Эта книга не про плохих и хороших людей, хотя и про них тоже, а про то, как технологии раскрывают новые грани человека и дают новые возможности – не только для добра, к сожалению.
От события до мема
Родители все узнают последними. Кто и с какой целью распространял фото симпатичной девочки, похожей на героиню аниме, девочки, стоящей на рельсах, лежащей на рельсах с отрезанной головой и почему к девочке приклеилось эта дурацкая фраза «Ня. Пока»?
История реального человека свелась к фотографии, ставшей знаком тематических суицидальных групп, это – типичная история интернет-мема.
Пара строчек в сводке происшествий:
17-летняя девушка покончила с собой. Девушка была симпатичная, имела страничку в соцсети, потом в сети откуда-то появилось фото тела с места происшествия, кто-то «прикрутил» подпись, кто-то домыслил пару фактов, тема ушла в народ и существует как бы самостоятельно, находя благодатную почву. Информация о девушке Рине и ее фото в соцсетях стали маркером тематических групп. Можно предположить, что есть и люди готовые, ради скуки или странных выгод вроде уже упомянутых лулзов, общаться с целевой аудиторией, которая интересуется этой темой.
Спросим у подростка, зависающего в соцсетях, знает ли он, что значит: «Ня.Пока». И услышим в ответ: «Этот мем – треш, гадость. Сейчас об этом уже никто не пишет, да и те, кто писал раньше – странные люди. Эта тема отошла».
Я знал одного человека на форуме, он был чем-то вроде местного таланта, придумывал истории, целые фэнтези-миры. И в какой-то момент решил понести свой талант в массы: на волне эмоций по поводу самоубийства девочки из Уссурийска начал новую тему. Как и зачем он это делал – точно не знаю, скорее всего, просто искал интересных людей, рассказывая о своей затее, но быстро в ней разочаровался, открестился от нее. Инициативу подхватили третьи, четвертые и пятые люди, пока всем не надоело. Зачем? Просто хотели повеселиться, скорее всего. Концов уже не найдешь.
Происходило все так: в группу сливалась картинка про сбитую поездом девочку. По ссылке попадаешь в более мелкую группу, и постепенно спускаешься в группки с совсем уж сомнительным контентом, состоящие из девочек-подростков, которые на своих личных страницах постят фотографии рук, обмазанных кетчупом с глубокомысленными подписями и множеством странных хэштегов. По хэштегами можно найти еще фотографий рук в кетчупе и ссылки на подобные группы с загадочным контентом и многозначительными цитатами из оккультных книжек. По крайней мере, так было в начале года, сейчас интерес к теме спал. Если вы – грустная девочка со сложностями в личной жизни, то вам, глядя на все это, может захотеться обмазать руки кетчупом или даже по-настоящему вскрыть вены, сфотографировать и снабдить хэштегами пост, чтобы порадовать троллей. Если нет, то вы просто закроете вкладки и займетесь чем-нибудь интересным».
Не правда ли, этот механизм, который описывает наш собеседник, напоминает то, о чем пишет Уитни Филлипс? Но едва ли в России есть подобные исследования. О жизни интернета и функционировании его сообществ в России знают только те, кто имеет такой опыт, а он у всех разный. За границей, например в англоязычном интернете исследователи давно отделили троллинг (манипуляции с личной информацией) от буллинга (интернет-преследования), от которого страдают в основном подростки, иногда и до суицида доходит. В рунете ничего подобного, кажется, нет, но нет и исследований.
Фото: novayagazeta.ru
Действительно ли в сети есть люди, планомерно склоняющие подростков к суициду? Вопрос остается открытым. Группы, в которых обсуждают суицид – есть, тролли – несомненно есть, а сам суицид – явление вирусное и склонное к самовоспроизведению, поэтому писать о выводах, сделанных на основе публикаций на эту тему нужно очень осторожно.
Описание нового явления в социуме, особенно молодежном часто отстает от самого явления по времени и страдает неточностями, взрослые хватаются за голову, подростки смеются, читая приукрашенные «научные» описания. А еще такое описание может вызвать волну подражаний: о существовании «неформалов» многие мои знакомые узнали из прессы, а узнав, немедленно к этим неформалам присоединились. Приведу и другой пример, еще менее благостный: моя подруга училась в школе на городской окраине, после выхода фильма «Чучело» там стали играть… в «чучело», назначая жертву и унижая ее.
И что же мы будем делать теперь, дорогие родители и педагоги? Ловить голубых китов, синих китов? Ведь, как подсказывает мне знакомый подросток, в интернете #морекитов.
Сюжет о тематических группах в сети, «секте самоубийц» появился 11 марта 2016 года, в передаче «Человек и закон», но особого общественного резонанса не вызвал. В телесюжете, в частности, говорилось о том, что Следственный Комитет по Рязанской области возбудил уголовное дело по статье «Доведение до самоубийства» но о результатах этого расследования пока не сообщается.
При освещении самоубийств в СМИ Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) не рекомендует публиковать фотографии и предсмертные записки самоубийц, сообщать о способах и других деталях самоубийства. Не следует приводить упрощенные причины случившегося и превращать самоубийство в сенсацию. При освещении случаев суицида следует использовать только подлинные и надежные источники информации и воздерживаться от религиозных и этнокультуральных стереотипов. Особенно не рекомендуется возлагать на кого-либо вину за случившееся.
В 2014 году в России количество детских самоубийств выросло по сравнению с 2013 годом на 70 % – из жизни добровольно ушло 784 несовершеннолетних, об этом сообщала «Российская газета» со ссылкой на главу следственного комитета Александра Бастрыкина.
В июле 2015 года глава СК сообщил, что за пять месяцев 2015 года число детских суицидов возросло на 28 %, зафиксировано более 270 случаев.
Всего по данным Росстата («Сведения о смертности населения за январь-декабрь 2015 года») в 2014 году количество самоубийств в России составляло 26 637 случаев, в 2015 году –24 982 случая.
Статистики подростковых самоубийств по России за 2015 год найти не удалось.
Вот все, что удалось найти в разных источниках за 2015 год:
В Новосибирской области покончили с собой 16 подростков. В Иркутской области – 30. В Смоленской области – 12. В Тульской области было зафиксировано 22 суицида среди подростков. В Белгородской области 26% попыток суицида совершают несовершеннолетние.
Дальше только разрозненные данные: Москва, Тамбов, Екатеринбург, Волжский, Рыбинск, Томск, Киров, Забайкалье, Карелия, Омск, Нижегородская область, Барнаул, Ставропольский край, Самарская область, Ульяновская область, Уссурийск, 4 подростка в Удмуртии.
Мировая статистика, 2012.